Путеводитель по Средневековью: Мир глазами ученых, шпионов, купцов и паломников - Энтони Бейл

Постоялый двор «Корона» был построен вокруг небольшого внутреннего двора – получилось почти оборонительное сооружение. Сейчас «Корона» производит впечатление сельского кабачка, но в Средние века это было роскошное заведение (три императора Священной Римской империи – Рупрехт, Сигизмунд и Максимилиан – останавливались здесь в XV веке). Ее владельцы, семья Вайс, были известны в Ульме своей зажиточностью и любезным обхождением. Трактирщики (один горожанин точно назвал их «теми, кто за плату радушно принимает странников») входили в самую богатую и влиятельную гильдию Ульма – гильдию бакалейщиков (grocers), вместе с продавцами пряностей, торговцами шелком и бархатом (mercers), шорниками, пуговичниками, перчаточниками и пергаментщиками. Под сводами нижних этажей постоялого двора помещались винные погреба и был вырыт колодец, на верхних же этажах располагались постояльцы. Для лошадей имелось и место, и люди, которые о них заботились.

Путешественников раздражало то, что нередко бывало трудно заполучить хорошее место на постоялом дворе или в гостинице, то есть в учреждениях, непосредственно предназначенных для ночлега. Бессонница, сухость во рту, пространственная дезориентация – все это частенько случается с путешественниками. Ночью на престижном постоялом дворе средневекового Ульма то и дело слышно было лошадиное ржание и топот копыт. В питейных заведениях шумели допоздна, а с утра пораньше оживали расположенные по соседству рыбацкие дома. Ночная стража на стенах регулярно выкрикивала время, а во дворе скулил общительный черный пес – просто так, за компанию. Разного рода мошенники гоготали до полуночи. С гостями ночлег делили всевозможные прыгучие, ползучие и летучие существа: кошки, нетопыри, мухи, мотыльки. Днем они помалкивали, зато ночью издавали миллион разных шорохов и жужжали на разные лады. Выходили на охоту клопы и блохи. Балки скрипели и щелкали с таким звуком, будто кто-то хрустел пальцами. Место укуса клеща в подколенную ямку бешено чесалось и гудело, так что приходилось вылезать из постели, чтобы смазать волдырь гусиным жиром. Соседи ночь напролет кашляли и кряхтели, храпели и рыгали, молились и бормотали. О глубоком сне не могло быть и речи. Впрочем, на следующий день на постоялом дворе подавали хороший завтрак и не скупились на вино и пиво.

Ульм с его множеством богатых монастырей – оживленное место встреч, плавильный тигель – породил одного из самых занятных и многословных средневековых авторов путевых очерков. Феликс Фабри, родившийся около 1438 года в Цюрихе, провел большую часть взрослой жизни в Ульме, в монастыре доминиканцев. Фабри далеко не затворник, он был опытным путешественником, преданным путешествию как идее и как занятию. Письменное слово занимало центральное место не только в представлениях Фабри о том, что такое духовное путешествие, но и в том, как следует его переживать.

Примерно в сорокалетнем возрасте он совершил два важных путешествия: отправился в паломничество в Иерусалим и Святую землю (1480), Синайский полуостров и Египет (1483–1484). Фабри оставил четыре описания своих скитаний. Первое – поэма на немецком языке «Рифмованная книга паломника» (Gereimtes Pilgerbüchlein), второе – прозаическая (тоже на немецком) «Книга пилигрима» (Pilgerbuch) с описанием паломничества 1480 года. Затем он написал длинное прозаическое сочинение на латыни, свой magnum opus: «Книгу странствий» (Evagatorium) – об истории Святой земли и собственных приключениях там. Позднее, в 1490-х годах, Фабри составил еще одно описание на немецком – «Паломник на гору Сион» (Die Sionpilger), предназначенное для монахинь, которые сами путешествовать не могли, но стремились представить Святую землю в уме и воссоздать ее в душе. Фабри писал на восковых табличках, а в пути встречал других образованных путешественников. Один раз среди спутников Фабри в путешествии в Святую землю оказались венгерский поэт Янош Ласаи (1448–1523) и несколько немецких авторов путевых очерков: Бернхард фон Брейденбах (его рассказ о путешествии стал бестселлером), Пауль Вальтер из Гюглингена, оставивший личный, субъективный рассказ о паломничестве, и Георг фон Гуппенберг (ум. 1515), автор скупого и беспристрастного описания святых мест Иерусалима. Средневековое путешествие нам следует представлять как весьма оживленную сцену, где разворачиваются процессы чтения и создания литературных произведений, поскольку многие высокообразованные люди намеревались запечатлеть свое путешествие в словах. Фабри сравнивал свое паломничество «из одного места в другое» с трудами, затраченными на «переход от книги к книге, чтение и письмо, исправление и согласование» написанного им о святых местах. С точки зрения Фабри, книги были физическим пространством – и наоборот: рассказы и истории сливались воедино благодаря местам, которые человек посещал как физически, так и мысленно.

Позднее мы снова встретимся с Фабри, а пока понаблюдаем за очень живой сценой его отъезда из динамичного Ульма. В первый раз он отправился в путь на Пасху 1480 года. В «Книге странствий» Фабри, умеющий тронуть публику за душу проповедник, описывает, как он поднялся на свою кафедру в церкви доминиканцев. Явилось великое множество людей. Закончив проповедь, Фабри рассказал собравшимся о своем грядущем паломничестве и попросил молиться за его благополучное возвращение. Вместе они исполнили гимн в честь путешествующих морем, а Фабри запел Kreuzfahrerlied, песнь во славу тех, кто направляется в Святую землю («Мы едем во имя Господа, / Мы жаждем его милости…»). Паства подпевала Фабри, некоторые принялись плакать – и пение сменилось громкими всхлипами. Многие, по словам Фабри, беспокоились, что ему не суждено будет пережить «ужасные опасности» путешествия. Проповедник благословил прихожан, отпустил всем грехи, перекрестил и попрощался. С тем он и сошел с кафедры.

Доминиканский монастырь Фабри расположен буквально в двух шагах от Дуная. Ранним утром 14 апреля 1480 года брат Феликс расцеловал и обнял братию и выехал из Ульма в южном направлении. Его сопровождали настоятель Людвиг Фукс и слуга. Фабри оставил по левую руку башню без окон, где содержали (иногда чтобы потом утопить) опасных преступников, и башню городской тюрьмы, рядом с которой стоял эшафот.

Следом Фабри миновал строившуюся (за счет казны Ульма) у берега Дуная городскую стену из красивого красного кирпича. На реке белили бумазею. Потрошили и мыли только что пойманную рыбу. Гуси неторопливо ковыляли по своим делам. Фабри переехал Скотный мост (Herdbrücke), по которому за Дунай гнали стада. Его проводили взглядом два стражника, которые всегда были на своем месте. В это время они еще не сыграли на рожках побудку.

Путь Фабри лежал на юг, и перед ним простирались пастбища и виноградники. Он проехал посвященную Деве маленькую часовню, стоявшую в прелестном саду, – своего рода прощальное благословение перед дорогой.

Фабри, настоятель и его слуга ехали по равнине, по дороге среди полей льна, к селеньицу Мемминген (в 50 км южнее). Здесь брат Феликс встретил местного аристократа Аполлинария фон Штейна, наместника Верхней Баварии, с сыном Георгом и вооруженной свитой. Они намеревались выехать в Иерусалим следующим утром. Фабри обнял настоятеля «с глубокой печалью и скорбью», и оба разрыдались. Людвиг Фукс попросил духовного сына не забывать его на Святой земле, по возможности слать письма и возвращаться как можно скорее. С тем настоятель и слуга повернули в Ульм, к другим своим духовным чадам, Феликсовым братьям.

После Меммингена на горизонте замаячили величественные, кажущиеся из приветливых долин Швабии и Баварии неприступными белые пики Альп. Следующим утром путники пустились по дороге, ведущей вверх, в Кемптен и Инсбрук.

Фабри любил свой Ульм. Он рассказывает, что в момент отъезда жгучий интерес к Иерусалиму остыл и предстоящее путешествие показалось ему «докучным, горьким, бесполезным, пустым и греховным». Фабри пишет: «Созерцание Швабии мне доставляло больше удовольствия, чем земли Ханаанской, и Ульм казался мне приятнее Иерусалима». Фабри испытал то особое томление – безотрадное, одурманивающее, которое ныне известно как тоска по родине, – проклятие путешественников. Эта боль отчаяния, безрадостное удивление: отчего я оказался совсем не там, где мне на самом деле следует быть? – могут настигнуть вас где угодно.

Брат Феликс с тяжелым сердцем покинул дом. Только жгучий стыд помешал ему развернуться и броситься за настоятелем.

Еще южнее, у подножия Альп, Рейн впадает в длинное и широкое Боденское озеро. На нем стоит город Констанц. В Средние века по озеру постоянно сновали дубовые лодки (некоторые длиной до 20 м), груженные бочками, шкурами, лесом, рыбой или перевозившие путешественников, которые