Сорока на виселице - Веркин Эдуард Николаевич
– Вот как? – вроде бы удивился Штайнер. – Почему? Нас снова тянет в пещеры?
– Как всегда, – вставила Мария.
– А я давно про это говорю. – Уистлер просыпал на пол клочки, я отметил, что листы у него рвались аккуратными квадратиками. – Мы наследовали небо, но нас все равно влечет в глубины. В ямы, в провалы, в теснины, к золе и пеплу…
– … Ad marginem, ad abyssum, что поделать, такова человеческая природа, – театрально продолжил Штайнер. – А вы, Ян, действительно спасали спелеологов?
Мария отчего-то хихикнула.
– От ad marginem до ad astra – поденки робкой крыльев взмах…
Уистлер вырвал из книги очередной лист, сложил его пополам, дунул в сгиб, извлек первобытный дребезжащий звук.
– Тебе легко жонглировать парадоксами. А отвечать за все безобразие мне… Мне!
– Но с нас же не требуют немедленных результатов…
– С меня как раз требуют результатов! – перебил Штайнер. – Хоть каких-то результатов! Хоть что-нибудь! А вы вместо результатов подсовываете мне шарады и… А я устал от вашего остроумия, я сам слишком долго был остроумен…
Штайнер виновато улыбнулся Марии. Сегодня он явно в расстроенных чувствах.
– Наш руководитель переживает положенный возрасту кризис, – пояснил Уистлер. – Это… пожалуй, поучительно.
Уистлер прижал книгу подбородком к груди, сложил из листа остроносую бумажную птицу.
– Да, я переживаю кризис, – признался Штайнер. – Можно подумать, вы его не переживаете. Можно подумать, тебе нравится сложившаяся ситуация…
Самолет.
– Нравится. – Уистлер спрятал птицу под обложку книги, остался торчать бумажный нос. – Вот именно что нравится. Это вы страдаете, я же чувствую вызов и дальнюю поступь свершений. Именно в такой ситуации пристало жить, Штайнер, вспомните молодость, перестаньте хандрить!
Штайнер отвернулся.
– Перестаньте хандрить, Штайнер! – снова призвал Уистлер. – Лучше расскажите нам что-нибудь ободряющее. Руководитель должен ободрять и вселять уверенность в окружающих.
Я не удержался, протянул руку и погрузил пальцы в ближайший свет. Мне показалось, что свет не тек сверху, а, напротив, втягивался в потолок, разрезы высасывали свет из холла, пили его из воздуха.
– Давайте я покажу вам актуатор, – предложил Штайнер. – Проведу небольшую экскурсию, это вселит в нас… дополнительную уверенность.
– Я не могу, – немедленно отказался Уистлер. – Барсик опять сбежал, пойду его искать… Редкостный балбес, жалею, что притащил его сюда.
– Я видел его утром в столовой, – сказал Штайнер. – Лежит под столом, жрет заварные пряники и вполне доволен. Нечего его искать. Пойдем с нами, Уистлер.
Уистлер задумался.
– Тебе это будет полезно, – уговаривал Штайнер. – Ты работаешь непосредственно в Объеме, а иногда надо взглянуть на проблему со стороны.
– Ты считаешь?
– Я уверен. К тому же сегодня плохая погода, вряд ли вы отправитесь гулять на реку…
Мария раздумывала.
В холл двадцать восьмого уровня выходили четыре коридора, по два в каждую сторону, указатели на стенах отсутствовали, синхронные физики легко обходились без них.
Синий.
– Мы сами собирались к актуатору, – сказал я. – Не хотели вас отвлекать от работы…
Определенно, синий.
– Здесь легко потеряться, – заметил Штайнер. – А работы пока все равно толком нет… да, легко потеряться, особенно впервые…
– У меня есть путеводитель.
Мария достала из кармана куртки путеводитель.
– Отлично! – улыбнулся Штайнер. – Теперь точно не пропадем. Нам в синий коридор. Там у нас, правда, несколько свежо, но мы все… здоровые люди…
Мы направились в синий коридор, я, Мария и Штайнер, Уистлер, секунду подумав, тоже.
– Спелеологи – это альпинисты наоборот, – рассказывал Уистлер. – Они считают, что Земля испещрена многочисленными пещерами, простите за каламбур… и это правда. Пещер огромное количество, до сих пор не существует сколько-нибудь подробной карты подземного мира. Лет двадцать назад разрабатывалась идея построить между Землей и Венерой планетарный радар – и составить объемную модель, но от этих планов отказались.
– Почему? – спросила Мария.
Мы продолжали погружение в синий коридор.
– Не знаю… я думаю, во избежание нежелательных откровений… – хихикнул Уистлер. – Представьте – сканер просветит планету, а внутри скелет черепахи, сами посудите, кому это надо? Тут с синхронной физикой бы разобраться…
Уистлер хохотнул, неожиданно возникло эхо, запрыгало между полом и потолком.
– А что, если радар построили? – оглянулся Уистлер.
Он шагал первым, оглянулся, остановился, и мы остановились за ним.
– Могу вас успокоить, такие работы не велись, – заверил Штайнер. – Наш друг, как обычно, фантазирует. Радар, о котором он говорит, предназначен для изучения ядра Венеры…
– То есть его построили? – перебила Мария.
– Его построили, но отнюдь не с целями изучения Венеры, – вмешался Уистлер. – Они просветили Землю – и знаете что обнаружили внутри? Скелеты черепахи и трех слонов! И как с этим прикажете жить?
Уистлер рассмеялся.
– Пойдемте, мы почти на месте, – сказал Штайнер.
Штайнер обогнал Уистлера и пошел первым, Мария за ним.
– Ты правда спасал спелеологов? – спросил Уистлер.
Я поспешил за Марией.
– Неоднократно, – ответил я. – Я спас четырех спелеологов, два из них подарили мне фамильные карбидки.
Мы шагали по синему коридору, хотя я не называл бы это коридором, скорее ход или труба – никаких помещений по сторонам не полагалось.
– Традиционные лампы спелеологов, – пояснил я. – Многие пользуются ими до сих пор, это считается хорошим тоном, коптит карбидка – жизнь идет… А недра Земли исследованы гораздо меньше Солнечной системы, это правда…
– Мой прадед был спелеологом, – сказал Уистлер. – Но я никогда не видел у него… карбидки.
Я пообещал, что как-нибудь подарю ему лишнюю карбидку, когда мы окажемся на Земле, а Уистлер пообещал, что обязательно спустится с подаренной карбидкой в какую-нибудь знаменитую пещеру и осмотрит сталактиты и наскальные росписи, но прежде он отправится в Мельбурн, в центральный Институт Пространства, станет ходить с зажженной карбидкой по этажам и лупцевать бамбуковой палкой всех встречных дураков без исключения.
Мы шагали, постепенно становилось холоднее, теплообменники явно не справляются, отметил я, холоднее, актуатор слишком дышал стужей, даже мощные приемники не могли нейтрализовать выделяемый им холод.
– Я вспомнил про спелеологов… – Уистлер постучал по стене. – Я думаю, почему я вспомнил… Вы, наверное, знаете, что актуатор располагается внутри Объема, так принято называть рабочую зону, в пределах которой должна произойти синхронизация. В то же время сам Объем помещается между двумя гигантскими монолитами модифицированного кремния. Нижний монолит уходит в глубь планеты на полкилометра, верхний подвешен над Объемом на гравитационных подушках…
Я понял.
Мария недоверчиво поглядела в потолок, все-таки невысокий, затем сверилась с путеводителем.
– То есть сейчас мы находимся фактически между гигантской наковальней и чудовищным молотом весом в несколько миллионов тонн, – сообщил Уистлер. – В случае непредвиденной ситуации гравитационные демпферы отключают и верхний монолит…
Уистлер звонко хлопнул в ладоши. Я вздрогнул, Мария поежилась.
– В мелкодисперсную пыль, – уточнил Уистлер. – Мы станем честным кремнием, не успев этого осознать.
– Это правда? – спросила Мария.
Штайнер не обернулся.
– В известной мере… – уклончиво ответил он. – Это протокол безопасности, на мой взгляд, определенно избыточный…
Теперь неприятное чувство не отпускало. Я ощущал себя неудачливым расхитителем гробниц, застрявшим в усыпальнице Хуфу, надо мной сто метров плотного известняка, штреки завалены, протухшего воздуха хватит надолго, но выхода нет… здесь не сто метров, а… не знаю, триста, четыреста, больше, модифицированного кремния. Тяжесть. Я почувствовал слабость в ногах и затрудненность дыхания, Мария, похоже, ощущала примерно то же самое.