Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков

лабораторий, причём в мире количество отобранных конских проб превышает количество человеческих. Самый простой путь приступить к сложному делу — поехать поучиться к квалифицированным и доброжелательным специалистам, чтобы они показали и рассказали, с чего начать, что делать и куда двигаться. Главное, чтобы у них было такое же оборудование, как и у нас, в дальнейшем это ускорит воспроизведение и валидацию методик. Для нас такой ведущей лабораторией стала лаборатория конного допинга Университета города Дэвис, что в двадцати километрах от Сакраменто, столицы штата Калифорния, — оттуда начинается чудесная дорога в Эльдорадо и к озеру Тахо. Иногда мы туда ездили.

Директор лаборатории доктор Скотт Стенли был классным специалистом, и двухнедельный тренинг пролетел на одном дыхании; на первых порах конный допинг мне даже понравился. Из Дэвиса я слетал на два дня в олимпийскую лабораторию в Солт-Лейк-Сити, у них работал хромато-масс-спектрометр изотопного соотношения в такой же конфигурации, как и у нас. Мы получили новый прибор, большая радость, но руководство думало, что это что-то вроде стиральной машины: подключили к воде, инструкцию посмотрели — и завтра можно стирать. Ничего подобного, прибор непростой, методика невероятно сложная, выход на рабочий режим долгий, по неопытности можно наделать ошибок. Контролировать весь процесс некому, поэтому я договорился, что Тимофей Соболевский приедет в Солт-Лейк-Сити на обучение.

Дониковский симпозиум в Кёльне был интересным. Именно он всю жизнь помогал мне оставаться в курсе последних научных разработок и направлений. Я посещал все лекции и доклады, общался со специалистами, ничего не пропускал — этот симпозиум был как глоток свежего воздуха. В Москве у меня не хватало ни времени, ни сил читать научную литературу. Я было садился читать — и засыпал, будто снотворного мне подмешали…

Когда я в Кёльне сказал, что у нас два Орбитрэпа, то никто не поверил, такого прибора тогда не было ни в одной вадовской лаборатории! Орбитальная ионная ловушка, разработанная в дипломной работе ленинградского студента Александра Макарова, совершила переворот в масс-спектрометрии. И сам Макаров, и его ловушка достались ведущему мировому производителю аналитического оборудования — фирме Thermo Fisher Scientific, там был создан замечательный прибор для пионерских исследований в области разной -омики: протеомики, транскриптомики и метаболомики.

Но мы первые применили Орбитрэп для анализа «маленьких молекул» (small molecules — устоявшийся в науке термин) и опубликовали наши результаты. Сильнее кошки зверя нет, и все анаболические стероиды, диуретики, стимуляторы и наркотики как раз и есть эти самые «маленькие молекулы». Наша методология была применена в олимпийской лаборатории в Харлоу во время Игр 2012 года, проходивших в Лондоне. Там работало много Орбитрэпов нового поколения, компактных и умещавшихся на одном столе рядом с хроматографом и компьютером.

Но самое неожиданное событие приключилось 4 июля 2007 года! На сессии МОК в Гватемале черноморский курорт Сочи был избран местом проведения XXII зимних Олимпийских игр! Море, пляжи, пальмы — и вдруг в 2014 году там состоятся зимние Игры, в моей голове это долго не укладывалось. Правда, впереди семь лет, но так далеко вперёд я не заглядывал, тут каждый год как бездна, не знаешь, откуда и каких ещё чудес или проблем тебе ждать. Но мысль, скорее, мечта стать директором олимпийской лаборатории постепенно проникала мне в душу, даже грела её: я помню, как были горды и счастливы, готовя свою лабораторию к Олимпийским играм, Дон Кетлин, Костас Георгакопоулос и Питер Хеммерсбах. Но у них в городах, проводивших Игры (а МОК даёт право проведения Игр — предоставляет подписанный контракт — не стране, а именно городу), уже имелись лаборатории: у Питера в Осло, у Костаса в Афинах, и, хотя Кетлина носило по разным городам, в Атланте и Солт-Лейк-Сити тоже были приличные лаборатории, которые достаточно было немного дооснастить и перепрофилировать, чтобы получить временную аккредитацию.

В Сочи не было ничего.

Очень неприятное событие произошло 20 июля, когда Габриель Долле прислал в ВФЛА факс, где с официальной горечью и личным сожалением сообщил, что две российские метательницы молота, Татьяна Лысенко и Екатерина Хороших, попались на новом анаболике — у них был найден формадрол (6α-метиландростендион). Пробы они сдавали давно, 9 мая, во время проведения этапа Гран-при в Дохе (Катар), и тогда в Лозанне, в лаборатории, обнаружили посторонние пики, но долго не могли разобраться, что это такое или чьи метаболиты. Тем временем Лысенко снова установила рекорд мира: 26 мая она метнула молот на 78.61 метра.

Когда Валерий Георгиевич Куличенко позвонил и попросил срочно приехать к нему домой, я ещё ничего не знал. Дома у него сидели Лысенко и Хороших, на столе лежали бумаги, присланные по факсу из IAAF, и стояла знакомая белая баночка с надписью Methyl 1-P от производителя Legal Gear. В баночке оставались капсулы формадрола, именно их обе метательницы принимали накануне соревнований в Дохе. Все посмотрели на меня в ожидании какого-то предложения, но как бороться и что можно возразить против чёткой картины свежего приёма анаболического стероида, а формадрол они принимали, будто витамины. Лысенко попросила меня проанализировать содержимое баночки, но это пустое дело, всем известно, что в таких баночках находятся капсулы с формадролом. Девушки ушли, мы с Куличенко ещё поговорили и тоже разошлись.

После этого Татьяна Лысенко заявила в интервью, что баночки она приобретала у Куличенко, Куличенко в этом признался, и Балахничёв принял его отставку с поста главного тренера по лёгкой атлетике. Николай Белобородов, тренер Лысенко, стал требовать у Куличенко денежную компенсацию за упущенные за время дисквалификации призовые, он насчитал 500 тысяч долларов. Этого Колю Белобородова, автослесаря по жизни, никогда ничего не метавшего, кроме закусок в свой рот, тогда быстро поставили на место. Однако Лысенко сохранила свою стипендию, и два года дисквалификации Лысенко и Белобородов провели на всероссийских тренировочных сборах, в курортной атмосфере медового месяца.

Валентин Маслаков, бывший спринтером мирового класса в 1960-е годы, стал новым государственным тренером. Но он не обладал такой энергией и напором, как Куличенко, средние и длинные дистанции его не интересовали, так что этот участок работы плавно перешёл к Алексею Мельникову, до этого отвечавшему за марафон и спортивную ходьбу, географически привязанные к центрам подготовки в Чувашии и Мордовии. Но исторически Мельников вёл большую подрывную работу по обезвреживанию планов внесоревновательного тестирования российской сборной по линии IAAF и IDTM. Доктор Габриель Долле строил коварные планы и неустанно отбирал пробы у членов сборной команды, но эти планы становились известны Мельникову и Португалову,