Допинг. Запрещенные страницы - Григорий Михайлович Родченков

Одиннадцатый по счёту чемпионат мира IAAF по лёгкой атлетике проходил в Осаке, в Японии. Новый главный тренер Маслаков привёз всего четыре золотые медали, и Россия далеко отстала от США с их 14 медалями и даже уступила Кении с пятью золотыми медалями. Отличился Бернард Лагат, он стал выступать за США и выиграл бег на 1500 и 5000 метров, первый подобный дубль в истории чемпионатов мира. Виктор Чёгин укрепил свой успех, и Ольга Каниськина выиграла ходьбу на 20 км с гемоглобином 156 г/л и гематокритом 48 процентов; у второй его ученицы, серебряного призёра Татьяны Шемякиной, эти показатели были ещё выше, 165 и 50. Бронзовый призёр, испанка Мария Васко, имела обычные показатели измученной женщины — 125 и 35. Если сравнить показатели гематокрита у российских ходючек, 48 и 50 процентов, с 35 процентами у испанки, то это будет как в мотогонках, когда у одной гонщицы мотоцикл имеет 48 лошадиных сил, а у соперницы всего 35. Вот и боритесь.

То ли в шутку, то ли в расчёте на наивность японцев, но чемпионат мира в Осаке впервые объявили чистым от допинга: IAAF drug free Worlds. Действительно, не было найдено ни одной положительной пробы. Конечно, повторный анализ в 2015 году принёс десяток положительных проб, но их могло оказаться намного больше. Может показаться странным, что в 2015 году после реанализа у российских легкоатлетов нашли всего одну положительную пробу — у Анны Пятых, завоевавшей бронзовую медаль в тройном прыжке. Но дело в том, что Габриель Долле перехитрил сам себя — в 2008 году он израсходовал всю мочу российских спортсменов, собранную в Осаке, для получения образцов ДНК и ничего, ни капли, не оставил для реанализа. Так как он подозревал в подмене мочи около 25 российских легкоатлетов, то пробы десяти — пятнадцати из них могли оказаться положительными при повторном анализе в 2015 году.

В октябре я немного переключился, съездил в Даллас, в США, на ежегодный симпозиум USADA, там были очень интересные лекции по транспорту кислорода и энергообеспечению при высоких нагрузках. Стояла солнечная погода, и я отбегал четыре дня подряд, такого не было уже лет десять. Вернувшись в Москву, я написал план научных и практических работ в области конного допинга на следующий, 2008 год, и Росспорт обеспечил необходимое финансирование.

Третья Всемирная конференция ВАДА состоялась в Мадриде с 15 по 17 ноября, приехало очень много народа, жили в гостинице Melia Castilla, огромный зал для заседаний был полон, кормили тоже прилично. Была утверждена новая версия Кодекса ВАДА. Затем должны были пройти выборы нового президента. Планировалась показательная ротация: канадец Ричард Паунд, член МОК, свои два срока отсидел — его заменит европейский президент из государственных структур. Согласованным кандидатом был Жан-Франсуа Ламур, двукратный олимпийский чемпион по фехтованию и бывший министр спорта Франции, знаменосец французской сборной в 1992 году на Олимпийских играх в Барселоне. Он был у всех на виду — и вдруг куда-то пропал! Это было неожиданно, случившееся назвали саботажем: Ламур буквально исчез в Мадриде, не явился на заседание и не отвечал на телефонные звонки. В суматохе и неразберихе в течение двух часов была выдвинута новая кандидатура — и президентом ВАДА внезапно стал Джон Фейхи. На самом деле его фамилия — Fahey — произносится «Фахи-и-и», на выдохе и с ударением на втором слоге, но поначалу произносили по-разному и вообще не знали, кто он такой. Мы, директора аккредитованных лабораторий, сидели, как кролики, в каком-то загоне, вдалеке от сцены, и пытались узнать друг у друга, откуда взялся этот дед. Оказалось, что это подарок из Австралии, бывший министр финансов, до сих пор в правительстве что-то там шуршит и якобы делает. Хорошо, ладно, но какое отношение он имел или имеет к допинговому контролю и спорту вообще? Его австралийский акцент, точнее, манера не совсем разборчиво говорить и своеобразные жесты живо напомнили мне приснопамятного Леонида Ильича Брежнева, генерального секретаря ЦК КПСС.

И сразу повеяло какой-то тоской.

Вообще, 2007 год был годом сюрпризов, и в Мадриде на Фейхи-Фахи они не закончились. Вячеслав Фетисов, руководитель Росспорта и председатель комиссии спортсменов ВАДА, без раскачки договорился с Дэвидом Хоманом, генеральным директором ВАДА, и Оливье Рабином, научным директором, что летом мы проведём в Санкт-Петербурге симпозиум по генному допингу! Причём разговор начался невинным образом за бокалом вина: кто-то из вадовских боссов отхлебнул и заметил, что всё время приезжаешь в Россию и видишь только Москву, а вот побывать в Петербурге так и не довелось. Да какие проблемы, отозвался Фетисов, приезжайте, повод вас принять всегда найдём! И надо было такому случиться, что рядом оказался доктор Оливье Рабин, который не знал, кому бы всучить этот симпозиум по генному допингу, проку от него никакого, одна головная боль, — а тут одно за другое зацепилось и было решено провести симпозиум в июне 2008 года именно в Санкт-Петербурге. Настроение у меня сразу испортилось, стоило мне представить, сколько проблем и забот свалится на ФГУП «Антидопинговый центр» в ходе подготовки к этому международному событию.

Также в Мадриде Фетисов объявил, что в России будет создано независимое национальное антидопинговое агентство — РУСАДА, этим займётся Александр Деревоедов. После неожиданного ухода Николая Дурманова из Росспорта (это тоже был сюрприз) вся работа по антидопинговому обеспечению перешла в департамент к Деревоедову. А мне в наследство от Дурманова досталось его место в медицинской комиссии Международной федерации лыжного спорта.

Год завершался, но покоя не было. В конце года в Пекине была конференция по новым методам анализа, и я поехал туда с небольшой лекцией по результатам нашей работы на новом приборе — орбитальной ионной ловушке, Орбитрэпе. Побывать в пекинской лаборатории накануне Олимпийских игр было очень важно, надо было оценить её возможности и уровень угрозы для безбашенных легко- и тяжелоатлетов. Новое здание олимпийской лаборатории было замечательно спроектировано, приборы были расставлены по столам, но ещё не запущены, я их переписал и сфотографировал. Мои проблемы удваивались — к 2014 году надо будет построить два лабораторных здания, одно в Москве, второе в Сочи. В Москве Антидопинговый центр занимал третий этаж ВНИИФК — здание старое, вытяжка почти не работала,