Дорогой мужества - Д. Хренков

НАДПИСЬ НА СКАЛЕ　

Шел 1942 год. В Эстонии, на побережье, у группы скал, где берег круто поворачивает к югу, гитлеровцы затеяли какое-то секретное строительство. Враги очень сильно оберегали этот район. Подступы к нему охраняло специальное эсэсовское подразделение. Объект был обнесен колючей проволокой, через которую проходил ток высокого напряжения. Население с прибрежных хуторов выселили.　

И вот однажды ночью за мысом на территории строительства раздался огромной силы взрыв. За ним последовал второй, еще более мощный. Через несколько минут огненный смерч бушевал на всем пространстве, обнесенном колючей проволокой.　

Совершив подрыв секретного объекта, горстка советских патриотов, высадившихся у скал, отошла за мыс. Спуститься по отвесному ходу к катерам и уйти на них было возможно только в том случае, если бы кто-нибудь остался на скалах для прикрытия. Остались трое. Враги не замешкались. Поливая свинцом вершину утеса, они бросились в атаку.　

Но тщетно!　

Забрезжил рассвет, а гитлеровцы все еще не могли пробиться к утесу. Они обстреливали его из пулеметов, засыпали минами, но как только поднимались в атаку, их встречали меткие автоматные очереди. И тогда офицер-гитлеровец на ломаном русском языке обратился к балтийцам с предложением сдаться. Ответа не последовало. Взбешенный фашист начал угрожать пытками и ругаться. В ответ он услышал с утеса громкий насмешливый голос:　

— Спокойно! Спокойно!　

Этот голос, повторявший всего лишь одно слово, теперь звучал со скал каждый раз, когда гитлеровцы бросались к утесу. Затем следовал точный огонь.　

Прошло несколько часов, а утес по-прежнему оставался неприступным. Лишь к полудню стих огонь и смолк насмешливый голос. Враги ползком забрались на скалу. На вершине ее они думали найти десятки трупов, но обнаружили, что сражались несколько часов с тремя десантниками.　

Ночью разыгрался шторм. Воспользовавшись непогодой, эстонские рыбаки пробрались на вершину и похоронили балтийцев.　

Бьются волны у базальтовых скал. На вершине мыса, названного народом Спокойным, вот уже много лет стоит огромный камень. На его стороне, обращенной к морю, неведомо кем высечено:　

Павел Мурашкин.

Камил Мухамеджанов.

Оле Метсаар.　

1942 год.

РОМАНТИКИ МОРЯ　

Летом 1940 года в Ленинграде от пристани у Большого Охтинского моста отошел пароход «Володарский». Пароход шел вверх по Неве. Миновав Шлиссельбург, он взял курс на север, к острову Валаам, где на вершине горы, покрытой шапкой вековых сосен, высился пятиглавый собор, а выросшие среди крутых гранитных скал рябины склонили пурпурные гроздья над водами седой Ладоги.　

Всю дорогу на пароходе не смолкал веселый гомон. Пассажиры «Володарского» — пятнадцатилетние и шестнадцатилетние подростки — толпились на верхней палубе, спорили, шутили, пели. То и дело звучали слова — кабельтов, миля, на траверзе, на румбе… Совсем недавно эти мальчишки гоняли голубей, играли в «казаки-разбойники», а на уроках дергали девчонок за косички. Теперь они — юнги, точнее еще не юнги, но едут учиться в школу боцманов. Как же не чувствовать себя «морскими волками»!　

Валаам на будущих моряков произвел огромное впечатление. Тенистые сады, дивные леса, живописные　скалы, заброшенные отшельнические скиты. Седой стариной веяло от домика, в котором но преданию останавливался Петр Первый, от уникальных солнечных часов на площади перед зданием школы, да и от самих метровой толщины стен здания, где раньше была монастырская гостиница.　

Юнги вместе с курсантами боцманами готовили помещении для занятий. Ломали стены в узких кельях, чтобы оборудовать светлые и просторные классы и кубрики. Романтикам моря пришлось изучить множество профессий и специальностей. Они были каменщиками и плотниками, штукатурами и малярами, столярами и слесарями.　

Морскую практику юнги проходили под руководством капитан-лейтенанта Е. Л. Костюченко. Бывший боцман с линейного корабля «Андрей Первозванный», участник штурма Зимнего дворца, человек, отдавший всю свою жизнь флоту, Емельян Лаврентьевич горячо привязался к своим воспитанникам. Много интересных историй поведал он им о военных моряках времен гражданской войны. Затаив дыхание, слушали юнги рассказы о том, как моряки линкора «Андрей Первозванный» участвовали в подавлении мятежа белогвардейцев на фортах Красная Горка и Серая Лошадь; о походе вокруг Скандинавского полуострова крейсера «Аврора» и учебного корабля «Комсомолец»; о том, как ходил в Англию линкор «Марат», как мастерски становился он на фертоинг на глазах у изумленных англичан. И хотя о себе Костюченко не любил говорить, ребята от старших курсантов узнали, что часы, на которые частенько поглядывает Емельян Лаврентьевич, были подарены ему командиром линкора Галлером за отвагу в боях с белогвардейцами.　

Частыми гостями в кубриках юнг были комиссар школы Зеленков и политрук роты Лапин. Политрук участвовал в войне с белофиннами. Он часто говорил юнгам, как важно на войне уметь хорошо маскироваться, окапываться. Некоторые из его фронтовых товарищей считали, что строевая подготовка, штыковой бой, окапывание не нужны морякам, и это было их большой ошибкой.　

Незаметно пролетел год учебы. Окрепли, возмужали юнги… Они научились рыть окопы, метко бросали гранаты, хорошо стреляли, лихо кололи штыком.　

В субботу 21 июня 1941 года курсанты-боцманы и юнги ушли в шлюпочный поход вокруг острова. Утром следующего дня, когда длинная кильватерная колонна шлюпок, одетых в белоснежные паруса, подошла к Монастырской бухте, к шлюпке, на которой находился начальник школы капитан 3-го ранга Воспанков, подлетел быстроходный катер.　

— Война! — крикнул в мегафон матрос.　

ОТЧИЗНА ЗОВЕТ　

Валаам стал маневренной базой Ладожской военной флотилии. Сюда прибыла 4-я морская бригада под командованием генерал-майора Ненашева.　

10 сентября Ненашев и военком бригады полковой комиссар Вайда подписали приказ о создании роты юнг. Командиром роты был назначен преподаватель тактики пехоты лейтенант Василий Павловский, политруком — Даниил Лапин. Части морской бригады в это время уже втягивались в битву на берегах Невы. Во второй половине сентября батальон под командованием капитана Роева, поддержанный артиллерийским огнем 115-й стрелковой дивизии, стремительным броском форсировал Неву вблизи поселка Московская Дубровка. Морские пехотинцы зацепились за берег и с упорными боями стали закрепляться на простреливаемом со всех сторон клочке земли.　

Днем и ночью гремела теперь канонада над Невой. Огонь вражеских пулеметов и минометов мешал продвижению балтийцев.　

Нужно было уничтожить огневые точки противника. Выполнение этой трудной задачи командование бригады решило возложить на батальон капитана Пономарева, в состав которого входила рота юнг. Начальник штаба бригады полковник Ярыгин вызвал на командный пункт Пономарева и Зеленкова, ставшего комиссаром третьего батальона. Выслушав их рапорт, генерал сказал:　

— Необходимо на рассвете форсировать Неву. Точка высадки — излучина реки, в полутора километрах южнее батальона Роева. Крайне важно уничтожить огневые точки фашистов у противотанкового рва, а затем