Дорогой мужества - Д. Хренков
…На берегу вблизи Маарьямаа построены отряды моряков. Смолкла мелодия «Интернационала». К балтийцам, отправляющимся в бой, от имени политуправления флота обращается писатель Всеволод Вишневский:
— Помните, други, за вашей спиной не только Таллин, но и город великого Ленина. Туда, к священным невским берегам, рвутся фашистские гады. Стойте насмерть! Деритесь по-балтийски!
С таким напутствием ушел с отрядом моряков, возглавляемых политруком Шевченко, и Евгений Никонов.
Подавая командиру рапорт с просьбой послать его на помощь армейцам, он обещал: «Буду бить врага, как повелевает воинский долг и присяга. Экипажу за меня стыдно не будет».
Отряд Шевченко начал боевые действия спустя два часа после митинга, и с той поры не выходил из боя вплоть до ухода наших войск из Таллина. В стычках с врагом Никонов действовал отважно. В районе поселка Кейла он несколько раз ходил в разведку, приносил командованию ценные сведения о противнике. Однажды, возвращаясь из разведки, Евгений был ранен, но в госпиталь идти отказался.
18 августа 1941 года поредевший отряд Шевченко и несколько десятков таллинских рабочих закрепились в лесу на холмах близ хутора Харку. Окровавленные, с воспаленными от усталости глазами, моряки и рабочие отбили за день несколько атак моторизованной пехоты противника.
Когда на землю спустились сумерки, хутор Харку заметно оживился, там послышался гул моторов. Что замышляет враг? Решено было послать разведчиков. Пошли добровольцы Ермаченков, Антохин, Никонов… Потянулось томительное ожидание. Вдруг в кустарнике около хутора раздался одиночный выстрел, затем заговорили автоматы, ухнул гранатный взрыв. Разведчики не вернулись.
Миновала полночь. На хуторе стояла гнетущая тишина. Но вот там запылал огонь и раздался крик. Через несколько секунд он повторился. Бойцы услышали слова:
— Товарищи, отомстите!
Словно ветром подняло людей. Бесшумно и быстро матросы и рабочие приблизились к Харку. Еще минута, и вспыхнул бой — короткий, жестокий. Натиск был стремителен и смел. Гитлеровцы бежали.
Жуткая картина представилась глазам балтийцев: горел костер, над ним к дереву был привязан Никонов. Глаза у разведчика были выколоты, все тело в ножевых и штыковых ранах.
Пленные фашисты рассказали, что Никонов попал в их руки, потеряв сознание в бою с дозором. Ермаченков и Антохин погибли. Когда Евгений очнулся, перед ним стоял эсэсовский офицер. Его интересовало, какие части расположены у морского побережья, сколько матросов сошло с кораблей на берег, чем вооружен лидер «Минск». Никонов молчал. Его начали бить, прижигать тело сигаретами, колоть ножами. Ни слова. И лишь когда пламя забушевало у ног, Евгений крикнул товарищам, чтобы они отомстили за его мученическую смерть.
ПОДВИГ В КЕРСТОВЕ
Магистральная дорога Таллин — Ленинград. К ней примыкает шоссейный тракт, берущий начало из поселка Котлы. Справа и слева вдоль шоссе шумят на легком ветру хлеба, голубеют озерца северного шелка — льна.
В погожий летний день 1941 года по этому шоссе ползли фашистские танки. Близко, очень близко подобрался враг к Ленинграду!
Время приближалось к полудню, когда в село Керстово, расположенное на шоссе, вошли шестеро моряков. Опустевшее село казалось вымершим, и балтийцы были удивлены, когда в одном из окон мелькнуло лицо девочки-подростка.
Беженка Надя Румянцева в то утро оказалась единственным человеком, не покинувшим Керстова. Она принесла балтийцам ключевой воды. Напившись и перевязав раны, моряки попрощались со своей помощницей и заняли оборону за выступами здания каменной церкви. Старая кирпичная кладка, толстые стены и узкие, похожие на амбразуры, зарешеченные окна могли послужить смельчакам надежным укрытием.
С холма, на котором высилась старая церковь, хорошо просматривалась дорога на Ленинград. В полдень на ней показались фашисты. Было их много. Шли они уверенно, наглые, беспощадные. И тут заговорили пулеметы моряков…
Начался бой. Шестеро советских патриотов дрались против батальона. Гитлеровцы и раз, и другой пытались ворваться в центр села, но меткие пулеметные очереди преграждали им путь. Сатанели враги. Теперь уже более десяти пулеметов вели огонь по позициям моряков, в ход пошли и минометы.
Наконец иссякли патроны у балтийцев. Фашисты окружили холм. И тогда герои выбежали из-за укрытий, в окровавленных тельняшках, во весь рост. С криком: «Полундра! Круши гадов!» — они бросились в штыковую атаку…
Ночью жители Керстова Ксения Ивановна Тимошева и Андрей Федорович Жбанков похоронили растерзанные тела моряков. У двух из погибших под тельняшками в специальных карманах они нашли красные книжечки. Тимошева зарыла партийные билеты в кустах…
* * *
В последние годы удалось установить, что командиром, пославшим несколько небольших групп краснофлотцев в засаду на Ленинградское шоссе, был комендант морского аэродрома Сергей Илларионович Говорков. Коммунист-капитан почти до самого прихода фашистов оставался в районе аэродрома, организуя сопротивление оккупантам, ушел в леса последним, пробился к Ленинграду, сражался с фашистами на Ладоге и под Тихвином, где и погиб смертью храбрых в 1942 году.
Сергей Говорков
Старожилы Керстова рассказывают, что якобы один из погибших моряков бывал в селе до войны. Фамилия его Болотин. С ним приходил товарищ, тоже балтиец, родом из Гатчины.
Но фамилию одного из участников легендарного боя все же удалось установить. Однажды к учительнице Людмиле Ивановой, не сумевшей эвакуироваться, зашел пожилой немец, очевидно, антифашист. Он передал девушке письмо, найденное в кармане одного из убитых в районе Керстова моряков, и попросил переслать его родным героя после… войны.
Иванова выполнила эту просьбу летом 1944 года. У нее сохранился адрес. На посланное по этому адресу письмо ответила племянница погибшего. Лиля Ходакова прислала фотографию своего дяди Василия Дмитриевича Ходакова.
…У дороги, вблизи полуразрушенного здания церкви, стоит обелиск. Под ним спят вечным сном русские богатыри. На обелиске пока не указаны фамилии участников легендарного боя… Кто знал их, отзовитесь!
Василий Ходаков
ХРАБРЕЙШИЙ ИЗ ХРАБРЫХ
Уже грохотали корабельные пушки с Невы, уже шли бои под Ораниенбаумом, но бой за Ленинград не прекращался и за сотни миль от его застав — на островах Саарема (Эзель) и Хиума (Даго).
«Воротами в Балтику» называют этот архипелаг. Здесь выход в море из Финского и Рижского заливов
Осенью 1941 года Балтика заштормила рано. Малые корабли не смогли подойти к Эзелю и снять всех его защитников. Крупные суда ежедневно вели стрельбы с гаваней и рейдов Кронштадта. Редели ряды