Отречение - Алиса Клима

– Ты ее придушишь, – с негодованием прошептала Инесса Павловна.

– Невелика потеря! – выпалила Вера, сама изумляясь собственной жестокости.

– Пусти, – простонала Рябова. – Я не виновата!

– В чем не виновата? – насела Вера. – Что ты скрываешь от нас?

– Если я скажу, он меня убьет, – взмолилась Рябова.

– Ты о ком? – спросила Инесса Павловна, пригнувшись. – Отпусти ее, ты ее придушишь! Она расскажет, правда, Наташа?

Вера немного ослабила давление, но все еще сидела на Рябовой.

– Я ничего не знаю, – промолвила Рябова. – Правда не знаю. Только Грязлов просил говорить, что было на столе майора. Что там было написано…

– Ах ты, сволочь! – закричала на нее Вера и ударила ее наотмашь по голове. – Тихушница! Гадина! Предательница! Как ты могла?!

– Девочки, прекратите! – всплеснула руками Инесса Павловна, а Полька толкнула Веру в бок.

– Ларионов идет, полундра!

Ларионов быстро шел к женщинам. Вера уже соскочила с Рябовой и сама устремилась к нему навстречу.

– Что случилось? – сердито спросил он.

Вера, взбешенная и возбужденная, подскочила к нему.

– А вот что! – воскликнула она.

– Тише, Верочка, – сказал Ларионов и взял ее за локоть.

Вера огляделась и пошла рядом с ним в сторону его дома.

– А вот что, – сказала она вполголоса, но так же возбужденно и быстро. – Рябова шпионила за вами – подсматривала ваши записи и передавала все этому подонку.

– Я знаю, – спокойно ответил Ларионов, разглядывая лицо Веры.

– Знаете?!

– Нет, – тихо продолжал он, – я не знал точно, что шпионила именно Рябова, но понял, что кто-то стучит.

– Но как…

– Вера, меня вызвали в Москву. Завтра я уезжаю, – перебил ее он.

Вера раскрыла рот и стала растирать лицо руками.

– Вера, – сказал Ларионов, – идем в дом. Ты очень возбуждена. Там поговорим.

Вера пошла к дому, но потом остановилась.

– Я мигом…

Она повернулась и решительно зашагала к клумбе. Ларионов хотел остановить ее, но передумал. Он знал, что это было бесполезно.

Вера стремительно подошла к женщинам.

– Вот что, – сказала она с деловым видом, глядя на Рябову. – Ты ничего не говорила мне, понятно? Или нам всем будет плохо. Если ты хоть словом обмолвишься Грязлову про сегодняшний разговор, я блатарям скажу, что ты – сука, и они с тобой разделаются. И ты, Полька, смотри!

Вера пригрозила Польке кулаком, как то умело делала Клавка, и резко направилась к Ларионову.

– Вы поняли? – сказала спокойно Инесса Павловна с некоторой долей восхищения решимостью Веры.

Вера прошла мимо Ларионова и вошла в дом. Ларионов последовал за ней, не в силах скрыть улыбку. Вера направилась прямиком к нему в кабинет, налила себе в рюмку коньяку без спроса и быстро запрокинула ее. Ларионов стоял в дверях, ухмыляясь.

– Коньяк вряд ли поможет перебить запах лука, – сказал он ласково.

Вера посмотрела на него сердито.

– Я вас не принуждаю ко мне приближаться и принюхиваться! – бросила она язвительно.

– Для этого не надо приближаться, Верочка…

Вера всплеснула руками.

– Прекратите паясничать, – устало вымолвила она и плюхнулась на диван. – Не пытайтесь сделать вид, что вам все равно.

Ларионов раскурил папиросу и сел на край стола.

– Нет, мне не все равно, – медленно сказал он. – Мне не все равно, что ждет тебя и людей в лагере.

Вера посмотрела на него исподлобья и обмякла. Слезы набежали на ее глаза, но она промолчала.

– Вера, – продолжил Ларионов, – ты же знаешь, что теперь поездка неизбежна. И, несмотря на твое упрямство, ты должна мне кое-что пообещать.

– Что же? – буркнула она.

– Человек, который тебе поможет в случае… неприятного исхода событий… Ты должна держаться его.

Вера хотела возразить.

– Вера, Паздеев знает, что делать, если я не возвращусь в назначенное время или дам знать об опасности.

Вера сжала платье на груди.

– Господи, – прошептала она, боясь представить, каков мог быть «неприятный исход».

– Верочка, – ласково произнес Ларионов. – Я уверен, что все обойдется.

– Откуда у вас такая уверенность?! – не выдержала Вера. – Алеша тоже был уверен!

– Я знаю, – сказал Ларионов тихо. – Я знаю потому… что теперь я понимаю, зачем живу.

Вера всматривалась в его родное лицо. Она уронила голову на руки.

– Ты поняла меня?

Вера молчала, но потом кивнула, чтобы не расстраивать его.

– И вот еще что, – сказал Ларионов, и в глазах его заплясали огоньки азарта. – Что ты сказала женщинам – Рябовой, когда пошла к ним?

Вера вздохнула, не замечая его озорства.

– Сказала, что пахану сдам, если она хоть словом обмолвится.

Ларионов затрясся от смеха.

– Что вы себе позволяете? – оскорбилась Вера.

– Я всегда знал, что твои манеры ничего не стоят по сравнению с твоим характером, – произнес он с нескрываемым восхищением.

Вера хотела вспылить, но заметила гордость за нее в его голосе и блеск в его темных глазах, который она так любила и боялась.

– Довольно, – усмехнулась она.

Ларионов смотрел на нее сверху вниз, и Вера заметила смущение в его взгляде. Вера и сама вдруг смутилась. Она оправилась: словно обретая самообладание, она обретала и привычную между ними дистанцию.

Вера ушла в барак. Завтра он уезжал в Москву, возможно, навсегда. Все это оказалось так страшно и неизбежно, что она была готова кричать. Ей хотелось разнести весь лагпункт и уничтожить Грязлова. Ничего она так не жаждала теперь, как его уничтожения. Она не знала, что в ней может быть столько ярости. Вера чувствовала, что ей необходимо поговорить с Инессой Павловной, чтобы найти утешение – вернуть хоть какой-то здравый смысл.

К вечеру ярость Веры к Рябовой остыла. Она понимала, что Рябова была запугана Грязловым и сама страдала от стукачества. Вера вспомнила историю с Анисьей. И снова детали тех дней стали всплывать в ее памяти. Паздеев видел следы красной помады на стакане в каморке Грязлова. Вряд ли их могла там оставить другая женщина. Но что Анисью могло связывать с Грязловым? Она презирала его, как и все зэки в лагере. Лишь отчаяние могло толкнуть ее на это опасное свидание. И оно могло быть связано только с потерей Ларионова. Грязлов мог ей что-то посулить…

Вера вздрогнула. От Грязлова веяло смертью. Никого в этом мире сама Вера так не боялась и не презирала, как его. Нет, во всем этом повинен лишь один человек, и снова он оказался причастен к их страданиям. Это был он – Грязлов.

Инесса Павловна опечалилась. Она сознавала всю опасность путешествия Ларионова, как понимала и страхи Веры. Но она также была уверена в том, что Вера должна запастись терпением и слушать приказы Ларионова. Теперь любые избыточные чувства и переживания могли погубить и Ларионова, и