Измена. Ты не защитил меня - Энди Дорн

Выхожу из дома и останавливаюсь на крыльце. Солнце светит ярко, по-весеннему тепло. Снег действительно тает, с крыш капает, в воздухе пахнет оттепелью. На соседней улице смеются дети, катаясь на велосипедах. Где-то играет музыка.

Весь мир живет своей обычной жизнью. Радуется, смеется, строит планы. А я стою на крыльце и не понимаю, как они это делают. Как можно радоваться, когда внутри пустота?

Для меня этот яркий, солнечный мир выглядит черно-белым. Как старое кино. Я вижу, что солнце светит, что люди улыбаются, но не чувствую тепла, не слышу красок. Внутри все серое и мертвое.

Иду медленно, держась поближе к заборам. До магазина действительно недалеко, но каждый шаг дается с трудом.

Навстречу идет женщина с коляской. Молодая, счастливая, что-то воркует своему малышу. При виде коляски у меня внутри все сжимается. Я быстро перехожу на другую сторону дороги, чтобы не видеть ее.

Магазин обычный сельский, маленький. У входа стоят мужчины, пьют пиво и курят. Я замираю в нескольких метрах от них. Сердце начинает биться быстрее.

«Это просто местные, — говорю себе. — Они меня не тронут. Всего несколько шагов».

Прохожу мимо них, не поднимая глаз. Один из них что-то говорит, и я вздрагиваю, но понимаю, что он обращается не ко мне.

Внутри магазина прохладно и тихо. Продавщица — пожилая женщина в очках — кивает мне приветливо. Я беру корзинку и начинаю собирать продукты из маминого списка.

Молоко в холодильнике. Хлеб на полке. Масло… Где же масло? Хожу между рядами, ищу. Руки уже начинают слегка дрожать от напряжения.

Наконец нахожу масло, кладу в корзинку. Иду к кассе.

И тут за мной в очередь встает мужчина.

Я не оборачиваюсь, но чувствую его присутствие. Слышу, как он ставит свою корзину на пол, как шуршит пакетами. Он высокий и на нем темная куртка, я вижу это краем глаза.

Темная куртка.

Сердце сразу начинает биться быстрее. Я стою спиной к этому мужчине, и мне кажется, что он смотрит на меня. Изучает. Оценивает.

«Это не он, — пытаюсь убедить себя. — Это совсем другой человек. Просто покупатель».

Но тело не слушает разум. Дыхание становится поверхностным, частым. В ушах начинает шуметь. Руки дрожат все сильнее.

Продавщица пробивает товары впереди стоящего покупателя. Медленно, неторопливо. Очередь не движется.

А мужчина сзади сопит. Переступает с ноги на ногу. Издает какие-то звуки.

Я зажмуриваюсь и сразу вижу то самое лицо. Маленькие злые глазки. Слышу голос: «Давай сумку, быстро!».

Сердце колотится так сильно, что кажется, вот-вот выскочит из груди. Удары отдаются в висках, в горле. Я не могу вдохнуть, воздуха как будто не хватает. Словно кто-то сжимает мне грудную клетку железными объятиями.

Мужчина сзади что-то бормочет себе под нос. Может быть, он просто читает список покупок, а может, планирует, что-то со мной сделать. Может, он уже достал нож? Может, ждет, когда мы выйдем из магазина?

Пот выступает на лбу, хотя в магазине прохладно. Ладони становятся влажными. Ноги подкашиваются.

Я не могу здесь стоять. Не могу.

Бросаю корзинку прямо у кассы. Продукты рассыпаются по полу.

— Девушка! — кричит мне вслед продавщица. — Вы забыли покупки!

Но я уже выбегаю из магазина. Мужчины у входа оборачиваются, что-то говорят, но я не слышу. В ушах стоит гул, как будто я нахожусь под водой.

Бегу по улице, спотыкаясь, задыхаясь. Прохожие смотрят на меня с удивлением, кто-то даже останавливается, но мне все равно. Главное, добраться до дома. Там безопасно.

Вбегаю во двор, подскакиваю к двери. Лихорадочно шарю по карманам в поисках ключей. Где они? Где⁈

Нахожу, достаю. Но руки трясутся так сильно, что ключ не попадает в замочную скважину. Раз, второй, третий. Металл звякает о металл, царапает дверь.

— Да попади же ты! — шепчу я сквозь слезы.

Ключ выскальзывает из пальцев, звонка падает на ступеньки крыльца. Я наклоняюсь, поднимаю его, снова пытаюсь попасть в замок.

Руки дрожат еще сильнее. Я вся трясусь, как осиновый лист. В глазах темнеет, не хватает воздуха.

— Мама! — кричу я, стуча в дверь кулаками. — Мама, открой!

Через несколько секунд дверь распахивается. На пороге стоит мама с испуганным лицом.

— Ксюша! Господи, что случилось?

Я влетаю в дом, захлопываю за собой дверь, прислоняюсь к ней спиной. Сползаю по двери вниз, сажусь прямо на пол прихожей.

— Не смогла, — всхлипываю я. — Мам, я не смогла.

Мама присаживается рядом со мной на корточки, обнимает за плечи.

— Что случилось в магазине?

— Там был мужчина, — говорю я, задыхаясь. — В темной куртке. Стоял за мной в очереди. И я подумала… мне показалось…

— Тише, тише, — мама гладит меня по голове. — Ты дома. Ты в безопасности.

Но я не могу успокоиться. Все тело трясется, зубы стучат. Мама помогает мне встать, ведет в кухню, усаживает на стул.

— Дыши глубже, — говорит она. — Вот так. Медленно вдох, медленно выдох.

Ставит передо мной стакан воды, но я не могу его взять — руки по-прежнему дрожат.

— Ксюш, — мама садится напротив меня, берет мои руки в свои. — Милая, так дальше нельзя. Тебе нужна помощь.

— Какая помощь? — спрашиваю я сквозь слезы.

— Психолог. Врач. Кто-то, кто умеет лечить такие вещи.

Я качаю головой.

— Не хочу ни с кем разговаривать.

— Но так ты не сможешь жить, — мама сжимает мои руки сильнее. — Ты боишься выйти из дома. Боишься незнакомых людей. Это же не жизнь, доченька.

Она права, и я это понимаю. Но признать это страшно. Потому что это означает, что со мной что-то серьезно не так. Что я сломалась. Что моя психика дала трещину, как стекло от удара.

— Я попробую сама справиться, — говорю я слабо. — Я же сама будущий психолог.

— Как? — мама смотрит на меня внимательно. — Ксюш, уже две недели ты пытаешься сама справиться. И что? Ты еще больше замкнулась в себе.

Мы сидим в тишине. Я слышу, как тикают часы на стене, как капает с крыши. Обычные, мирные звуки. А внутри у меня до сих пор все дрожит от страха.

— Мам, — говорю я вдруг. — Я должна тебе кое-что рассказать. О Максиме.

Мама выпрямляется в кресле, и я