Первая война Гитлера - Томас Вебер

не может победить своих противников и что следует немедленно начать мирные переговоры, германское продвижение остановилось. Большую часть первой половины июня полк теперь должен был устраивать новую линию обороны на реке Айсне вблизи Суассон. К тому времени солдаты полка Гитлера должны были сражаться не только с французами, но и с эпидемией "испанки", которая, в конечном счете, забрала больше жизней, чем Первая мировая война. Соратники Гитлера лежали в лихорадке на своих позициях или внутри мокрых землянок за новыми линиями обороны. Среди них был Франц Пфаффман, который в действительности не знал, что делать с новой загадочной пандемией. Он писал своему пастору домой, что "лежал в лихорадке уже четыре недели. Своего рода малярия, которую я подхватил во время последнего наступления, теперь перешла в мои лёгкие". К 7 июня в результате как весеннего наступления, так и "испанки", каждая рота 16‑го полка состояла только из двадцати-двадцати пяти человек.

Остаток месяца полк провёл в Пикардии за линией фронта. В это время министр иностранных дел Германии Рихард фон Кульман, который перед войной с энтузиазмом предпринимал попытки улучшения англо-германских отношений, озвучил в рейхстаге резкую критику Верховного командования. Вызывая ярость Гинденбурга и Людендорфа, он рассказал германскому обществу, что война не может быть выиграна единственно военными средствами. Более того, Vorwarts, газета наиболее популярной партии Германии, социал-демократической партии, говорила своим читателям, что "войну военными средствами не закончить". (Результатом речи и статьи было увольнение министра иностранных дел и запрещение газеты СДПГ).

Одним из наиболее надёжных людей в полку Листа был Юстин Фляйшман. Соответственно, 19 июня он был награждён Железным Крестом 2‑й степени и спустя несколько дней отправлен на учебные курсы офицеров, с которых вернулся только 19 октября. По возвращении молодой еврейский солдат отметил, что учебные курсы офицеров были для него "чудесным временем" и что ему устроили "вдохновляющие проводы". Не похоже было, что его еврейские корни сколько-нибудь беспокоили кого-либо на курсах.

После краткой службы за линией фронта, 16‑й полк был перемещён в Шампань близко к Реймсу, где Верховное командование планировало все свои имевшиеся в наличии дивизии бросить в сражение в отчаянной попытке прорваться к Парижу. К тому времени, когда 15 июля началось наступление, полк получил пополнение из 900 человек, состоявшее наполовину из чрезвычайно молодых новобранцев и наполовину из солдат, лишь едва оправившихся от ранений и болезней. Вновь прибывшие были не дисциплинированы, и таким образом, хуже, чем просто бесполезны. Когда офицер, который инспектировал группу людей в призывной части в Баварии, включавшую призывников для полка Листа, заметил, что их необходимо постричь, несколько солдат начали кричать: "Мы не заключённые, мы не позволим себя оскорблять". А когда другая группа солдат в середине июня ехала на фронт в качестве пополнения для 6‑й дивизии, они начали стрельбу из поезда, как только достигли границы Баварии и Вюртемберга. На следующей остановке они ворвались в местный трактир и сами стали наливать себе пиво. Когда поезд проезжал через Людвигсбург, близко к Штутгарту, некоторые из новых солдат 16‑го полка и соседних забрались на крыши вагонов, стреляя боевыми патронами прямо в город.

***

Между тем наступление 15 июля, обычно известное как Вторая битва на Марне, было грандиозным провалом. Верно, что в первые три дня немецкие войска смогли захватить некоторую территорию и пересекли реку Марна. Полк Листа принимал участие в этой атаке посреди холмов, виноградников и лесов к юго-западу от Реймса в роли вспомогательной части. Однако французы хорошо подготовились к германскому наступлению. Более того, к ним присоединились 28 000 свежих американских солдат, и на четвёртый день сражения франко-американские силы начали свою контратаку. Ефрейтор Гитлер и его товарищи вынуждены были убегать, чтобы спастись. Когда они бежали обратно через Марну по самодельному мосту, сделанному из дверей и другого подручного материала, несколько солдат, как говорили, потеряли равновесие на скользкой поверхности моста и утонули. Даже Людендорф, Гинденбург и кайзер, в конце концов, поняли, что весеннее наступление немцев выдохлось и провалилось. Исчерпавшая ресурсы Германия проиграла войну. Однако Гинденбург и Людендорф упрямо продолжали гнуть свою линию.

Весеннее наступление стоило жизней 482 человек в полку Листа. В целом германская армия потеряла более 880 000 человек между мартом и июлем 1918 года. Наступление привело к глубокому разочарованию в вооружённых силах Германии. Тем не менее, в отличие от штурмовых и серьёзных боевых частей, а также в отличие от фронтовых солдат 16‑го полка, вспомогательный персонал штаба полка Листа держали подальше от самых тяжёлых боёв. Таким образом, для Гитлера было возможно изображать германское весеннее наступление 1918 года как блистательное и эпическое предприятие. В Mein Kampf он заявлял, что "снова были слышны энергичные возгласы победоносных батальонов, когда они закрепляли последние венки бессмертного лавра на штандартах, посваящённых ими Победе". По контрасту с этим, 6‑я армия Германии в середине апреля докладывала, что "войска не идут в атаку, несмотря на приказы. Наступление застопорилось".

Гитлер не рассматривал окончательный провал военных усилий Германии весной и летом 1918 года как логическое следствие наступления, которое из-за ограниченных ресурсов Германии, вероятно, было обречено с самого начала. Действительно, в 1918 году у союзников было в шесть раз больше моторных транспортных средств, чем у немцев. Подобным образом девяносто германских танков в 1918 году было ничтожно малым количеством по сравнению с тысячами танков в распоряжении Великобритании, Франции и их союзников. Весеннее наступление было рискованным планом "всё или ничего", который не мог продержаться месяцы. Как во время подготовки к весеннему наступлению отметило командование группы армий, возглавляемое кронпринцем Руппрехтом, "совершенно исключено, что мы станем вести войну на истощение, подобную той, что вели британцы и французы на Сомме и при Аррас. Месяцы сражений – это не для нас. Мы должны сразу же произвести прорыв".

Таким образом, весеннее наступление было проиграно на самом фронте, а не в тылу. Тем не менее, Гитлер, во всяком случае, с момента своего тюремного заключения, последовавшего за провалом переворота в 1923 году, не воспринимал это таким образом. Вместо этого в послевоенном мире он станет обвинять бастовавших рабочих на производстве боеприпасов, прессу Германии, и социал-демократических политиков, призывавших к переговорам о мире, "духовный саботаж" и предателей, нанёсших германской армии удар в спину. Он не осознал, что даже без каких-либо промышленных беспорядков в тылу, наступление Германии продержалось бы в самом лучшем случае ещё лишь несколько дней.

Вместо того, чтобы остановиться, когда это ещё было возможно, Гинденбург и Людендорф использовали полк Листа в наступлении, которое было в конечном счёте обречено с самого начала или по