Сочинение на свободную тему - Виктор Михайлович Переладов

Торшеров тоже с сыном не справляется, но у него своя система: я родил, одеваю и кормлю, школа учит, а дурь в армии выбьют или сама по себе со временем пройдет.

Дроздова нашего сегодня как подменили. Конечно, ему не до хохмочек, когда отец-выпивоха перед всем классом себя демонстрирует.

Да, не так просто с нашими папами, выходит. Один для сына не авторитет, другой породил его, его же и боится. Колькин отец пьет — скверно. У Чумы, моего знакомого, отец в передовиках ходит, а еще не известно, кто из них хуже. Не повезло некоторым с отцами. А мне?..

«Им не повезло, а мне?»

Вопрос этот, подвернувшись по инерции, заставил Максима отложить ручку. Не то чтобы он никогда не думал о своих отношениях с родителями; просто все, что происходило в доме, Максим воспринимал как само собой разумеющееся, неотделимое от его жизни. Каждый год ему справляли день рождения, у него своевременно появлялись новый костюм и туфли, рубашки и учебники. Проснувшись утрам или вернувшись с улицы домой, он знал: его ждет еда, и мать обязательно подложит в тарелку что-нибудь получше, повкуснее. Заботы родителей были привычны и потому незаметны, как свет, как вода в кране. Конечно, бывали и неприятные отступления: иногда взрослые лезли со своими поучениями, придирками, ругали за какой-нибудь проступок. Что поделаешь, на то они и взрослые, а иногда и сам чувствуешь: виноват. Если не очень обращать внимание, получается почти мирное сосуществование. Тем более что конфликты случались нечасто.

Он был единственным сыном, и его любили. Мать, по крайней мере, — Максим наверняка знал это. Знал и, что греха таить, иногда пользовался, уверенный, что она ему ни в чем не откажет.

С отцом было по-другому. Отец — самый занятой человек. Может, так и в самом деле было. Вечерами Максим отца видел редко — отец на спектакле. Утром, когда просыпался, мама осторожно, как будто даже это движение могло повредить, прикладывала палец к губам: тихо, папа поздно вернулся, отдыхает. Если отец не отдыхал, он работал — разучивал роль. И еще были гастроли, когда он вместе с театром уезжал надолго.

Походы в кино, на рыбалку? Не мог Максим припомнить хотя бы одно такое событие. Разве что в театр его водили, на отцовские спектакли. Иногда отцу приходила охота заглянуть в дневник. Полистав его, он или хмыкал удовлетворенно, или вопросительно вскидывал брови. И Максиму приходилось наскоро — отец не любил длинных объяснений — оправдываться за двойку или тройку.

«Туда не ходи», «этого нельзя», «уже не маленький», «будь самостоятельным»… — наставления отца были кратки, но категоричны и подлежали беспрекословному исполнению.

У них в доме вообще было так заведено: говорит отец, остальные слушают. Мать, например, он мог убедить в чем угодно, и она всегда с ним соглашалась и поступала так, как он хотел. Говорилось в доме чаще об одном и том же: о театральных делах, о чьих-то кознях, о том, что отца затирают, не дают хода, о ссорах с режиссером, а когда были гости, — еще и о высоком назначении искусства. «Все Ланские — служители храма искусств», — любимое изречение отца. Еще он говорил, что постоянно ищет себя. Ушел из одного театра, в областном центре, когда туда переехали, работал по очереди в драматическом, в ТЮЗе, и музкомедии. Дома жаловался, что ему подрезают крылья. В конце концов он ушел из театра в «Энергетик» — так назывался Дом культуры — и сам поставил спектакль. Об этом даже в городской газете писали. А отец вдруг вернулся в драматический… Но однажды пришел дамой, сел в старинное кресло Эмилии Федоровны, долго молчал, потом сказал матери:

— Все, больше мне с Левантовским не по пути.

Левантовский был режиссером. И раз отцу оказалось с режиссером не по пути, значит, надо было укладывать чемоданы. Мать тихо вздохнула и склонила голову, что означало согласие… И вот они здесь, в этом маленьком городке.

Наверное, отцу попадали плохие храмы, раз он их так часто менял. А что, если?.. Предположим, Левантовский плохой человек или режиссер, просто он не понимал отца. Но ведь это в одном театре. А в других? Тоже режиссеры плохие и не понимали отца?..

В то, что говорил отец, всегда безоговорочно верила мать. И он, Максим, — от него разговоры не скрывались — тоже верил. Отец умел рассказывать горячо и убедительно, с возмущением или сарказмом, с сочувственной досадой на кого-то. Он словно стоял надо всем этим и ему все хорошо было видно и понятно. Он всегда знал, как надо делать и, наоборот, как не надо. Был непримирим к недостаткам людей и гордился своими поступками. Так, особенно не вдаваясь в рассуждения, воспринимал рассказы отца Максим.

Но вот сейчас он рассуждал, вспоминая отцовские неприятности, его рассказы о театральных делах, и все это представлялось как-то иначе и выводы приходили другие, непривычные.

А что, если не в храмах вовсе дело, а в самом отце?.. Если ошибается не кто-то, а он сам?.. Сейчас отцу сорок семь, две трети жизни, можно сказать, пройдено. Так сколько же еще можно себя искать? Всю оставшуюся жизнь? Что, если отец просто неудачник и ничего уже не ищет? Сбился с дороги и мечется из стороны в сторону? Может, и дорога-то его совсем другая, не в артисты, а в учителя, в инженеры или агрономы?

Совсем другим увидел Максим отца, не красиво-артистичным крупным мужчиной с гордо вскинутой головой, с иронической улыбкой на подвижных выразительных губах и неторопливо-мягкими движениями, а медлительно-усталым, одышливым, с мешочками — припухлостями под глазами, с опущенными плечами, грузно сидящим в кресле, о чем-то невесело задумавшимся. Отец менялся, старился…

Максиму стало жаль его. Он поразился этому неожиданному в себе чувству к человеку, который всегда был рядом; ну, просто был и был…

«Дети повторяют своих родителей», — вспомнил он слова, которыми воспользовался сегодня в сочинении. Если по аналогии, то и он, как другие? Что Максим похож на отца, ему это давно известно. Внешне. А что еще он унаследовал от него? Гордость? Непримиримость? Презрение к грубой силе и хамству? Да, он уважает собственное «Я». Разве это плохо — уважать себя? И не терпит, когда к нему лезут в душу, стараются повернуть на свой лад. И пошлость не любит. Что еще? Любовь к театру? Нет, здесь он не знает наверное. Хотя ему нравятся и актеры, и их манера держаться независимо,