Турсун - Гульнара Нуркулова
Фатима понимала, что произошло что-то ужасное. Она плакала, её окружили люди, громко расспрашивая у неё про упавшую в реку девушку. Вдруг к то-то крикнул с моста: «Вон она! Кажется, плывет в сторону берега». Часть мужчин побежали в сторону, куда показал парень. Действительно, шагов через пятьдесят – сто они обнаружили Амину без сознания на берегу реки.
Женщины повели плачущую девочку к сестре.
– Ей повезло… она умеет плавать, – кто-то сказал удивлённо.
– Надо перевернуть её лицом вниз, – посоветовала одна из женщин, которая привела Фатиму.
Пожилой мужчина перевернул и положил Амину на живот, приподнял одной ладонью верхнюю часть тела и несколько раз хлопнул по спине. Изо рта фонтаном вылилась вода, и она начала слабо откашливаться.
– Кажется серьёзно повредила ухо… кровь течёт, – сказал мужчина.
Когда Амина пришла в себя и была в состоянии сидеть, любопытный народ уже рассеялся. Остались лишь несколько человек.
– Что-то плохо слышу, – говорила она, всё время наклоняя голову на правый бок, – наверное, вода в ухе.
Амина была крайне слаба и не в состоянии встать на ноги.
Кто-то предложил сходить за родителями. Фатима сказала, что отец умер на прошлой неделе, а мамы нет.
Сердобольная женщина из толпы ушла, чтобы найти какой-нибудь транспорт. Она остановила юношу с деревянной тачкой без груза и попросила помочь девушке.
Женщины нарвали травы на берегу реки, устелили им дно тачки, положили туда Амину и вместе с юношей, помогая по очереди, докатили тачку до дома.
Всю ночь у Амины сильно болела голова. Утром она послала Фатиму за учительницей. Саодат прибежала совсем скоро. Увидев Амину, она расплакалась. Ей было очень жаль девочек. В сложившихся обстоятельствах она не могла не переживать за их будущее. Придя в себя, она вспомнила про одного знакомого русского доктора. «Он поможет, непременно. Только он работает в конце города, и пешком мне не добраться», – сказала она. Фатима запрягла арбу, Саодат уехала за доктором и поздно вечером вернулась вместе с ним.
Доктор оказался очень вежливым человеком. Он внимательно осмотрел Амину и сказал, что от сильного удара лопнула перепонка и, возможно, правое ухо не будет слышать совсем. Он оставил капли, которые рекомендовал закапывать трижды в день, а также дал пилюли от головной боли.
Прошло несколько дней, но головная боль всё ещё не отступала. Амина заметила, что хуже стало слышать и левое ухо. Она попросила Саодат съездить с ней к доктору.
Доктор рекомендовал оставить Амину на десять дней в больнице. «Сильное воспаление перешло на другое ухо, поэтому нужно делать промывание несколько раз в день», – сказал он.
* * *
Как только Амина вернулась после лечения из больницы, хозяин попросил освободить дом. «Это неправильно, что вы живёте здесь одни. Боюсь, как бы чего с вами не случилось. Уважая память вашего отца, даю вам один месяц. Прошу подыскать другое жильё за это время», – сказал он категорично.
Амине пришлось бросить школу, так как, несмотря на все усилия доктора, она слышала всё хуже и хуже. Девушка была в отчаянии. Все её мечты относительно будущего рухнули. Казалось, судьба в одночасье выбросила её на необитаемый остров подальше от мирской суеты. В одиночестве она проводила дни, ожидая прихода сестры из школы. Жадно ловила информацию о школе, которую громко, у самого уха рассказывала Фатима.
Однажды, когда Фатима была в школе, в дом зашли воры и унесли одежду, которая сушилась во дворе, и забрали большую часть дров из сарая. Если бы у Амины был слух, как раньше, она бы, конечно, услышала шум со двора, и кражи бы не случилось. С этого дня она стала бояться оставаться дома одна, поэтому Фатима тоже вынуждена была оставить школу.
Как-то за ужином Фатима вдруг расплакалась. «Амина, давай поедем к маме… я скучаю по ней», – умоляла она сестру.
Амина хоть и не слышала, что та говорила, но понимала, что Фатима скучает по маме. Она осознавала, что вынужденно ограничила жизнь сестрёнки, которая не привыкла сидеть в четырёх стенах. Фатима была очень живым ребёнком с развитым воображением и потребностью постоянно кому-то рассказывать свои идеи или выдуманные истории. Обычно слушателями были Амина и отец. Теперь отца нет, а общаться между собой, беседовать, как раньше, они не могли. Фатима писала на бумаге, если надо было что-то спросить или ответить, и на этом их общение заканчивалось. Целыми днями Фатима слонялась по дому или во дворе, не зная, куда себя деть.
После неудачных попыток найти жильё, Амина уже сама склонялась к тому, чтобы поехать обратно на Иссык-Куль, к родственникам мамы.
– Не плачь, завтра поедем на вокзал и, может, найдем попутчиков. У нас один выход – ехать к бабушке, на Иссык-Куль… К сожалению, я уже не такая, как раньше, и не могу заботиться о тебе, – с невыразимой печалью и срывающимся голосом сказала Амина.
Утром после завтрака девочки пошли на вокзал, откуда отходили поезда. Они искали людей с кыргызской внешностью. Им повезло, первая молодая пара, к которой они подошли, искала билет на поезд до Фрунзе. Ближайший рейс отправлялся только через три дня, поэтому новые знакомые заинтересовались предложением девочек.
– Мы без проблем довезём вас до Фрунзе на нашей арбе и денег не возьмём, – сказала Фатима, – нам нужны попутчики, чтобы не страшно было ехать одним.
– Когда можете выехать? – спросила пара.
– Завтра утром можем выезжать, заедем за вами, куда скажете.
Молодые люди обрадовались и назвали свой адрес.
Девочки оповестили Таира и учительницу об отъезде. Таир передал им деньги, сокрушаясь, что вынужден был продать тандырную за полцены. После занятий пришли попрощаться обе учительницы с девочками из мактаба. Они принесли сухофрукты, орехи и несколько лепёшек в дорогу.
* * *
Только через три месяца после смерти Юнуса Турсун была в состоянии встать с постели. С потухшими и глубоко запавшими глазами она выглядела измученной. Из-за большой потери веса и землянисто-серого цвета лица она стала похожей на привидение. По выражению глаз было видно, что она всё ещё страдает.
Впервые за время болезни она села за дасторкон вместе со свекровью и мужем. Налила им суп, но сама не притронулась, выпила лишь пиалу чая с молоком и солью.
– Эне, спасибо вам за то, что заботились обо мне вместе с Бейше, – слабым голосом сказала она свекрови.
– Ничего. Я делала работу, к которой привыкла,