Турсун - Гульнара Нуркулова

– Мы пришли с плохой вестью, – сказал Адыл, обращаясь к дочери. – Крепись, дочка, Юнуса не стало.

Турсун посмотрела на отца и подумала, что отец, возможно, перепутал имя… может, Юсуфа не стало, он болел часто в последнее время.

Седеп удивилась реакции снохи. Ни один мускул не дрогнул на её лице.

– Примите соболезнования… когда это случилось? – спросила Седеп Адыла.

– Два дня назад похоронили в Караколе. Бедный мальчик. Подавился шелухой от семечек.

Только теперь Турсун поняла, что не стало её Юнуса. Она обхватила колени руками и горько завопила, уткнувшись в них. Бейше обнял её за плечи и пытался успокоить.

– Это я виновата во всём! Всевышний решил покарать меня сразу. Если ты решил наказать, забрал бы меня, грешную… зачем тебе невинный ребёнок? Как я буду с этим жить?! – рыдала она во всё горло.

Вместе с ней плакали Адыл и Садыр.

Долго Турсун не могла успокоиться. Когда она, наконец, была в состоянии что-то сказать, спросила про девочек. Отец рассказал, что Юсуф с девочками уехал в Ташкент на следующий день после похорон. Эта новость усилила боль Турсун. Ей стало плохо, и она потеряла сознание. Бейше быстро уложил её на одеяло, распахнул ворот платья, вытер холодный пот на лице и долго делал массаж ледяных рук, пытаясь согреть и привести её в чувство.

– Вы уж простите мою дочь, не судите её строго. Во всём виноват я. Испортил ей жизнь, отдав своему другу в совсем юном возрасте. Когда она убежала с Бейше, я проклял её. Сказал, чтобы ноги её не было в моём доме, даже, когда умру, а получилось, сам пришёл сообщить о смерти моего внука, её сына.

– Говорят, всё случается по воле Аллаха, но, возможно, ребёнок не умер бы, если бы мама была рядом. Что за любовь такая, которая толкает бросить не одного, а троих детей?! Разве любовь к мужчине может быть сильнее любви к детям? И мой дурак тоже хорош, увёл чужую жену. Стыдно людям в глаза смотреть.

– Мы пойдём… засиделись долго, – сказал Адыл после нависшей паузы. – Дорогая кудагый[37], хотел попросить вас отпустить Бейше и Турсун на семь дней Юнуса. Утром мы съездим в Каракол, а после того как вернёмся, справим поминки дома.

* * *

На следующее утро после поминок, проснувшись Бейше, увидел Турсун сидящей в постели.

– Я не хочу жить, хочу умереть… помоги мне, – сказала она.

– Сейчас помогу, – ответил Бейше и, крепко обняв, повалил в постель.

– Я не шучу.

– Я тоже не шучу, – сказал он, обнимая еще крепче. – Сейчас задушу тебя в объятиях.

– Если бы не ты, мой сын был бы жив, и дочки были бы рядом. Зачем ты уговорил меня бежать? – заплакала она, вырываясь из объятий.

– Потому что люблю тебя, потому что не могу жить без тебя, – сказал он, вытирая ей слёзы. – Если ты умрёшь, кто позаботится о твоих девочках? Ты им нужна. Мы обязательно их найдем. Не убивайся так сильно и не вини себя в смерти Юнуса… Если плохо себя чувствуешь, не вставай, лежи. Я принесу тебе поесть.

Он вышел из комнаты. Мать уже успела вскипятить самовар и пила чай в одиночестве.

– Ты был вчера у Жибек? Что-то дети не приходят.

– Нет, не был. Не было времени, – ответил Бейше. – Турсун плохо. Я отнесу ей поесть в комнату, – с этими словами он сделал чай со сливками, намазал на кусок хлеба соленого масла и ушёл в свою комнату.

Турсун лежала, свернувшись калачиком, и стонала. Бейше подошёл к ней, ничего не говоря, усадил как маленького ребёнка и начал поить горячим чаем.

– Давай, съешь немного хлеба.

– Нет. Тошнит.

– Опиум у тебя закончился?

– Да.

– Может, найти опиум?

– Нет. Не надо.

– Но тебе плохо, я же вижу.

– Нет, не надо.

– Мне надо уйти по делам часа на два. Ты не вставай. Я постараюсь быстрее вернуться.

Как ни старался Бейше быстро управиться с делами, не получилось. Вернулся он ближе к вечеру.

Седеп встретила сына со словами:

– Бейше, Турсун кровью рвёт и без конца по нужде бегает. Сильно мучается. Надо бы лекаря позвать.

Турсун лежала бледная, в холодном поту также свернувшись калачиком.

– Привет, милая! Извини, что пропал надолго. Я схожу к Адилету. У него можно раздобыть опиум.

Турсун молчала. Он уже собрался уходить, когда она слабым голосом остановила его.

– Не надо. Моё состояние сейчас – это божье наказание. Я заслужила это… Пусть мне будет больно! Пусть болят все кости и мышцы на теле! Я заслужила… нестерпимую боль. Как я могу, потеряв сына ходить, разговаривать, смеяться? Я не знаю, какой будет исход… может, умру, так даже лучше.

Адилет, друг Бейше, посоветовал, то, что слышал от людей, столкнувшихся с подобной проблемой: «Давай побольше жидкости и несколько раз в день отвар тысячелистника для очищения печени». Он отдал свои заготовки тысячелистника.

Целых десять дней состояние Турсун оставалось критичным. Бейше не отходил от неё ни на минуту. Она всё время стонала, а иногда плакала от боли. В такие моменты Бейше ложился рядом, массировал и согревал места, где больше всего болело. Временами ему казалось, что она вот-вот испустит дух. Она отказывалась от пищи и даже воды. Бейше насильно вливал в рот воду и отвар.

Постепенно боли начали ослабевать. Теперь она могла короткое время поспать, когда боль отступала. Бейше заставлял её принимать еду, правда, не всегда успешно.

Дорога от Каракола до Ташкента была не такая тяжёлая, как в прошлом году из Китая, если исключить жару. Повозкой в основном управляла двенадцатилетняя Амина. Иногда она передавала вожжи Фатиме. Обычно она «прицеплялась» к впереди идущей повозке, чтобы не сбиться с дороги, но когда сомневалась, поднимала отца, который ехал в основном лёжа. Он всё ещё не важно себя чувствовал и хотел отлежаться и набраться сил до приезда в Ташкент.

Останавливались только тогда, когда чувствовали, что лошадь устала, или там, где имелась трава для нее. Если травы было много, девочки косили её серпом и складывали в мешок, запасая корм для лошади на ночь. Они научились сами распрягать и запрягать лошадь.

Через три недели путники благополучно добрались до Ташкента. Юсуф должен был найти сводного брата Алишера. На поиски места, где он жил, ушло почти полдня.