Песня жаворонка - Уилла Кэсер
Итак, когда они отправились знакомиться с мистером Ларсеном в назначенное им время, вопрос жилья все еще оставался нерешенным. Шведская реформистская церковь находилась в болотистом, заросшем сорняками районе, рядом со скоплением фабрик. Сама церковь была небольшая и очень аккуратная. Пасторский дом выглядел чистым и уютным, его окружал ухоженный двор со штакетником. Под качелями играли дети, и Тея задумалась, почему у священников всегда так много детей. Тея и доктор позвонили в дверь пасторского дома, им открыла расторопная на вид служанка-шведка и сказала, что мистер Ларсен ждет их у себя в кабинете при церкви.
Мистер Ларсен встретил их радушно. Мебель в его кабинете была очень новой, а рамы картин очень массивными, и Тее показалось, что она в приемной модного денверского стоматолога, к которому доктор Арчи водил ее этим летом, а не в кабинете священника. На столе даже стояла ваза с цветами. Мистер Ларсен оказался низкорослым и толстым. У него была короткая соломенного цвета борода, очень белые зубы и маленький вздернутый нос, на котором сидели очки в золотой оправе. На вид священнику было лет тридцать пять, но он уже начал лысеть и редкие волосы разделял пробором над левым ухом, прикрывая зачесом плешь. Он производил впечатление жизнерадостного и приветливого человека. На нем был синий пиджак, но не было запонок.
Доктор Арчи и Тея уселись на скрипучий кожаный диван, и священник спросил о планах девушки. Доктор Арчи объяснил, что Тея намерена изучать фортепиано у Андора Харшаньи, что они уже виделись с ним, что она играла для него и он сказал, что будет рад преподавать ей. Мистер Ларсен приподнял светлые брови и потер пухлые белые ручки:
— Но он уже концертирующий пианист. Он будет очень дорогим учителем.
— Именно поэтому мисс Кронборг хочет получить место в церковном хоре, если возможно. У нее недостаточно денег, чтобы продержаться всю зиму. Нет смысла ехать из далекого Колорадо и заниматься с посредственным учителем. Мои здешние друзья говорят, что Харшаньи лучший.
— О, весьма вероятно! Я слышал, как он играл с Томасом. Вы, жители западных штатов, все делаете с размахом. Я мог бы назвать с полдюжины учителей. Но вам лучше знать, чего вы хотите.
Мистер Ларсен пожал плечами, выказывая презрение к таким расточительным замашкам. Ему показалось, что доктор Арчи держится с ним высокомерно. В итоге Ларсену удалось спровоцировать доктора на самую жесткую и заносчивую манеру поведения.
Мистер Ларсен продолжил объяснения: он сам руководит музыкой у себя в церкви и сам проводит репетиции хора, хотя официальный регент — тенор. К сожалению, в настоящее время в хоре нет вакансий. У него есть нужные четыре голоса, причем очень хорошие. Он перевел взгляд с доктора Арчи на Тею. Когда он сказал, что у него нет вакансий, она явно обеспокоилась, даже немного испугалась, и прикусила нижнюю губу. Она, конечно, не претенциозна, в отличие от ее опекуна. Ларсен продолжал изучать девушку. Она сидела на диване, широко расставив колени, как деревенская, и уложив на них неподвижные руки в перчатках. Тюрбан казался ей немного велик. Он съехал набок на ветру — в той части Чикаго всегда ветрено. Девушка выглядела усталой. Она не носила вуали, и волосы тоже растрепались от ветра и запылились. Когда Ларсен сказал, что у него уже есть все нужные голоса, он заметил, что ее руки в перчатках сжались. Он подумал, что в конце концов она не ответственна за высокомерные манеры доктора, сопровождающего ее по просьбе отца, общество которого, насколько помнил Ларсен, всегда было утомительно. Глядя на усталое, озабоченное лицо Теи, он проникся сочувствием.
— Тем не менее мне хотелось бы послушать ваш голос, — сказал он, решительно отвернувшись от ее спутника. — Меня интересуют голоса. Вы можете петь под скрипку?
— Думаю, да, — безжизненно ответила Тея. — Не знаю. Я никогда не пробовала.
Мистер Ларсен достал скрипку из футляра и начал настраивать.
— Мы могли бы пройти в лекционный зал и посмотреть, что из этого выйдет. На органе трудно оценить голос. Вот скрипка для этого действительно подходящий инструмент.
Он открыл дверь в задней части кабинета, мягко протолкнул Тею туда и, оглянувшись на доктора Арчи, сказал:
— Извините нас, сэр. Мы скоро вернемся.
Доктор Арчи усмехнулся. Все священники одинаковы — самоуверенны, чванливы и предпочитают иметь дело с женщинами и девушками, но не с мужчинами. Он взял с письменного стола священника тоненький томик. Доктора немало позабавило, что это оказалась «Религиозная и духовная поэзия» миссис Аурелии С. Ларсен. Он пролистал книгу и подумал, что мир меняется мало. Он помнил, как, когда был еще мальчиком, жена пастора их прихода опубликовала сборник стихов и все прихожане должны были его купить, а детям рекомендовали его читать. Дедушка доктора тогда скривился, глядя на книгу, и сказал: «Бедняжка!» Обе дамы, похоже, выбирали одни и те же сюжеты: дочь Иеффая, Рицпа, плач Давида об Авессаломе и так далее. Доктору книга показалась очень забавной.
Преподобный Ларс Ларсен был шведом консервативных взглядов. Его отец приехал в Айову в 1860-х годах, женился на амбициозной, как и он сам, шведке, и они переехали в Канзас, где получили землю по гомстед-акту. После этого они покупали землю, арендовали ее у правительства, приобретали всеми возможными способами. Оба работали как лошади — точнее, они сроду не стали бы так жестоко загонять лошадей, как эксплуатировали сами себя. Они вырастили множество сыновей и дочерей и так же безжалостно заставляли их работать. Всех, кроме Ларса.
Ларс был четвертым сыном, и он родился ленивым. На нем будто сказался надрывный труд родителей. Даже в колыбели он был образцом апатии, готовым на все, лишь бы полежать спокойно. В его юные годы родителям приходилось силой вытаскивать его из постели каждое утро, а также принуждать к работе по хозяйству. В школе он блистал образцовой посещаемостью, так как уроки давались ему легче, чем работа на ферме. Он единственный из всей семьи окончил среднюю школу и к моменту выпуска уже решил изучать богословие, сочтя его наименее трудоемкой из всех профессий. Насколько он мог видеть, это единственный род занятий, в