Песня жаворонка - Уилла Кэсер
В канун Рождества она была возбуждена и нервничала. Ей раньше не приходилось играть ни в оперном театре, ни перед таким количеством зрителей. Вунш настоял, чтобы она играла по памяти, и она боялась забыть ноты. Перед концертом всем участникам предстояло собраться на сцене и сидеть там, чтобы публика на них полюбовалась. Тея была в белом летнем платье с голубым кушаком, а вот Лили Фишер — в новом розовом шелковом, отделанном лебединым пухом.
Зал был битком набит. Похоже, пришел весь Мунстоун, даже миссис Колер (все в том же капюшоне) и старый Фриц. Сиденьями служили деревянные кухонные стулья, пронумерованные и прибитые к длинным доскам, которые удерживали их в ряду. Пол был не наклонный, и все стулья стояли на одном уровне. Самые заинтересованные зрители тянули шею через головы сидящих впереди, чтобы хорошо видеть сцену. Тея различала лица друзей. Вот доктор Арчи, который никогда не ходит на церковные концерты; вот дружелюбный ювелир, который заказывает для нее ноты (кроме часов, он продавал аккордеоны и гитары), и аптекарь, который часто дает ей книги почитать, и ее любимая школьная учительница. Вот Рэй Кеннеди, и с ним группа свежевыбритых железнодорожников. Вот миссис Кронборг, и с ней все дети, даже Тор, на которого по такому случаю надели новое плюшевое пальтишко. На задних рядах сидела небольшая группа мексиканцев; Тея разглядела блеск белых зубов Джонни и роскошных, гладко зачесанных волос миссис Тельямантес.
Оркестр сыграл «Избранные места из „Эрмини“[22]». Затем баптистский проповедник долго молился. Потом вышла Тилли Кронборг с красочной декламацией стихотворения «Мальчик-поляк»[23], и, когда она закончила, весь зал вздохнул с облегчением. Ни один оргкомитет не рискнул бы отказать Тилли в участии. С ней смирились, как с неизбежным испытанием, обязательной нагрузкой к любому развлечению. Единственным общественным объединением в городе, которому удавалось полностью избежать присутствия Тилли, был Клуб прогрессивных игроков в юкр. Когда она села, дамский квартет спел «Возлюбленный, уж ночь», и настала очередь Теи.
Исполнение «Баллады» занимало десять минут — на пять минут больше, чем нужно. Слушатели заерзали и принялись перешептываться. Тея слышала, как звенят браслеты миссис Конюшни Джонсон, обмахивающейся веером, и как кашляет отец — нервным кашлем проповедника. Лучше всех вел себя Тор. Когда Тея поклонилась и вернулась на свое место в глубине сцены, раздались обычные аплодисменты, но с жаром хлопали только на задних рядах, где сидели мексиканцы и клака Рэя Кеннеди. Было недвусмысленно ясно, что благодушно настроенная публика заскучала.
Поскольку в программе участвовала Тилли Кронборг, обязательно было также пригласить кузину жены баптистского проповедника. Обладательница низкого альта и уроженка Маккука, она спела «Я страж твой». После нее вышла Лили Фишер. Соперница Теи тоже была блондинка, но с волосами гораздо гуще, чем у Теи, и они спадали ей на плечи длинными округлыми кудряшками. Она играла у баптистов роль дитяти-ангелочка и выглядела точь-в-точь как прелестные детишки на рекламных календарях производителей мыла. Бело-розовое личико и застывшая на нем улыбка невинности явно имели типографское происхождение. У нее были длинные тяжелые ресницы, тянущие веки книзу, маленький ротик с поджатыми губками и узкие острые зубки, как у белки.
Лили начала:
— «„Твердыня вечная, укрой меня“ — так пела девушка беспечно…»[24]
Тея втянула воздух. Вот, значит, что они придумали: это и декламация, и песня, два в одном. Лили пропела весь гимн, размазанный на полдюжины куплетов стихотворения, с огромным успехом. В самом начале концерта баптистский проповедник объявил, что, поскольку программа очень длинная, выступлений на бис не будет. Но пока Лили возвращалась на место, аплодисменты бушевали так, что Тее пришлось признать: Лили вышла на бис с полным правом. На этот раз ей аккомпанировала сама миссис Конюшня Джонсон, багровая от торжества: она сверкала глазами и нервно сворачивала и разворачивала страницу с нотами. Она сняла браслеты и сыграла аккомпанемент для Лили. У той хватило наглости выбрать «„Дом, милый дом“, — она пела и тронула сердце мое»[25], но Тею это не удивило. Как сказал Рэй тем же вечером, «карты с самого начала подтасовали не в твою пользу».
В следующем выпуске городской газеты совершенно правдиво замечали, что «безусловно, лавры этого вечера следует вручить мисс Лили Фишер». Баптисты своего добились.
После концерта Рэй Кеннеди присоединился к компании Кронборгов и пошел провожать их домой. Тея была благодарна ему за молчаливое сочувствие, хоть оно ее и раздражало. Еще ей хотелось бы, чтобы отец, который шагал впереди и нес Тора, перестал бодро распевать «Ночной порою пастухи». Вообще Тее казалось, что всем Кронборгам стоило бы помолчать. В целом их семья, марширующая при свете звезд, почему-то выглядела смешно. Во-первых, их слишком много. Во-вторых, Тилли ужасно нелепа. Сейчас она хихикала и болтала с Анной, будто и не устроила позорище на сцене, как признала даже миссис Кронборг.
У дома Кронборгов Рэй вытащил из кармана пальто коробочку и сунул Тее, пока прощался с ней. Вся семья заспешила к раскаленной печке в гостиной. Сонных детей отправили в кровать. Миссис Кронборг и Анна остались, чтобы набить рождественские чулки подарками.
— Тея, ты, наверное, устала. Тебе необязательно оставаться, можешь пойти спать. — Ясный и вроде бы равнодушный взгляд миссис Кронборг вычислял состояние Теи безошибочно.
Тея колебалась. Она покосилась на подарки, выложенные на столе в столовой, но они выглядели уныло. Даже коричневая плюшевая обезьянка с мудрыми глазами на озорной морде — Тея ужасно радовалась, когда купила ее для Тора, — словно помрачнела.
— Ладно, — буркнула Тея, зажгла фонарь и ушла наверх.
В коробочке Рэя оказался расписанный вручную белый атласный веер с узором из лилий (прискорбное напоминание). Тея мрачно улыбнулась и швырнула его в верхний ящик. Ее не утешить игрушками. Она быстро разделась и несколько минут простояла на холоде, хмурясь и разглядывая в разбитое зеркало свои льняные косички, белую шею и руки. Собственное решительное широкое лицо смотрело на нее, выставив подбородок, а глаза вызывающе блестели, словно бросая вызов ей самой. Лили Фишер хорошенькая и при этом готова быть дурой в той мере, в какой этого хочется зрителям. Ну и ладно, но Тея Кронборг не дура. Лучше пусть ее ненавидят, но дурой она не будет. Она плюхнулась в постель и принялась читать странную книжку в мягкой обложке, которую владелец аптеки отдал ей, потому что не смог продать. Тея приучила себя сосредотачиваться на любом занятии, не отвлекаясь, а то ничего не успевала бы с таким напряженным расписанием. Она читала — так пристально, словно и