Собрание произведений в 2 томах. Том I (изд. 3-е) - Леонид Львович Аронзон

Ознакомительная версия. Доступно 18 из 89 стр. центре внимания автора находится мир собственного сознания, к которому события окружающей жизни прорываются как будто приглушенными, прошедшими сквозь толщу избирательной, трансформирующей работы воображения. В отношении же к реальным предметам преобладает спокойная созерцательность, отчего очертания поэтического мира приобретают сходство с почти застывшим, торжественным пейзажем. Созерцание сопровождается значительным эстетическим переживанием и напряженным вслушиванием в дыхание собственного чувства. Дневной свет, проникающий словно сквозь витражи в пространство искусственного пленэра, кажется каким-то иным, преображенным светом, и тени организуют пространство не меньше, чем свет. Подспудное, подразумеваемое, то, о чем можно только догадаться, является в поэзии Аронзона не менее важным, чем прямое авторское высказывание. Если Бродский живет речью, то Аронзона привлекает то, из чего речь родилась и к чему она по неотвратимым законам существования возвращается вновь. Автора главным образом занимает позиция человека, выпроставшегося из скорлупы истории и повседневности, человека как Адама, пребывающего в предстоящем ему и столь же первозданном, будто только по сотворении, мире. Социальное в подобной поэзии практически отсутствует, а сфера коммуникативного ограничена несколькими собеседниками — адресатами[36]. В дневнике Р. Пуришинской приведена краткая запись одного из разговоров Бродского с Аронзоном, состоявшегося в 1966 году:

Путь Аронзона в искусстве не был легким и стремительным. Период поэтического созревания, включающий освоение предшествующей литературной традиции, продлился примерно до 1964 года. В произведениях этого времени нередки подражания Маяковскому, Лорке, вновь открытым тогда Цветаевой, Пастернаку и др. Однако постепенно всё чаще и всё уверенней автору удается преодолевать вторичность и создавать самобытные тексты, во многом предваряющие его дальнейшую эволюцию (см., например, стихотворения «За голосом твоим, по следу твоему…», «О Господи, помилуй мя…», «Павловск», «Всё стоять на пути одиноко, как столб…», «В лесничестве озёр припадком доброты…», поэму «Вещи» и др.).

Второй период творчества Аронзона, начавшийся в 1964 году, продлился до конца 1967-го. В это время поэтический голос автора приобрел узнаваемую интонацию, сформировался стиль, ориентированный на суггестивное воздействие: созданы такие значительные стихотворения, как «Послание в лечебницу», «Борзая, продолжая зайца…», «Утро», «Гуляя в утреннем пейзаже…», «В поле полем я дышу…», поэмы «Прогулка» и «Сельская идиллия» и многие другие тексты.

С конца 1966 года Аронзон начинает писать сценарии для научно-популярных фильмов. Тексты сценариев встречались на студии весьма одобрительно, принося признание и достаток. Из десятка фильмов, снятых по сценариям Аронзона, два были отмечены первыми дипломами: на зональном фестивале в Киеве (1968) и на фестивале Международной ассоциации научного кино (Дрезден, 1969).

Работа в кино и связанный с нею успех (а также детские стихи, их написано несколько десятков) в известной степени повредили поэтическому творчеству. В 1967 году наблюдается проявление признаков кризиса, появляется запись: «Я сознательно стал писать стихи хуже…» и т. п. (зап. кн. № 6)[37].

Но творческий спад сменяется подъемом. Началом 1968 года можно датировать третий, самый завершенный (и совершенный) период поэтического развития, когда были написаны наиболее известные стихотворения: «Видение Аронзона», «Что явит лот…», «Есть между всем молчание…», «В двух шагах за тобою рассвет…», «Как хорошо в покинутых местах…», а также небольшие по объему, но весьма значимые прозаические произведения: «Ночью пришло письмо от дяди…», «Размышления от десятой ночи сентября» и некоторые другие. В этот период семантическая и эмоциональная емкость стиха возрастает, образуя единое, тематически цельное художественное пространство.

Тексты со стилевыми особенностями третьего периода продолжали появляться до конца жизни поэта, но наряду с ними всё чаще создаются вещи с более последовательным и решительным использованием приемов, свойственных авангарду. Сквозь прежний стиль в ряде поздних произведений проступают контуры «прямоты и ясности», доходящей до профанирующей элементарности; усиливается эпатажность, присущая некоторым стихотворениям Аронзона и ранее. К произведениям этого типа следует отнести цикл «Запись бесед», стихотворение «Когда наступает утро — тогда наступает утро…», однострочия, «Дуплеты», пьесу «Эготомия» и ряд других. По сравнению со многими текстами второго и третьего периодов эти произведения как бы «снижаются»: элементы стиля, свойственные «высокой» поэзии, вытесняются приемами куда более «веселыми», изобретательными. Происходит замена выразительных средств, и путь к сознанию и сердцу читателя прокладывается через удивление — этого одного из основных инструментов авангарда вообще и ряда поздних произведений Аронзона в частности.

Отметим, что авангардизм Аронзона заключался не только в специфически текстовых особенностях его новых стихов, но и в проникновении в их структуру методов других видов искусства. Так, начав в 1966 году заниматься живописью и графикой (сохранились два автопортрета, портреты друзей, множество рисунков, карикатуры), Аронзон создает книгу «AVE», представляющую собой синтетическое литературно-графическое произведение. Зрительный эффект приобретает важное значение и в ряде других текстов. Скорее всего, начинался новый период, которому, однако, было не суждено не только завершиться, но и в достаточной мере определенно обозначить свои черты.

Для всех перечисленных периодов творчества Аронзона характерно как интенсивное обращение к поэтической традиции, так и ее решительное переосмысление. В его стихах нередко присутствуют явное и скрытое цитирование, аллюзии, реминисценции, контаминации, заимствование элементов стиля, подобие интонаций и тропов, перекличка мотивов, принципов поэтического построения. Многочисленны и разнообразны в его произведениях приметы пушкинского присутствия: от проскальзывающих интонаций и подобия отдельных выражений до почти прямого цитирования и даже появления самого Пушкина в качестве персонажа[38].

В не меньшей степени в творчестве Аронзона явственны и следы поэзии Боратынского. Так, лирическому герою стихотворения «Финляндия. Всё время забегают…» нравится «стоять красиво на разбухшем пне и, обратясь глазами к тишине, цитировать „Пиры“ и „Запустенье“». А в одном из вариантов «Размышлений от десятой ночи сентября» есть такая фраза:

Не менее очевидна связь строки Аронзона «в своей высокой тишине» с выражением Боратынского «душа полна священной тишиной» («Очарованье красоты…»). Также можно отметить сходство оборота «дикая пустыня» («Красавица, богиня, ангел мой…») с «пустыней бытия» Боратынского («О счастии с младенчества тоскуя…») и т. д.

Кроме того, в список литературных источников поэзии Аронзона следует внести Николая Заболоцкого и Велимира Хлебникова, а также Ахматову, Батюшкова, Державина, Веневитинова, Грибоедова, Б. Лившица, О. Мандельштама, А. К. Толстого, Тютчева и др. Из поэтов-современников, помимо Бродского, особенно отметим Станислава Красовицкого.

Подобный ахронизм поэтического ощущения зрелого Аронзона был в значительной степени исторически обусловлен. Поскольку жизнь литературных традиций возможна только при свободном, непрерывающемся развитии искусства, а творческая деятельность поэта пришлась на

Ознакомительная версия. Доступно 18 из 89 стр.