Не борись со мной, малышка (СИ) - Коваленко Мария

— Ну и спрос на тебя, сладкая!

От бархатного голоса по коже бегут мурашки.

— Ты? — На улице плюс десять, а мне становится жарко, как в кровати с одной неутомимой мускулистой грелкой.

— Даже на день нельзя оставить.

Рыкнув контуженым что-то на матерном, майор подходит ко мне. По-хозяйски поправляет платье. И укутывает мое дрожащее замерзшее тельце в свою огромную теплую куртку.

Весь вечер я бегала от него как полоумная, а сейчас даже не дергаюсь. Стою, прижавшись лицом к груди, вдыхаю терпкий мужской запах и потихоньку прихожу в себя.

— Мужик, ну ты и борзый, — тряся головой, говорит один из моих обидчиков.

— В спасателя решил поиграть? — стонет второй.

— Да ты… Да тебя… — пытается что-то сказать третий.

Всей бандой они поднимаются с земли, поправляют одежду и вроде как готовятся напасть. Однако майор будто ничего не слышит и не видит.

— Ты как? — спрашивает он у меня. — Эти идиоты, надеюсь, не успели ничего сделать?

Внимательно осматривает лицо и шею. По одной профессионально, со знанием дела изучает руки.

— Только напугали. Все нормально, — признаюсь, поглядывая на приближающую троицу.

— И совсем заморозили. — Майор растирает мои ладони своими горячими лапами.

Приятно до слез. Почти как все то, что этот самоуверенный наглый мужчина делал со мной прошлой ночью. И чуточку тревожно.

— Слушай, мужик, ты совсем отбитый? — Усатый прихватывает с земли какую-то палку и демонстративно замахивается.

Не знаю, столько остается до удара. К ужасу понимаю, что майор и не собирается защищаться. Закончив с моей правой ладонью, он принимается за левую. А когда палка опускается в его сторону, ловко сдвигается влево.

— Шустрый, — злобно цедит усатый. Второй раз поднимает палку. Но вместо еще одного замаха ловит свое орудие зубами и улетает назад.

— Сука! Ты мне ответишь! — рычит трезвый и тоже идет на нас.

В свете фонаря вижу потемневшие от ярости глаза и сжатые кулаки. Однако майор больше не уклоняется. Достав из кармана удостоверение, он тычет им в лицо ублюдку и легко, как кеглю в боулинге толкает его на землю.

— Звезда вам! Нападение на сотрудника. Группой лиц, да еще в состоянии алкогольного опьянения, — короткими, словно выстрелами, предложениями произносит майор. — Сейчас все у меня кататься поедете! Далеко и надолго.

— Блядь, мент… — Несмотря на двойной полет в стену, усатый реагирует быстрее всех. — Валим! — кричит так громко, будто собрался эвакуировать всех гостей клуба. И, не поднимаясь, ползет назад.

— Заранее не мог сказать?! — с обидой возмущается трезвый и, подняв руки вверх, пятится к машине.

Это не самая героическая картина побега. Подонки так спешат уехать, что чуть не сбивают своего третьего товарища. Но мне от всего этого становится хорошо.

На радостях губы сами растягиваются в улыбку, а затем и вовсе… тянутся к колючему подбородку.

— Не туда ты, сладкая, целуешь! Ой, не туда! — мой вчерашний амбал-неандерталец звонко цокает и сам исправляет мою ошибку.

— Я… — хочу сказать, что не собиралась его целовать, но шустрый язык уже во рту, а загребущие лапы уверенно мнут несчастный зад.

Именно этого я боялась целый день. Именно об этом вспоминала каждую свободную минуту.

— Охренеть, какая ты вкусная… — оторвавшись от меня, хрипит майор.

— Я не пирожное и не конфета.

В голове вата, за ребрами перезвон.

Прижимаю ладонь к горящим губам и вздрагиваю от контраста.

— Вот я тоже не распробовал! — оскаливается мой эротический маньяк и глазами указывает в сторону своей машины.

На этот раз вопросительно! Словно я равная и действительно имею право возразить.

В напичканных адреналином извилинах тут же рождается ответ «нет». Воображение услужливо подкидывает мне картинки с заждавшимися клиентами и вопящим старшим администратором.

Но небольшая заминка на все эти размышления оказывается фатальной.

— Молчание знак согласия, — радостно перебивает меня майор и несет безвольный куль из куртки и моей обалдевшей тушки в машину.

На заднем сиденье тесно, неудобно и темно. Я конечно сопротивляюсь. Не позволяю целовать себя в губы, запрещаю прикасаться к груди и залазить в трусы.

Борюсь и с собой, и за себя.

— Не смей! Только попробуй! — повторяю этому похотливому монстру, но он мастерски обходит все запреты и сопротивление.

— А если так? — целует за ухом. — А давай ты сверху?! — посасывая мочку, усаживает меня на свои бедра.

Мысленно кричу ему: «Нет!»

Клянусь внутреннему голосу, что ни за что не стану слушаться мерзавца. И сама не замечаю, как начинаю постанывать.

— Это незаконно, — хнычу, когда язык ныряет в ушную раковину, окончательно разжижая мой мозг.

— Мы сейчас быстро разок потрахаемся. Спустим пар. А потом ко мне. — У майора, как обычно, наполеоновские планы. — Обещаю дать поспать.

— Снова отпросишь меня у Касьянова? — До боли закусываю губу.

Умоляю себя держаться. Напоминаю, что я мама маленького мальчика и вообще приличная женщина, хоть и в бегах.

Однако не реагировать на растущий бугор между ног с каждой секундой все труднее и труднее.

— Он не откажет.

Оставив в покое мои изнасилованные уши, майор переходит к груди. Взвешивает ее в своих огромных ладонях. Гладит сквозь платье и, как настройку громкости, покручивает пальцами позорно набухшие соски.

— Может, босс еще и чаевые начнет мне платить? — Я все еще пытаюсь быть серьезной. — Это, между прочим, половина моего дохода.

— Я отработаю чаевые. Качественно. — Сволочь так сладко облизывает свои упругие губы, что внизу живота все сжимается.

— У тебя совести нет. Знаешь об этом? — Откидываюсь на переднее сиденье.

Мне просто необходима передышка. Хоть несколько секунд не чувствовать жар сильного тела и не слышать запахов. Нужно очнуться и сбежать отсюда.

— Мне совесть по долгу службы не положена. У офицера есть только честь.

Майор читает меня как раскрытую книгу. Не успеваю отдышаться, как он расстегивает ширинку и спускает трусы. Красивый везде. Аполлон на максималках.

— Честь значит?.. — Сглатываю. Уже и не верится, что его штуковина способна во мне поместиться.

— Она самая… — Гад повторяет фокус с презервативом. Снова незаметно и быстро раскатывает по стволу латекс. — А сейчас моя честь требует выебать твою честь до звезд перед глазами.

Горячие руки ложатся на мои бедра и, сдвинув белье, тянут вперед. Натягивают меня на член как резиновую куклу. Мучительно-медленно, по миллиметру… до упора.

— Боже… — выдыхаю я, закатывая глаза. — А… — шалею от полноты и наслаждения.

— Пиздец, как в тебе хорошо, — раздается в самое ухо. — Так бы и остался в этой влажной, тесной норке. На ПМЖ.

За несколько лет в браке и в период редких свиданий до замужества у меня никогда не было секса в машине.

Муж предпочитал спальню с жестким матрасом и закрытыми дверьми. А прежние ухажеры не продвинулись дальше поцелуев.

Я была приличной женщиной с тремя П: правилами, принципами и проблемами.

Однако с майором от этих ППП не остается и воспоминаний. Он грандиозно расширят мой кругозор и заставляет забыть почти все принципы.

Теперь я знаю, насколько неудобно заниматься сексом на заднем сиденье. В курсе, как больно биться головой о потолок и локтями двери. А еще научилась приводить себя в порядок с помощью бутылки воды и рулона туалетной бумаги.

Впрочем, последнее было необязательно.

Согласись я на еще одну ночь вместе, майор увез бы меня в свое логово, и утром я выползла бы из его душа уставшая и чистая.

Одна часть меня — пульсирующая и влажная — так и вопила: «Останься!» Ей было плевать на клиентов, администратора и вообще весь ночной клуб. Но другая, вменяемая, заставила сделать невозможное.