Когда родилась Луна - Сара А. Паркер

Тарик Релакен смотрит в стакан, который сжимает в руке, взбалтывая янтарную жидкость и выпуская клубы дыма. Спутанные пряди рыжих волос свисают на глаза, оранжевые языки пламени, выстриженные на боках, подчеркивают бусину стихии, свисающую с его мочки, словно капля крови.

― У тебя потрясающий голос, ― хрипло произносит он, не отрывая взгляда от своего бокала. ― А цвет твоего платья… ― Он наклоняет голову набок, в его темно-карих глазах отражается пламя, которое даже издалека обжигает меня. ― Исключительный.

Я осторожно закрываю за собой дверь и оказываюсь в коридоре наедине с этим мужчиной. Я привлекла его внимание, теперь нужно выманить его из этого заведения.

Я опускаю голову в знак благодарности, затем пытаюсь пройти мимо, но останавливаюсь, когда он отталкивается от стены и поднимает на меня глаза.

Еще больше загораживая выход.

― Останься, ― бормочет он, поднося бокал к губам. Он делает глоток, вкрадчиво продолжая, ― выпей со мной.

У меня внутри все сжимается.

Может, его губы и говорят «выпей», но глаза обещают мерзкие вещи, которые разорвут тебя на части, кусочек за кусочком, пока не останется ничего, даже для падальщиков.

Ты действительно кусок мусора.

― С таким голосом, ― добавляет он, скользя масляным взглядом по моему телу, заставляя кожу покрываться мурашками, ― я уверен, что твой рот ― это гребаное наслаждение.

Комок ледяной ярости собирается в моей груди, пульсируя своим собственным неистовым сердцебиением, заставляя меня страстно желать покончить с ним прямо здесь.

Сейчас.

Было бы глупо не сделать этого. Он так настойчиво просит об этом.

Я бросаю взгляд на перекрытый выход. Вот он, засов, всего в трех шагах от меня. Если мне удастся проскочить мимо него и задвинуть засов, я буду уверена, что никто не сможет прервать нашу незапланированную встречу, пока дело не будет сделано.

― Прошу прощения, сэр, но путь домой неблизкий. Мне пора отправляться, если я хочу выспаться.

Я двигаюсь, пытаясь обойти его справа.

Его рука ударяет по стене с такой силой, что пламя канделябра трепещет, а мои ноги застывают на месте.

― Я настаиваю, ― выдавливает он из себя, глаза становятся темными, как кремень, отчего что-то внутри меня замирает.

Прислушивается.

Я взвешиваю, насколько важно запереть эту дверь. Рискованно, да. Но, честно говоря, я надела вуаль именно по этой причине ― на случай, если мне придется спасаться через заднее окно с отрезанной конечностью в кармане. Чтобы впоследствии, встретив на лестнице, никто не остановил меня, узнав мое лицо, и не заявил, что я подозреваюсь в том, что оставила Тарика Релакена ― без руки и без пульса ― в туалетной кабинке.

К черту.

Я сосредотачиваюсь, тело готово к бою. Кончики пальцев покалывает от предвкушения, когда я тянусь к кинжалу, спрятанному в потайном отделении моего корсажа.

Дверь за спиной Тарика распахивается, и я тихо чертыхаюсь. Мы оба смотрим через его плечо на крупного мужчину в плаще, который наблюдал за моим пением из глубины зала, сохраняя стоицизм каменной статуи.

Коридор внезапно ощущается как вена, набухшая от переизбытка горячей, бурлящей крови. Словно испепеляющий ураган втиснулся между тесно прижатыми друг к другу стенами и высосал весь кислород, почти не оставив возможности дышать.

Разочарование и гнев борются во мне. Моя рука опускается с корсажа, зарываясь в складки юбки, где я могу незаметно сжать ткань с такой силой, что костяшки пальцев побелеют.

Какое неудачное время он выбрал для того, чтобы отлить, хотя для него это не так уж и неудачно. Если бы он появился на несколько мгновений позже, то наткнулся бы на то, от чего точно не смог бы уйти.

Прочистив горло, Тарик поднимает свою очень удачливую руку со стены и отодвигается в сторону, давая мне возможность пройти мимо. Честно говоря, ему следовало бы пожать руку этому мужчине, потому что он только что спас ему жизнь.

На данный момент.

― Миледи, ― выдавливает Тарик, изображая яркую улыбку. ― Приятного сна, благословленного Творцами.

Я борюсь с желанием поднять брови к линии роста волос. Похоже, я не единственная, кто ощущает взрывную энергию, исходящую от этого загадочного мужчины.

Хотелось бы, чтобы он убрал эту энергию куда-нибудь подальше.

― Спасибо, ― бормочу я, и моя рука нервно дергается, когда я прохожу мимо Тарика и направляюсь к выходу, бросая взгляд на мужчину в капюшоне, который держит дверь нараспашку. Но его внимание приковано не ко мне.

Оно приковано к Тарику.

Странно.

Вздохнув, я начинаю пробираться сквозь редеющую толпу, мимо посетителей, трахающихся в темных углах или растянувшихся на столах. Другие сидят на низких скамейках, в отключке, с напитками, все еще зажатыми в слабеющих руках. Некоторые еще достаточно трезвы, чтобы увидеть, как я прохожу мимо. И требовать, чтобы я спела.

Спела.

Спела.

Они еще не знают, что именно это я и собираюсь сделать.

С едва сдерживаемой яростью, рвущейся наружу, я направляюсь к выходу, уверенная, что Тарик последует за мной со своими неутоленными желаниями. Вероятно, у меня есть всего несколько мгновений, пока мужчина в капюшоне справляет нужду в туалете. Всего несколько мгновений, чтобы вывести Тарика отсюда, не теряя на все это лишнее время.

Мой график и без того забит под завязку.

― Кемори, подожди!

Я не успеваю сделать и двух шагов, как понимаю, что обращаются ко мне.

Черт.

Я останавливаюсь, сдерживая рвущееся из груди проклятие, прежде чем бросить взгляд через плечо.

Левви упаковывает свой инструмент в футляр, который она разложила на наших табуретах, волосы заправлены за ухо, она смотрит на меня, черные круги под глазами свидетельствуют о том, как долго мы выступали без перерывов и прохладительных напитков.

― Вот. ― Она помахивает в воздухе маленьким мешочком. ― Наши комиссионные.

Ах.

Она спускается со сцены и подходит ко мне.

― Думаю, руни забрал свою долю, ― говорит она, закатывая глаза и протягивая мне мешочек. ― Но этого должно хватить на несколько сытных обедов.

Я протягиваю руку и обхватываю ее ладонь, заставляя крепче сжать мешочек.

― Оставь его себе. И спасибо, что поиграла со мной. Это было бесценно.

Между ее бровей появляется морщинка.

Я поворачиваюсь и делаю три шага к лестнице, когда ее голос раздается вдогонку.

― Давай я провожу тебя домой!

Мое сердце ухает в пятки.

― Мой связанный ждет у входа, чтобы проводить меня, ― продолжает она. ― Он добрый, трудолюбивый мужчина, который