Когда родилась Луна - Сара А. Паркер

Поэтому я проглатываю свои слова. То, что никогда не приносит удовольствия, независимо от того, как часто я это делаю.

Ослабляя хватку, я наклоняю голову и отступаю на несколько шагов, останавливаясь только тогда, как поднимаюсь достаточно высоко, чтобы смотреть на него сверху. Достаточно далеко, чтобы у меня не было соблазна ударить его по горлу за то, что он решил сорвать с меня вуаль.

― Извините, ― выдавливаю я из себя, пытаясь казаться покорной. С треском проваливаюсь. ― Вуаль ― это часть моего образа.

Наступает тишина, густая и липкая, как сироп.

Двигайся, Рейв.

Окончательно отпустив его руку, я поворачиваюсь и спешу вверх по лестнице.

Не оглядываясь, я протягиваю свиток и жетон второму кордону стражников с каменными лицами, один из которых отделяется, чтобы сопроводить меня к сцене. Я оказываюсь в темной каморке, где меня окутывает аромат торфяного дыма и медовухи, поражая разительной сменой атмосферы.

Каменные выступы, похожие на клыки, спускаются с потолка, рассекая пространство на арочные сегменты, освещенные отблесками огня, льющегося из пылающих канделябров. Вдоль внешних стен расположены тускло освещенные кабинки, задернутые тяжелыми шторами, обеспечивающими уединение для тех, кто его ищет. Официанты скользят по помещению, разнося подносы с кружками медовухи и другими туманными напитками веселящимся стихиалям, собравшимся вокруг каменных столов, расставленных по всему залу.

Прячась в тени охранника, я окидываю разношерстных посетителей внимательным взглядом, и разочарование терзает мои внутренности, когда я не нахожу нужного мне лица.

Пожалуйста, будь в одной из кабинок.

Охранник ведет меня к возвышению в центре, увенчанному многочисленными сталагмитами, напоминающими прутья клетки, и я едва не смеюсь ― только потому, что не могу представить себе ничего более подходящего.

Внутри на табурете сидит худощавая женщина и держит в руках белую скрипку, испещренную светящимися рунами, которые, вероятно, способствуют лучшему звучанию инструмента. На ней простое платье, похожее на мое, только голубое и гораздо более свободное в районе талии из-за беременного живота.

Закрыв глаза, она напевает меланхоличную мелодию, а со сводчатого потолка спускаются пятна белого света, похожие на снежинки. Они касаются ее светлых волос и гаснут.

Поблагодарив стражника, я подхожу и сажусь на табурет рядом с исполнительницей ― ее песня достигает ритмичного крещендо, пока я ищу усиливающую палочку.

― Их руни занимается этим, ― шепчет она, опуская скрипку и глядя на меня пронзительными зелеными глазами, обрамленными ресницами с голубыми перьями. ― В прошлом цикле он то появлялся, то исчезал.

Ах.

― Он скоро подойдет. Кстати, я Левви.

― Кемори Дафидон, странствующий бард из Орига.

Она дружелюбно улыбается мне, но улыбка тускнеет, когда ее взгляд находит кого-то за моей спиной.

Мое сердце подпрыгивает к горлу, когда мимо, лавируя среди толпы, проходит рыжеволосый мужчина, одетый в безупречный плащ цвета сангины, идеально сочетающийся с его красной бусиной, выставленной на всеобщее обозрение.

Облегчение пронзает меня, а предвкушение заставляет сжимать и разжимать руки.

Тарик Релакен.

Он окидывает нас голодным взглядом, который скользит по моей обтянутой корсетом груди, а затем направляется к кабинке, в которой сидят еще трое мужчин. Оставив штору открытой, он вступает в оживленный разговор, время от времени бросая взгляды в мою сторону. Взгляды из-под полуопущенных век, оценивающие меня как хорошо поданный кусок мяса, который он с удовольствием сожрет. Я вижу тебя, придурок.

И тут я замечаю мужчину в плаще, с которым столкнулась на лестнице и который теперь движется в полутемном пространстве.

Мое сердце падает.

Он проходит мимо других посетителей, и мои мысли путаются в беспорядке, пока он направляется к пустой кабинке в дальнем конце зала…

Он так торопился, когда чуть не налетел на меня, спускаясь по лестнице. Теперь он вернулся. Почему?

Бизнес? Любопытство? Или я произвела на него неправильное впечатление?

Творцы, неужели поэтому он вернулся? Ему нравится путаться с пустыми и он надеется на легкую добычу?

Его голова поворачивается в мою сторону, взгляд скользит по открытой части моего лица, словно теплая щетка с мягкой щетиной, и воздух между нами сгущается.

Я сглатываю стон.

Я упорно боролась за то, чтобы эта операция была одобрена. Она значит для меня все. Если этот засранец разрушит наши тщательно продуманные планы, у нас может не быть другого шанса еще неизвестно сколько времени.

Если, конечно, еще одна попытка будет одобрена.

― Ты новенькая, милая? Я не видела тебя здесь раньше.

Заставив себя смягчить взгляд, я смотрю на Левви, на ее ухо, торчащее из пышной гривы волос, ― ее клип.

― Просто была неподалеку.

― Понятно. ― Она обводит взглядом зал и едва шевеля губами, и шепчет: ― Тот мужчина с рыжими волосами, который только что проходил мимо? Его зовут лорд Тарик Релакен. Держись от него подальше. Многие исполнители привлекают его внимание, а потом исчезают.

Я округляю глаза в притворном шоке.

― Правда?

Она кивает.

― Цвет твоего платья, скромный нрав и длинные черные волосы… ― Она скользит взглядом по моему телу и снова поднимает глаза. ― Ты как раз в его вкусе.

Я не говорю ей, что так и было задумано.

Я надеялась привлечь его внимание.

По крайней мере, так было до тех пор, пока я не обзавелась сталкером в плаще, который наблюдает за мной из глубины зала, скрестив руки и облокотившись на стол пустой кабинки.

― Есть причина, по которой здесь редко появляются новенькие, и дело не в дерьмовой зарплате, ― выдавливает она, кисло улыбаясь.

Я не спрашиваю, почему она остается здесь, ― об этом красноречиво говорит ее округлившийся живот. В Горе у пустых мало возможностей заработать на жизнь, кроме как вкалывать в шахтах. Беременной женщине здесь делать нечего. Жители делают все, что могут, чтобы выжить, даже если это означает, что нужно балансировать на тонкой грани между безопасностью и угрозой жизни.

― Спасибо за предупреждение, ― шепчу я, думая о таинственной наводке, которую Серим, по-видимому, получил в начале дея, когда наши текущие планы уже были в действии. Сомневаюсь, что Левви сделала это ― она должна слишком бояться замарать руки, связываясь с «Грядущим пламенем» и нашими кровавыми делами.

По понятным причинам.

Нет более легкого способа разозлить нашего короля-тирана, чем поддерживать связь с его врагами.

Руни подходит ближе, белая мантия свисает с его худого тела, темные волосы собраны на затылке в низкий пучок. Он смотрит на меня исподлобья, и мой взгляд падает