Моя жизнь. Моя вера - Махатма Ганди

Но с тех пор я никогда больше не ходил по этой улице: на месте этого человека мог оказаться другой, который, не зная о происшедшем инциденте, мог учинить то же самое. Зачем без нужды рисковать быть снова сброшенным на мостовую? Я избрал другой путь.

Этот случай усилил мое сочувствие к индийским поселенцам. Я обсудил с ними целесообразность попробовать возбудить дело в связи с этими законами, если это оказалось бы необходимым после свидания с британским агентом.

Таким образом, я изучал тяжелые условия жизни индийских поселенцев, не только читая и слушая рассказы, но и на личном опыте. Я видел, что Южная Африка не та страна, где может жить уважающий себя индиец, и меня все больше занимал вопрос о том, как изменить это положение вещей.

Однако моей главной обязанностью в данный момент было заниматься делом Дады Абдуллы.

Годичное пребывание в Претории обогатило мою жизнь очень ценным опытом. Именно здесь я получил возможность научиться общественной деятельности и овладел кое-какими навыками для этой деятельности. Именно здесь религиозный дух стал во мне жизненной силой, и здесь также я приобрел истинное знание юридической практики. Здесь я научился вещам, которые молодой адвокат узнаёт в кабинете старшего адвоката, и здесь в меня вселилась уверенность, что в конце концов из меня получится адвокат. В Претории я узнал, в чем секрет успеха адвоката.

Дело Дады Абдуллы было весьма крупным. Исковая сумма составляла сорок тысяч фунтов стерлингов. Возникшее из коммерческих сделок, оно складывалось из бесконечных лабиринтов расчетов. Частично иск основывался главным образом на долговых обязательствах. Защита базировалась на том, что долговые обязательства были составлены мошеннически и не имели достаточных оснований. К этому запутанному делу относились многочисленные прецеденты и применялись различные законы.

Обе стороны наняли лучших защитников и поверенных. Таким образом, у меня была прекрасная возможность изучить их работу. Мне была поручена подготовка дела истца для поверенного и отбор фактов, говорящих в пользу истца. Я учился, наблюдая, что́ поверенный принимает и что́ он отвергает, а также что использует защитник из досье, подготовленного поверенным. Я понимал, что подготовка к процессу – прекрасное мерило моих умственных сил и способности отбирать доказательства.

Я проявлял огромный интерес к делу, весь ушел в него. Я перечитал все документы по сделкам, имевшие отношение к иску. Мой клиент был человек очень способный и абсолютно доверял мне, что облегчало мне работу. Я тщательно изучил бухгалтерию и совершенствовался в искусстве переводов, так как мне приходилось переводить корреспонденцию, которая большей частью велась на гуджарати.

Хотя, как уже говорилось выше, я очень интересовался вопросами вероисповедания и общественной деятельностью и всегда уделял этому некоторую часть своего времени, в тот период все это не было для меня главным. Главным была подготовка дела к процессу. Чтение законов и поиски, когда это было необходимо, судебных прецедентов всегда занимали бо́льшую часть моего времени. В результате, поскольку я располагал документами обеих сторон, я приобрел такое знание фактов, относящихся к делу, какого, по-видимому, не имели даже сами тяжущиеся стороны.

Я помнил слова покойного мистера Пинкатта: факты – это три четверти закона. Позже это со всей силой подтвердил известный адвокат Южной Африки, тоже покойный теперь, мистер Леонард. Как-то, изучая порученное мне дело, я увидел, что, хотя справедливость на стороне моего клиента, закон оборачивается против него. В отчаянии я обратился за помощью к мистеру Леонарду. Он также почувствовал, что обстоятельства дела очень вески.

– Ганди, – воскликнул он, – я знаю одно: если мы позаботимся о фактах, закон позаботится о себе. Давайте глубже вникнем в факты, – и посоветовал мне продолжить изучение дела, а затем вновь прийти к нему.

При новом исследовании фактов я увидел их совершенно в новом свете, раскопал также старое южноафриканское дело, имевшее отношение к данному случаю. Обрадованный, отправился к мистеру Леонарду и все рассказал ему.

– Прекрасно, – сказал он, – мы выиграем дело. Только надо знать, какой судья будет рассматривать его.

Когда я готовил дело Дады Абдуллы к процессу, я не понимал до конца первостепенного значения фактов. Факты подразумевают истину, и если мы придерживаемся истины, закон, естественно, приходит нам на помощь. Я видел, что в деле Дады Абдуллы факты действительно очень вески и что закон обязан быть на его стороне. Но вместе с тем я видел, что эта тяжба, если в ней упорствовать, разорит обе стороны – истца и ответчика, которые были родственниками и земляками. Никто не знал, как долго может тянуться процесс. Если допустить, чтобы дело решалось в суде, оно могло бы продолжаться до бесконечности и без всякой пользы для сторон. Обе стороны, следовательно, желали немедленного прекращения дела, если это возможно.

Я посоветовал Тайибу Шету согласиться на третейский суд и рекомендовал переговорить об этом с его адвокатом. Я намекнул, что, если найти арбитра, пользующегося доверием обеих сторон, дело быстро закончится. Гонорар адвокатов рос столь стремительно, что вполне мог пожрать все средства даже таких состоятельных купцов, какими были клиенты. Дело требовало от них так много внимания, что не оставалось времени для другой работы. Между тем возрастала взаимная недоброжелательность. Я чувствовал отвращение к своей профессии. Как адвокаты, поверенные обеих сторон обязаны были выискивать пункты закона в поддержку своих клиентов. Я в первый раз понял, что выигравшая сторона никогда не возмещает всех понесенных расходов. Согласно предписанию о судебных гонорарах существовала твердая шкала судебных издержек, допустимых в расчетах между сторонами, но издержки в расчетах между клиентом и адвокатом были значительно выше. Я чувствовал, что мой долг состоит в том, чтобы помочь обеим сторонам и привести их к примирению. Я прилагал все усилия, чтобы добиться компромисса, и Тайиб Шет наконец согласился. Стороны избрали третейского судью, перед которым изложили свои доводы, и Дада Абдулла выиграл дело.

Но это не удовлетворило меня. Если бы мой клиент потребовал немедленного выполнения решения, Тайиб Шет был бы не в состоянии уплатить всю присужденную сумму, а у порбандарских меманцев, проживавших в Южной Африке, существовал неписаный закон, что смерть предпочтительнее банкротства. Тайиб Шет был не в состоянии уплатить полную сумму примерно в тридцать семь тысяч фунтов стерлингов и судебные издержки, но намеревался уплатить всю сумму до последнего паи: ему не хотелось, чтобы его объявили банкротом. Оставался только один выход. Дада Абдулла должен был разрешить ему платить сравнительно небольшими взносами. Он оказался на высоте и рассрочил платежи на весьма продолжительный период времени.