Моя жизнь. Моя вера - Махатма Ганди
Итак, я отправился на вокзал в сюртуке и галстуке, положил на конторку соверен в качестве платы за проезд и попросил дать мне билет первого класса.
– Это вы прислали мне записку? – спросил он.
– Да, вы очень меня обяжете, если дадите билет. Мне нужно быть в Претории сегодня же.
Он улыбнулся и, сжалившись, сказал:
– Я не трансваалец. Я голландец. Я понимаю ваши чувства и сочувствую вам. Я дам вам билет, однако обещайте мне, что, если проводник потребует, чтобы вы перешли в третий класс, вы не будете впутывать меня в это дело, то есть я хочу сказать, вы не будете возбуждать судебного дела против железнодорожной компании. Желаю вам благополучно доехать. Я вижу, вы джентльмен.
С этими словами он вручил мне билет. Я поблагодарил и дал требуемое обещание.
Шет Абдул Гани пришел проводить меня на вокзал. Он был приятно удивлен, узнав о происшедшем, но предупредил:
– Буду рад, если вы доберетесь благополучно до Претории. Боюсь только, проводник не оставит вас в покое. А если даже оставит, пассажиры не потерпят, чтобы вы ехали в первом классе.
Я занял свое место в купе первого класса, и поезд тронулся. В Гермистоне проводник пришел проверять билеты. Увидев меня, он рассердился и знаками предложил мне отправиться в третий класс. Я показал ему свой билет.
– Все равно, – сказал он, – переходите в третий класс.
В купе, кроме меня, был только один пассажир – англичанин. Он обратился к проводнику:
– Зачем вы беспокоите джентльмена? Разве не видите, что у него билет первого класса? Я нисколько не возражаю, чтобы он ехал со мной.
И, повернувшись ко мне, сказал:
– Устраивайтесь поудобнее.
– Если желаете ехать с кули, то мне нет до этого дела, – проворчал проводник и ушел.
Около восьми часов вечера поезд прибыл в Преторию.
X. Первый день в Претории
Я ожидал увидеть на вокзале в Претории кого-нибудь из служащих поверенного Дады Абдуллы. Я знал, что никто из индийцев меня не будет встречать, так как я обещал, в частности, не останавливаться в доме у индийца. Но поверенный не приехал. Потом я узнал, что, так как я прибыл в воскресенье, неудобно было послать служащего встретить меня. Я был озадачен и раздумывал, куда пойти, опасаясь, что ни в одном отеле меня не примут.
Вокзал в Претории в 1893 г. был совершенно не похож на то, чем он стал в 1914 г. Освещение было скудное. Пассажиров мало. Я подождал, пока все вышли, рассчитывая попросить контролера, отбирающего билеты, когда он освободится, указать мне маленькую гостиницу или какое-нибудь другое место, где я мог бы остановиться, чтобы не пришлось ночевать на вокзале. Должен признаться, мне было трудно собраться с духом и обратиться к нему даже с такой просьбой из-за опасения подвергнуться оскорблениям.
Вокзал опустел. Я отдал билет контролеру и начал его расспрашивать. Он отвечал вежливо, однако я понял, что пользы от него будет мало. В разговор вмешался стоявший около нас американский негр.
– Я вижу, – сказал он, – вы здесь совсем чужой, без друзей. Хотите, пойдемте со мной, я провожу вас в маленькую гостиницу. Хозяин ее – американец, которого я очень хорошо знаю. Думаю, что он устроит вас.
У меня были свои опасения в отношении этого предложения, но я принял его и поблагодарил негра. Он повел меня в гостиницу Джонстона. Там он отвел хозяина в сторону, что-то сказал ему, и тот согласился пустить меня на ночь, но с условием, что я буду обедать у себя в комнате.
– Уверяю вас, – сказал он, – у меня нет никаких расовых предрассудков. Но все мои постояльцы – европейцы, и, если я пущу вас в столовую, они могут оскорбиться и даже покинуть гостиницу.
– Благодарю вас уже за то, что вы согласились приютить меня на ночь, – сказал я. – Со здешними порядками я более или менее знаком и понимаю ваши затруднения. Я не возражаю против того, чтобы обедать у себя в комнате. Надеюсь, завтра мне удастся устроиться где-нибудь еще.
Мне отвели комнату, и я задумался в ожидании обеда. В гостинице было немного постояльцев, и я предполагал, что официант принесет обед очень скоро. Но вместо него пришел господин Джонстон. Он сказал:
– Мне стало стыдно, что я попросил вас обедать в комнате. Поэтому я переговорил с другими постояльцами и спросил, не согласятся ли они, чтобы вы обедали в столовой. Они сказали, что не возражают и что вы вообще можете оставаться здесь сколько вам заблагорассудится. Пожалуйста, если вам угодно, пойдемте в столовую и оставайтесь у меня.
Я снова поблагодарил его, пошел в столовую и с аппетитом принялся за обед.
На следующий день я отправился к адвокату А. У. Бейкеру. Абдулла Шет рассказывал мне о нем, и я не удивился оказанному мне радушному приему. Бейкер отнесся ко мне очень тепло и любезно расспрашивал. Я рассказал ему о себе все. Потом он сказал:
– У нас нет здесь работы для вас как для адвоката, так как мы пригласили лучшего поверенного. Дело это затянувшееся и сложное, и я буду пользоваться вашей помощью только для получения нужной информации. Вы облегчите мне сношения с клиентом, так как теперь все сведения, которые мне понадобятся от него, я буду получать через вас. Это будет несомненным плюсом. Помещения для вас я пока не подыскал. Я считал, что лучше это сделать, познакомившись с вами. Здесь страшно распространены расовые предрассудки, и поэтому найти помещение для таких, как вы, нелегко. Но я знаю одну бедную женщину, жену пекаря, которая, думаю, устроит вас у себя и таким образом увеличит свой доход. Пойдемте к ней.
Он повел меня к ней. Переговорил обо мне, и она согласилась взять меня на полный пансион за тридцать пять шиллингов в неделю.
Господин Бейкер был не только поверенным, он постоянно выступал в качестве нецерковного проповедника. Он еще жив и теперь занимается исключительно миссионерской деятельностью, оставив юридическую практику. Он вполне состоятелен как проповедник. Мы до
Ознакомительная версия. Доступно 40 из 202 стр.