Искатель, 1996 №3 - Игорь Данилович Козлов

— А вы?

— Я тоже был к ней очень привязан. Но я не могу жить с одной женщиной…

— Почему?

— Потому что люблю ягоды разных сортов, — чеканя каждое слово, произнес Тайгачев.

Махорин задумался. Он был холост… Девушки почему-то обходили его своим вниманием. К тому же сильно выматывала работа. Для похоти нужна праздность. А чувства?.. Они дремали где-то в глубине души… И тоскливо стало Сашке…

— Вам ее жалко? — спросил Махорин.

— Все там будем, — холодно ответил Тайгачев.

Следователь еще раз окинул взглядом свои записи и, обращаясь к адвокату, сказал:

— Все его враги? Ты что, Коля, обалдел? Хочешь, чтобы я эту шайку проверял? Да у меня на это жизни не хватит!

Сидоров усмехнулся и произнес:

— Намек я твой понял. Будет у тебя круглосуточная персональная охрана. Автомобиль, деньги… Отряд бравых молодцов — на побегушках… Что тебе еще надо?

— Ничего! — взвился Панков. — Не втягивай меня в эту историю! Как ты представляешь такую работу? Эти господа-товарищи… — следователь постучал ручкой по листу бумаги, — сами на мокрое дело не пойдут. У каждого наверняка железное алиби. Значит, кого-то нанимали… Дайте хоть за ниточку уцепиться. Постой, весной, кажется, на Тайгачева покушение было. Машину обстреляли, гранату бросили… Вы выяснили, чьи это происки?

Адвокат снова ехидно усмехнулся.

— Тебе как своему человеку по секрету скажу: ложный ход. Это домашняя заготовка, чтобы во время предвыборной кампании внимание к шефу привлечь.

— Да пошли вы!.. — следователь замахнулся и чуть не стукнул карлика кулаком по темени. — Вы же сами бандиты… Может, вы и это убийство подстроили. А я должен отвлекающий маневр осуществлять…

Из коридора донеслась какая-то возня. Открылась дверь, заглянул участковый:

— Иван Петрович, патологоанатом звонит. Возьмите трубочку…

Панков подошел к параллельному телефону. Внимательно выслушал сообщение и только в конце подвел итог:

— Ясно! Спасибо за оперативность. — Потом выразительно глянул на адвоката, зло сказал: — Так вот, Сидоров. Убийство произошло приблизительно в шесть часов утра. А еще гражданка Малютина была на третьем месяце беременности. Что теперь запоешь?

Казалось, карлик впервые растерялся.

— Точно? Не блефуешь?

— Завтра можешь ознакомиться с актом судебно-медицинской экспертизы.

— Неужели он и мне не сказал правду? — пробормотал адвокат. — Нет. Не верю. Тут что-то не так…

— Вот и разбирайся сам со своим хозяином, кто из вас кого за нос водит. — Панков выглянул в коридор и зычно крикнул: — Махорин, веди подозреваемого сюда!

Тайгачев так и зашел с дымящейся сигаретой, за ним топал смущенный Сашка.

— Алексей Казимирович, — не скрывая ехидства, начал следователь, — вы знали, что гражданка Малютина ждала ребенка?

— Да, — сухо кивнул бизнесмен.

— А от кого?

— Надо полагать, от меня.

— Она пыталась как-то узаконить ваши отношения?

— Да. Маша хотела, чтобы мы поженились.

— А вы?..

— А я ответил, что не могу жениться на всех женщинах, которых любил.

— А она?

— Сказала, сделает аборт.

— И…

— Полагаю, выполнила свое обещание.

— Алексей Казимирович, я, видимо, не новость вам сообщаю. Однако, официально должен довести до вашего сведения. В ходе следствия установлено: этот выстрел убил два живых существа.

Тайгачев отшатнулся, гримаса ужаса исказила его лицо.

— Сволочи! — воскликнул он. — Сволочи! Боже, как таких земля носит… — Ноги его подкосились, он плюхнулся в кресло, но как-то быстро затих, собрался и спросил: — И что теперь будет?

— Я предлагаю вам чистосердечно признаться в содеянном, — спокойно предложил Панков. — Если раньше на вас указывали только улики, то теперь появился мотив. Вы меня понимаете?

— Я не убивал, — тихо ответил Тайгачев и, почему-то взглянув на Махорина, добавил: — Честное слово.

— Ладно. Так и запишем, — усмехнулся следователь, кивнул милиционерам: — Мера пресечения — содержание под стражей! Выполняйте!

И тут же дюжие молодцы подскочили к бизнесмену, заломили за спину руки, защелкнули их металлическими браслетами.

— Следуйте за нами! — приказал старший наряда.

Тайгачев понуро побрел к выходу. Рядом с ним семенил маленькими ножками адвокат Сидоров и все пытался что-то прошептать хозяину на ухо. Но тот шел прямо, не наклоняясь. И карлик не выдержал, громко пискнул:

— Леха, твою мать! Последний раз спрашиваю! Мне-то хоть правду скажи! Чтобы я знал, как действовать…

— Пошел ты!.. — огрызнулся Тайгачев. — Я два раза не повторяю… — И скрылся за дверью.

Следователь сел за стол, устало провел ладонью по лицу, спросил Махорина:

— Каковы впечатления?

— Сложные… — ответил Сашка.

— Я ведь тебе обещал… Ладно. Поработай пока с его связями.

— А со связями потерпевшей?

— Тоже… Хотя не усердствуй. Дело чистое. Даже суд присяжных приговорил бы его к электрическому стулу.

— Ну зачем убивать? Я не понимаю… Даже если она решила оставить ребенка, стоило ли из-за этого так ломать свою судьбу? Он ведь целый детский сад прокормить сможет.

— У богатых свои причуды, — глубокомысленно изрек Панков. — Это для нас с тобой точка отсчета — тарелка с супом. А у них совсем другая логика… Вот недавно в США — слышал, наверно? — кумир нации, звезда ихнего футбола, мультимиллионер… Встретил бывшую… Заметь, бывшую жену на пороге ее дома — заметь, ее дома — с любовником… Выхватил нож — и искромсал обоих. А когда его американские менты арестовывали, так он чуть было не застрелился… Кажется, чего человеку не хватало? Он за свои деньги любую красавицу купить смог бы…

— Настоящую любовь не купишь.

— Это точно… И аффект — вещь серьезная! Он ведь самые здравые умы набекрень ставит… Так что побегай, посуетись. Но я думаю — все без толку. Дня через два, максимум — через неделю этот фраер расколется. Хочешь, на бутылку поспорим?

— Вы же знаете, я не пью.

— На бутылку пепси, — уточнил Панков и расхохотался.

Елена Владимировна, жена Тайгачева, оказалась на редкость красивой женщиной, выглядевшей гораздо моложе своих лет. Ее густые русые волосы были подняты над ушами, завернуты в большой узел и сколоты тяжелым золотым гребнем. Большие светло-зеленые глаза смотрели на Сашку без настороженности, почти приветливо, и только горькая, тонкая складка у губ говорила о том, что она глубоко переживает внезапное горе, обрушившееся на ее семью.

— Вы уже в курсе? — спросил Махорин.

— Да, — кивнула Елена Владимировна, — мне адвокат позвонил. Я собираю две посылки в тюрьму — вещевую и продовольственную.

— Передачи, — поправил ее Сашка.

— Правильно… — согласилась она. — Сидоров так сказал. Посмотрите, я составила список. Это все пропустят?

Махорин глянул на густо исписанный