Призрак Сомерсет-Парка - Майерс Б. Р.

Снова послышался скребущий звук. Мне уже надоело, что нас все время прерывают. Я сняла ботинок и подошла к гардеробу. Открыла дверь и приготовилась ударить.

— О боже, — выдохнула я.

Гардероб больше не пустовал, теперь в нем располагалось по меньшей мере пять платьев, пара черных туфель и даже нарядный черный плащ с золотой отделкой. Все вещи были одновременно простыми и элегантными — великолепная маскировка для такой девушки, как я, желающей сойти за свою в богатом поместье. Взгляд остановился на черном платье с кружевом на манжетах и красной отделкой. Девочки мисс Крейн, даже разодетые по последней моде, рядом с таким показались бы торговками рыбой.

Я взяла рукав и пощупала великолепную ткань. Мне никогда не доводилось носить нечто столь же прекрасное. Но пуговиц на нем было, наверное, больше, чем звезд на небе. Как же облачиться в подобный наряд? Я смущенно хихикнула, зная, что, даже если надену новое платье, никогда не смогу никого убедить, будто я настоящая леди.

— А что там? — спросила Флора.

Я закрыла дверцы и повернулась к ней.

— Мистер Локхарт любезно предоставил мне пару нарядов.

Круглое личико Флоры стало мечтательным.

— Леди Одра тоже была очень добрая. Она одолжила нам с Мэйзи два своих старых платья, чтоб мы принарядились на бал. — Служанка печально улыбнулась — это счастливое воспоминание было омрачено горечью и чувством утраты, моими постоянными спутниками.

Флора продолжила:

— Мое пришлось укоротить да чуток выпустить в талии, а Мэйзи платье как влитое подошло. Размер у нее был точь-в-точь как у леди Одры, и волосы такие же. Они были как сестрички! — Улыбка Флоры угасла. — Мэйзи в ее платье была прехорошенькая.

Я помолчала, чувствуя, что Флоре нужно аккуратно польстить. Не хотелось ее отпугнуть.

— Не сомневаюсь, что на балу вы обе были бы как с картинки, — похвалила я.

— Нет! — шмыгнула носом Флора. — Хотя Мэйзи удалось-таки покрасоваться в платье последний разок. Ее в нем схоронили.

Я кивнула и положила руку ей на плечо. Она перевела взгляд на мою постель, где лежала закрытая Книга духов.

— Это чтобы духи могли написать послание с того света, — негромко объяснила я.

Флора подошла к постели и коснулась обложки книги.

— Мэйзи плясать любила, — сказала она. — А уж волосы у нее какие красивые были! Она умела плести любые косы. — Флора промокнула глаза рукавом.

— А если бы была возможность снова поговорить с Мэйзи, ты бы этого хотела? — спросила я, чувствуя, что Флора все больше и больше мне доверяет.

В комнате становилось темнее. Свечи, зажженные Флорой, создали нужное настроение. Не придется слишком стараться, убеждая ее, что Мэйзи здесь, с нами. Требовался лишь небольшой сигнал, знак с той стороны. Я зажгла свечу на трюмо и опустила на нее защитную колбу.

— Мэйзи боялась темноты, — прошептала Флора.

— Для нее не существует темноты, — отозвалась я. — Духи тянутся к пламени свечи.

То, что не подвластно взгляду людей, они восполняют сердцем. Сердце видит.

Я взяла Книгу духов и вспомнила, что внутри все еще лежит записка миссис Хартфорд. Пришлось зайти с другой стороны.

— Обычно я прошу написать послание на карточке и оставляю его между страницами книги, а когда открываю ее, с другой стороны появляется ответ.

Флора слегка выпятила нижнюю губу.

— Я не очень хорошо пишу.

— Это ничего, — улыбнулась я. — Помнишь, я говорила, что в тебе особенное сияние? Это большая редкость. В твоем случае нужно всего лишь положить ладонь на книгу и мысленно задать вопрос. Хочешь узнать, ответит ли Мэйзи? — Я поднесла книгу к ней.

Флора опустила дрожащую руку на обложку Книги духов, а потом крепко зажмурилась. Ее губы зашевелились, что-то неразборчиво шепча.

Не было необходимости писать новое послание в Книге. То, что осталось после сеанса миссис Хартфорд, все еще лежало внутри. Узнав, что Мэйзи пребывает в лучшем мире, Флора станет больше мне доверять. Я уже вообразила, как мы с ней вдвоем пробираемся в комнату Одры этой же ночью.

Флора открыла глаза и быстро кивнула.

Тогда я положила свою руку поверх ее руки. Что сказать ей, я сочиняла прямо на ходу.

— Есть ли здесь кто-нибудь, кто желает поговорить с нами? — спросила я и помедлила, чтобы вой ветра, доносившийся снаружи, заполнил тишину. — Мэйзи, ты здесь? Мэйзи, ты хочешь поговорить с Флорой?

Свеча на трюмо погасла.

Флора ахнула. Сама природа словно помогала мне осуществить план: ветер усилился и принялся яростно биться в окна.

— Мэйзи злится... — сказала Флора.

— Нет, она не злится, — успокоила я ее. — Она просто взволнована. Порой призраки не умеют контролировать потоки окружающей их энергии.

С криком Флора оторвала ладонь от Книги.

— Она жжется! — Томик с глухим стуком упал на ковер. Я удивленно смотрела, как Флора, спотыкаясь, бросилась к двери. — Простите, мисс! То есть Дженни... Но я не могу говорить с Мэйзи!

Ее шаги вскоре затихли в коридоре. Я огорченно поникла. Флора, наверное, так перепугалась, что теперь не подойдет ко мне и на расстояние плевка. Ветер внезапно унялся. Книга духов открылась на потайной странице.

Пришлось несколько раз поморгать, потому что я не поверила своим глазам. В животе у меня все будто оборвалось. Вместо послания мистера Хартфорда, написанного моей рукой, на странице красовался чей-то изящный мелкий почерк. Там было всего два слова, но повторялись они столько раз, что заполнили обе стороны дощечки. Поначалу разборчиво, затем очень неряшливо, будто пишущий постепенно впадал в панику.

Всего два слова, вновь и вновь.

Помоги мне.

Запись в дневнике Сомерсет-Парк,

25 ноября 1851 года

Дружочек,

две процедуры кровопускания не помогли, и здоровье отца стремительно ухудшается. Уже несколько раз он выбирался ночью из своей комнаты, а находили его бродящим у обрыва. Ничего не поделаешь, пришлось запирать дверь и оставлять кого-то дежурить у его постели. Я стараюсь бывать с ним как можно дольше, но глядя, как болезнь пожирает отца, я чувствую, что горе разъедает мое сердце, будто соленая вода — скалы, в которые она бьется. Я боюсь утонуть в его страданиях.

Сегодня днем нам нанес визит доктор Мэйхью. Осмотрев отца, доктор отвел меня в сторону и признался: он сделал все, что было в его силах. Теперь нам остается лишь ждать.

Слуги все смелее перешептываются о проклятии. Они так сильно его боятся, что, кажется, с нетерпением ждут, когда же отец умрет. Миссис Донован слушала наш с доктором разговор без капли сочувствия, и теперь мне хотелось бы знать, что за успокоительный чай она подает отцу.

Уильям предложил сменить меня у постели отца, когда глаза начнут слипаться так, что мне потребуется отдых. Он был так мил, совсем не похож на того безрассудного мальчишку-смутьяна, которого я знала прежде. Я подслушала, как мистер Локхарт говорил доктору Мэйхью, что минуты сильных переживаний способны пробудить в человеке лучшие черты. Надеюсь, это означает, что из Уильяма выйдет джентльмен — тот, на кого я смогу положиться. Кому я смогу довериться всем сердцем.

Я бросилась вниз по парадной лестнице. Я уже давно согрелась, и теперь мной владела ярость. Я подошла к кабинету мистера Пембертона и даже занесла руку постучать. За дверью послышались шорохи. Должно быть, хозяин Сомерсета работает там за своим письменным столом.

— Что вам угодно? — поинтересовалась миссис Донован, которая внезапно выскользнула из тени, словно была соткана из самой тьмы.

— Кто-то побывал в моей комнате, — заявила я, — и переворошил мои вещи.

Экономка все так же невозмутимо взирала на меня.

— Немногим ранее я заходила в вашу комнату, мисс Тиммонс, и могу заверить: я ничего не трогала. Лишь оставила несколько платьев в гардеробе и кое-что в трюмо. Все ли вы нашли? Надеюсь, наряды пришлись вам по вкусу. — Экономка оглядела мое платье сверху донизу. — Мне показалось, будто вы не прочь переодеться.