Призрак Сомерсет-Парка - Майерс Б. Р.

Одно лишь сулит любовь — разбитое сердце.

Джозеф ушел, а Флора снова принялась за тесто. Из окна кухни я видела парнишку: у тропинки он помедлил, обернулся, но в окне заметил только мое лицо.

— Далеко ли до конюшни? — спросила я, вспоминая прошлую ночь, когда я планировала сбежать, украв лошадь, хотя прежде никогда верхом не ездила.

Флора привычными движениями разминала тесто.

— С полмили, должно быть. По тропинке и через лес.

— У него при себе ни шарфа, ни перчаток, — заметила я. — Наверняка Джозефу не терпелось узнать, какое имя вы придумаете для жеребенка.

Она улыбнулась, не оторвав взгляда от теста.

— Джозеф никогда не ропщет, — сказала Флора. Нежность, что прозвучала в ее голосе, превратила обычный ответ в добрую похвалу.

В кухню вошла миссис Донован, и сам воздух будто застыл. Она подала мне перчатки со свежей штопкой и вдобавок вручила шарф.

— Неразумно выходить наружу без него, — сказала экономка.

Независимо от того, какие чувства она у меня вызывала, шарф пришелся весьма кстати. Пройдя тем же коридором, что и Джозеф, я вскоре оказалась на улице и зашагала по небольшому огородику. Еловые ветки прикрывали овощные грядки, а вдоль кирпичной стены выстроились бадьи с репой и морковью. Резкий холодный воздух обжигал нос.

Я намеренно повернула в противоположную от моря сторону и направилась по тропинке, что шла по периметру поместья. Под ногами шуршали листья, я развернула лакомство от Флоры и принялась понемногу откусывать, чтобы согреться пряной яблочной начинкой, но старалась не спешить. Без сомнения, я могла бы в один присест слопать целое блюдо таких пирожков.

Удобная тропинка привела меня к декоративному саду. Кусты были аккуратно подстрижены, засохшие цветочные клумбы — укрыты на зиму. Никаких овощных посадок, ни одного фруктового дерева. Красиво, но бесполезно.

Я бросила взгляд на дом и заметила длинную террасу, которая огибала весь первый этаж. Устраивала ли Одра там приемы, наряжалась ли для них в свою диадему с голубым камнем?

Я потерлась щекой о позаимствованный шарф — он оказался таким мягким. Должно быть, Одра обожала дорогие вещи. Вряд ли ее живот хоть раз урчал оттого, что следующий прием пищи предполагался лишь завтра. И уж точно ей никогда не доводилось спать, натягивая на голову одеяло, чтобы заглушить звуки происходящего по ту сторону тонких стен пансиона мисс Крейн.

Меня охватили сомнения.

Если жизнь в Сомерсет-Парке была столь прекрасна, отчего же Одра убила себя?

Тут я заметила силуэт человека, который выходил из дома. Густые волосы и прерывистая походка были узнаваемы даже издалека. Я негромко выругалась и поспешила скрыться в саду. Тропинка, извиваясь, уходила в заросли розовых кустов. Цепляясь подолом за колючки, я пробралась сквозь эти заросли и наконец вышла к оранжерее.

Я скользнула внутрь, обрадовавшись теплу, и протиснулась между двумя растениями в кадках, надеясь, что Уильям пройдет мимо, не заметив меня. Услышав журчание, я пошла на звук и вскоре оказалась у большого фонтана со статуей плачущего ангела в центре. Даже здесь не скрыться от смерти.

Вдруг дверь с сильным грохотом распахнулась. Я пригнулась и быстро посеменила к дальнему концу оранжереи, где высилась большая гора земли и стоял стол для рассадки растений. Я оказалась в ловушке.

До меня слабым эхом донесся разговор — вошедший был не один.

— Это единственный выход, — сказал мужской голос. — Он никогда не уедет из Сомерсет-Парка, если так и будет думать, что ее смерть можно было предотвратить. Он жаждет расплаты и не остановится, Уильям.

Мое сердце помчалось вскачь. Это был мистер Локхарт. Я сквозь листву всмотрелась в говоривших.

— Уж мы-то знаем, кого он вероятнее всего обвинит, верно? Презренного подопечного. — Голос Уильяма был полон горечи.

— Все получится, — возразил мистер Локхарт. — Все это время я ездил в Лондон и тщательно искал подходящего медиума. Она справится.

Я остолбенела. Мистер Локхарт заверял, что наша встреча была случайной. О чем еще он мне солгал?

— Вы ей доверяете?

— Она отчаянно нуждается в моих услугах, — отозвался поверенный. — Даже если мисс Тиммонс заподозрит неладное, что она сможет предпринять? Перестаньте суетиться, все будет хорошо.

Шаги, сопровождаемые отчетливым постукиванием трости, звучали все ближе.

Я попыталась истолковать его двусмысленный ответ в свою пользу, надеясь, что мои растущие подозрения в отношении старика ошибочны и этот добродушный джентльмен все еще мой союзник.

Уильям засмеялся, но смех его казался горьким, на грани слез.

— Однажды я доверился вам, и вот что из этого вышло! Она бы все еще была жива, если бы не вы.

Я затаила дыхание. Теперь они были всего в нескольких ярдах от меня. Мистер Локхарт стукнул тростью в пол и разразился негромким потоком ругательств в адрес Уильяма.

Воспользовавшись их перепалкой, я присела и заползла под стол, молясь, чтобы меня скрыла тень.

Голос мистера Локхарта скрежетал, будто гравий.

— Даже не смейте винить меня! Это все ваша дурацкая нетерпеливость.

— Она имела право знать.

— У вас была лишь одна причина препятствовать свадьбе, — возразил мистер Локхарт, — и она не имела никакого отношения к Сомерсету. Нет, хватит! Не желаю слушать ваши объяснения. С тех пор как вы стали подопечным Линвуда, вы портите все, к чему прикасаетесь.

Он произнес эти слова удивительно сурово. Гнев в его голосе выбил меня из колеи. Послышалось сопение. Две пары ног подошли ближе. Я могла практически сосчитать пуговицы на ботинках мистера Локхарта. В носу опасно защекотало — как бы не чихнуть.

Когда мистер Локхарт заговорил снова, его тон стал более спокойным, даже извиняющимся.

— Больше ничего не поделаешь. Я несколько раз обыскивал ее комнату и ничего не нашел.

— А вдруг кто-то из слуг стащил? — нерешительно спросил Уильям. — Никто туда не ходит.

Они помолчали.

— Это может все изменить.

Мистер Локхарт тяжело вздохнул.

— Нет смысла сокрушаться о неверно принятом решении, Уильям. Придется вам довериться мне — на сей раз по-настоящему довериться. Спиритический сеанс все расставит по местам, вам больше не нужно будет переживать насчет его светлости.

Запись в дневнике Сомерсет-Парк,

28 октября 1851 года

Дружочек,

мой мир рушится. Прошлой ночью я так испугалась! Отца нашли разгуливающим у обрыва в одной ночной сорочке. Его не могли успокоить несколько часов, он утверждал, будто слышал чей-то зовущий на помощь голос. Он подумал, что это я, и отправился на поиски.

Без промедления послали за доктором Мэйхью, и всю вторую половину дня тот провел, наблюдая за отцом. Я слонялась по коридору, опасаясь худшего. Когда, наконец, доктор вышел, он заявил, что наиболее вероятной причиной недуга стала инфекция. Он оставил нам указания по снижению жара: усаживать больного перед открытым окном и кормить одними фруктами. Если через неделю не наступит улучшение, доктор вернется и сделает кровопускание, чтобы избавить организм от скопившегося яда.

Я искренне хочу верить в диагноз доктора Мэйхью, но не могу найти в нем утешения. Возможно ли, что он лжет мне? Со мной всегда обращаются будто с хрупким ребенком, неспособным вынести правду.

Но правда выяснится, что бы там ни говорил доктор Мэйхью. С каждым днем я тревожусь все сильнее — и за здоровье отца, и за собственное будущее. Это нераздельно связано.

И все же хотя бы Уильям понимает, почему мое сердце разбито. Однажды мне стало так горько, что я расплакалась и призналась, как боюсь потерять отца и свой дом. Он притянул меня к себе и поклялся, что этого не допустит. Я прекрасно понимаю: у него нет возможности сдержать подобное обещание, и все же благодарна ему за объятия.