Ведьмино наследство - Гретхен Рю

— Какого черта? — Я была уверена, что этого хватит, чтобы вывести его из себя, и уже приготовилась к тому, что он промчится мимо, показав мне средний палец. Мне претили подобные стычки за рулем, но в данный момент она бы стала желанной передышкой.

В конечном счете машина выехала на встречную полосу и начала меня обгонять.

— Наконец-то, — выдохнула я, разговаривая сама с собой, чтобы успокоить расшатанные нервы.

Автомобиль, темный внедорожник с тонированными стеклами, снова начал замедлять ход, проезжая рядом со мной. Я рискнула бросить быстрый взгляд в сторону, пытаясь разглядеть водителя, но из-за тонированных стекол и ночной темноты сделать это практически не представлялось возможным.

Затем машина вильнула, бортанув меня сбоку и отправив кружить на мокром асфальте.

Когда машину закрутило, я отпустила руль, сосредоточившись на одной мысли: сейчас я умру.

Время остановилось.

В один миг я утратила контроль над машиной, и мои фары осветили кювет, близлежащие сосны — все, во что я могла въехать, не имея возможности остановиться.

В следующий миг все замерло. Дождь на улице остановился, машина перестала вращаться, а задние фары автомобиля, который только что сбил меня, застыли на месте — два парящих красных шара частично скрывал дождь.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать происходящее, потому что со мной уже давно не происходило ничего столь пугающего, и всплеск адреналина блокировал логическое мышление.

Я сделала это.

Способности позволили мне остановить время, в результате чего я сумела ясно разглядеть окружение, и мозг получил возможность все осмыслить.

Внедорожник сбил меня, причем сделал это намеренно — в этом я не сомневалась. То, как он преследовал меня, как медленно полз рядом, и отсутствие на обочине какого-либо животного, способного заставить его свернуть, чтобы избежать столкновения, сказали мне все, что нужно было знать.

Мне ужасно хотелось вылезти из машины, пробежаться в промозглой ночи и заглянуть в окно внедорожника, чтобы увидеть виновника, но мои способности все еще вызывали сомнения, и я не знала, как долго смогу контролировать остановку времени. Иногда эффект длился всего несколько секунд, как в случае с крыльцом, а временами его хватало на минуту или две. Казалось, существует прямая связь между степенью опасности, которой я подвергалась, и продолжительностью эффекта, но у меня нет ученой степени, и, что более важно, это не наука. Это магия.

Если я просто выйду из машины, то окажусь посреди шоссе, а мой неуправляемый автомобиль продолжит вращаться, направляясь черт знает в какую сторону, и все это время я буду на открытом пространстве рядом с машиной того, кто только что пытался меня убить.

Мне вспомнилось сообщение, полученное всего час назад. «Не вмешивайся». Тогда я не решилась сообщить в полицию, но сейчас? Что, если сбил меня тот же человек, который отправил сообщение? Пытался ли он таким образом подтвердить слова действиями?

Теперь я практически не сомневалась, что в послании таилась угроза.

Нет, у меня не было ни времени, ни гарантии безопасности, чтобы преследовать машину, а из-за дождя и расстояния я не могла разобрать номер, разглядев только «Б» и «9». А «темный внедорожник» — довольно расплывчатое и бесполезное описание. Этого не хватит, чтобы помочь полиции найти того, кто сбил меня, хоть это и лучше, чем ничего.

Я глубоко вздохнула, оценивая ситуацию. Машина направилась в кювет, и если я ничего не предприму, то на полной скорости проеду прямо туда и, возможно, врежусь в близлежащее дерево.

Вдавив в пол педаль тормоза, я резко повернула руль в сторону шоссе, насколько это было возможно. Этой паузы, которая даст достаточно времени, дабы понять, куда я сверну и что происходит, должно оказаться достаточно, чтобы спастись. Единственным альтернативным вариантом было бы вылезти и позволить машине съехать в кювет без меня, но что тогда помешает внедорожнику развернуться и закончить работу?

Стиснув зубы, я ждала, когда все снова придет в движение. Мне доводилось использовать эту способность всего несколько раз, но из того опыта я уже знала, что, как только окажусь вне непосредственной опасности, время вновь продолжит ход. Обычно у меня в запасе имелось меньше минуты на то, чтобы принять меры, если я собиралась использовать остановку времени с пользой. И сейчас я сделала все возможное, поэтому приготовилась к тому, что мир вновь оживет.

Спустя мгновение размытый пейзаж вокруг меня вздрогнул. Я хлопнула рукой по пицце на соседнем сиденье, будто это пассажир, которого я пыталась защитить от силы вращения, и искренне надеялась, что сделала достаточно для своего спасения.

Шины визжали так громко, что казалось, будто они кричат, и даже в темноте я видела, как клубы дыма поднимались от асфальта в том месте, где я прожигала резиной черную полосу на шоссе. Гравий заскрипел и зашуршал под колесами, когда меня занесло на обочину, но, поскольку машина изменила направление в сторону шоссе, я не скатилась в кювет.

Отпустив тормоз, слегка надавила на газ, и автомобиль вернулся обратно на асфальт. Я снова затормозила и поставила машину на ручной тормоз, включив на автопилоте аварийку.

Автомобиль остановился прямо посреди полосы движения. Позади меня виднелись черные линии, освещенные красным светом задних фар, и огромные углубления в гравии в форме шин. Сердце билось так громко, что я больше ничего не слышала. Я делала один рваный вдох за другим, пока не почувствовала, что пульс снова снизился до уровня, не грозившего сердечным приступом.

Внедорожник давно скрылся, его красные огни оказались так далеко впереди, что я едва успела увидеть, как они свернули и исчезли за поворотом.

Из-за резкого торможения моя сумочка, телефон, салат и контейнер с анчоусами Боба соскользнули с сиденья, и в салоне машины теперь пахло салатной заправкой и рыбой.

Коробка с пиццей все еще лежала на сиденье, будучи крепко прижатой моей рукой, и когда я подняла крышку, то увидела, что пицца сползла вперед, прижавшись к боковой стенке коробки, и, конечно, выглядела не лучшим образом, но все еще была относительно цела.

Меня разобрал смех.

Я прижалась лбом к рулю и смеялась до боли в груди, потому что иначе бы разрыдалась. А если бы заплакала, то я бы непременно осознала, что кто-то только что пытался меня убить, и тогда не уверена, что сумела бы проехать с этой мыслью еще хоть милю.

Поэтому я рассмеялась, а затем вытерла выступившие от смеха слезы, засунула в рот