Птаха - Кортни Коллинз

Господи, надеюсь, что нет. Теперь Марджи смотрит на себя в зеркало и обеими руками приподнимает подбородок. Стало быть, ты веришь?

Точно не знаю.

А можно знать точно?

Ты пожимаешь плечами.

Если ты возвращаешься собакой или тараканом, разве это не связано с тем, каким ты был в последней жизни, с твоей кармой? Марджи проверяет воду.

Сколько, вы сказали, я уже здесь?

Тебя привезли в понедельник, сегодня среда.

Ты ничего не помнишь про вторник, кроме короткого разговора с Марджи.

Вы говорили, меня ввели в общий наркоз. А назначали еще что-нибудь? Чтобы я забыла?

Когда ты поступила, я дежурила. Тебе дали общий наркоз, чтобы обследовать рану. Скорее всего, легкая амнезия, обычная история. Не исключено, провал в памяти возник вследствие шока.

Так бывает?

Так может быть, для защиты от воспоминаний, с которыми не справляешься.

Марджи освобождает твою руку, потом помогает снять больничный халат и покрывает повязку на плече пищевой пленкой.

Скоро все вернется, я уверена. Но не все сразу.

А если я не хочу вспоминать?

Иногда, наверно, лучше забыть. Марджи толчком открывает дверь в кабинку. Полагаю, моя помощь тебе здесь не понадобится?

Не-а.

Ладно. Не плескайся. Плечо мочить нельзя.

Да, сестра Марджи. И ты закрываешь за собой дверь.

Пока тебя окутывает пар, ты крепко держишься за поручни. От тебя воняет. Бедной Марджи Шапиро пришлось стоять рядом. Ты заходишь в воду и расслабляешься. Закрыв глаза, прилаживаешься спиной к изгибу ванны.

Солнце скатывается с неба.

Чувство страха.

Утром Мида вытаскивает тебя из кровати. Нетерпение на ее лице напоминает тебе, какой сегодня день. Потому что во сне ты пыталась забыть.

Она тянет одеяло.

Не трогай меня! – кричишь ты, прижавшись спиной к стенке и зажав одеяло коленями. Если я не встану на пол, день не сможет начаться.

Не будь ребенком. Мида хватает тебя за щиколотки и тащит с кровати. Ты пытаешься ударить ее. Прямо смешно. Она идет к двери и вталкивает тяжелое корыто.

Что ты там делаешь?

Собираюсь тебя помыть. Перед свадьбой надо сделать из тебя приличную девочку.

Я не ребенок.

А мне кажется, все-таки ребенок. Мида встает над тобой, уперев руки в боки.

Ты срываешь с себя ночную рубашку и бросаешь ее в угол.

Что с тобой? – спрашивает Мида.

А ты как думаешь?

Это должно было случиться, Птаха. Скоро явятся гости, я не могу вывести тебя голой.

Ты залезаешь в корыто, прикрывая грудь руками. Стараясь в нем поместиться, прижимаешь колени к груди.

Может, я приму обет, говоришь ты. Стану монахиней. И не надо будет выходить замуж.

Зачерпывая воду и поливая тебе голову, Мида фыркает. Да монахини дохнут там от голода.

Неправда.

Птаха, всем известно, монахи кормят только тех, с кем хотят спать.

Ты пытаешься не слушать Миду. Она якобы знает о мире все. Но, согласившись выйти за Чоу, она вряд ли видела хоть что-то за пределами его участка.

Поле в окне теперь, после того как отец спьяну собирал урожай, похоже на беспорядочное лоскутное одеяло.

Мне совсем не хочется.

Понимаю, смягчается Мида. Все не так страшно, как кажется.

Откуда ты знаешь?

Я уже замужем за самым ужасным из них.

Мида обходит тебя, ее волосы стекают блестящей волной. Ресницы такие длинные, что можно ловить насекомых. Все в деревне считают ее красивой. Но разве ей это помогло?

Когда ты мылась последний раз? – спрашивает Мида, зачерпывая воду, принявшую цвет чая.

Не помню.

Как же противно. Она выливает тебе на голову еще воды и запускает в волосы гребень.

А-а! – кричишь ты. Ты можешь хоть сегодня быть со мной поласковее?

Мида наливает в ладонь жасминовое масло и втирает тебе в волосы. Накручивая пряди на пальцы и массируя голову, что-то мурлычет. От ее рук, голоса ураган в тебе на мгновение стихает. Она собирает волосы на затылке, скручивает, тянет их, и у тебя начинает покалывать в голове. Затем Мида начинает расчесывать волосы, приминая их к спине.

Вставай, говорит она, отступив, чтобы посмотреть. Знаешь, а ты можешь быть хорошенькой, если постараешься.

Но я не собираюсь быть хорошенькой.

Мида смеется. Небольшой совет, сестричка. Когда выйдешь замуж, придется потрудиться быть хорошенькой. И научиться время от времени проливать слезы. Но не слишком часто, если хочешь, чтобы муж тебя жалел.

Я не хочу, чтобы кто-нибудь меня жалел, тем более муж.

Захочешь, гарантирую.

Ты слышишь голоса прибывающих родственников и медленно одеваешься. Мида поторапливает. Когда ты готова, она дарит тебе свой свадебный кафтан. Конечно, полагается изъявить благодарность, но тебе не нужны никакие кафтаны.

Мида берет тебя за руку и ведет во двор, будто ты опять маленькая. И, усевшись на высокий стул, который мать поставила так, чтобы все родственницы, поедая пирог, могли на тебя пялиться, ты действительно чувствуешь себя маленькой. Мать подает чай, а Мида заплетает тебе косы, добавляя в них подаренные ленты и амулеты.

Идя по двору, отец и его друзья останавливаются поглазеть на тебя, так как теперь уже можно.

Тут он и говорит: Десять тысяч косичек хлопот, а мужчины смеются и, подначивая друг друга, уходят.

В углу двора отец выкладывает на стол кожаную подстилку и ракушки для очередной игры в чоупар. А ты-то думала, все кончилось, так и так играть больше не на что. Мужчины рассаживаются, женщины несут клецки и пиво, но принять участие в игре им никто не предлагает. Ты уже в детстве стояла у стола, смотрела, как отец поднимает над головой стаканчик с фишками, и всякий раз молилась, чтобы он выиграл.

Но он почти всегда проигрывал.

Солнце скатывается с неба, и гости подходят ближе. Отец и дядья поют песню о твоих волосах, начинаются речи. Тетя, которую ты в жизни не видела, преподносит тебе брикет чая, и мать нашептывает ответ: Я очень рада вашему подарку. Ты повторяешь ее слова и добавляешь: Хотя лучше бы вы подарили мне пиво. Гости смеются, полагая, что ты шутишь.

Ты терпеливо пережидаешь кривлянья других пьяных родственников. Они громко поют. Когда ты закрываешь уши руками, они решают, что ты все шутишь, и снова смеются. Глядя, как они обжираются, тебе хочется закрыть и глаза.

Улыбайся, говорит мать. По крайней мере притворись, будто тебе все нравится.

Во дворе горят факелы, на вертеле медленно ворочается коза. Лица гостей от ячменного вина раскраснелись, в углу слышны крики. Там собралась целая