Турсун - Гульнара Нуркулова

Бедный кыргызский народ! О Аллах, поспособствуй тому, чтобы страдания его наконец-то закончились.

О себе он рассказал, что сначала вёз товар из Китая в Бухару, но из-за царящей там ситуации всё распродал дешевле, включая часть верблюдов, ещё задолго до Бухары. Оттуда вернулся в Поднебесную только с хлопком на нескольких верблюдах, так как боялся нападений и грабежа. От других людей он слышал, что торговцев-китайцев местное население не трогает. «Лучше в такие смутные времена сидеть дома, но, если в се-таки соберётесь, то будьте осторожны, оденьтесь как можно скромнее и не берите дорогие подарки», – посоветовал гость.

Несмотря на то, что дел было много, Юсуф решил вместе с Турсун съездить на Иссык-Куль. Долго решали, брать с собой Амину или нет. Турсун очень хотела показать её родителям. Муваза была против, считая, что девочка слишком мала для путешествий. «Ей всего полтора года, вырастет – будете ездить вместе, а пока пусть остаётся со мной и няней здесь», – решительно возразила она.

В дорогу они выехали вместе с Ченгом на трёх лошадях и одной повозке, управляемой нанятым проводником. В повозку положили несколько мешков пшеницы и риса, сладости, одежду для родных, а сверху побросали одеяла и старый ковёр. До Турпана Турсун ехала в повозке, а дальше пересела на лошадь.

Ей, с детства привыкшей к езде на лошади, преодолевать расстояние стало легче. В некоторых местах она скакала галопом, обгоняя мужчин и заставляя тех переживать. С наслаждением вдыхала она горный воздух, пила и не могла напиться воды из чистейших горных ручьёв и родников и только сожалела, что шесть долгих лет не видела всей этой красоты, шесть долгих лет не видела родных, шесть долгих лет не могла разделить с самыми близкими людьми их горести и печали.

Слёзы счастья навернулись на глаза Турсун, когда её взору предстало, отражая в золотом свете вечерний закат, родное озеро Иссык-Куль.

В Ак-Таш добрались очень поздно. Все уже спали. Турсун, соскочив с лошади, вбежала в дом, благо дверь была не заперта. «Атаке, энеке, я здесь!» – упала она на только что проснувшихся родителей, рыдая и обнимая их. От шума проснулись Самаган и Садыр. Они тоже заплакали, увидев сестру. «Как вы выросли! А где апа?» – спросила Турсун у братьев, не увидев на привычном месте бабушку. «Она умерла два года назад», – ответил Садыр.

Пока Турсун шумно здоровалась с родными, трое мужчин решив не мешать, распрягли лошадей и выгрузили повозку.

– Юсуф, родной, рад тебя видеть! Добро пожаловать! – приветствовал Адыл, крепко обнимая зятя, а затем, поздоровавшись с Ченгом, предложил всем вой ти в дом.

Жанылай вместе с сыновьями быстро вскипятила воду в самоваре, заварила чай, и вскоре все сели за дасторкон.

– Какое чудо увидеть вас опять живыми и невредимыми! После одного года поисков мы решили, что вас уже нет в живых и даже справили поминки. Даст бог, долго будете жить, – воскликнул Юсуф.

– Да, Юсуф, благодаря милости Всевышнего мы остались живы. Очень мало семей, которые вернулись в полном составе. В большинстве уцелело меньше половины. Есть семьи, в которых погибли все… Люди возвращаются и проводят поминки по близким. Здесь каждый божий день поминки. Людям тяжело. Почти всем приходится начинать хозяйство заново. Спасибо, Юсуф и Ченг, за помощь. Вы спасли многих близких нам людей от голода в 1915 году, – сказал Адыл.

– Это самое малое, что я мог сделать для вас. Так где же вы выживали последние два года? – спросил Юсуф.

– Новость о карательном отряде застала нас врасплох, – начал рассказ Адыл. – Из нашего села всего с десяток молодых людей, несмотря на запрет с моей стороны и со стороны аксакалов, присоединились к ополченцам и пошли в соседнее село громить дома русских, мы сами разобрались с ними и даже думали привлечь их к ответственности в рамках закона. Но тут до нас дошёл слух, что царская армия задерживает и наказывает не только виновных, но и их родственников, расстреливая на месте. Надо было принимать решение немедленно. Посоветовавшись с аксакалами, мы решили бежать, как и многие, в Китай. Дали указание людям до восхода быть готовыми и, не дожидаясь рассвета, двинулись в путь. Некогда было считать людей, к нам присоединились жители соседних селений. Мы отправились вдоль ущелья в горы. Дойдя до конца ущелья, решили разделиться на группы. Во-первых, образовалась неуправляемая толпа, а, во-вторых, решили, что, разделившись, мы спасём большее количество людей. Не может армия карателей разбиться и преследовать сразу несколько групп, рассуждали мы. Разделились на четыре группы. Каждая группа должна была идти по выбранному в результате жребия ущелью. В итоге две группы направились по длинной дороге на запад в сторону Рыбачьего, а две группы направились на восток по короткой, но сложной дороге в Китай. Позже я узнал, что люди, которые направились на восток, объединились, и их догнали солдаты… Никто не спасся, к сожалению. Всех расстреляли.

Наша группа из 65 человек, включая детей, пошла на запад. Мы шли по горам вдоль озера, не сворачивая на равнину. На пятый день дошли до Кемина и там повернули, взяв курс на юго-запад. Мы планировали дойти до Нарына, оттуда через перевал Бедель попасть в китайский город Ак-Суу. С детьми и скотом, сами знаете, быстро передвигаться сложно. Кажется, на двадцатый день нашего странствия мы пересекли большую долину и взобрались по ущелью на гору. Мы оказались достаточно высоко, подъем был сложный, люди устали и, увидев широкую поляну около горной реки, расположились на отдых. Дети погнали овец чуть выше. Не успев пройти и ста шагов вверх, Жолдош начал бегом спускаться, размахивая руками со словами: «По долине в нашу сторону скачет много людей на конях!» Несколько мужчин поднялись на ближайшую скалу, откуда вся долина была видна как на ладони. Действительно, они увидели около пятидесяти военных, которые неспешно направлялись прямо к ущелью, по которому мы поднимались. По нашим расчетам, они могли добраться до нас за один час. Мы прикинули, куда бы спрятаться, идти вверх – снизу заметят большую толпу людей со скотом. Идти дальше – люди на конях быстро догонят. Кто-то предложил: «Давайте сделаем вид, что мы давно здесь на кочевье». Решили так и сделать. Мужчины должны были поставить минимум шесть юрт, а женщины – расставить вещи так, чтобы со стороны казалось, что мы здесь не проездом.