Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

Ознакомительная версия. Доступно 25 из 124 стр. стойко выдержавшего столь продолжительную осаду, несмотря на свое безнадежное положение, не могли не впечатлить победителей, умевших, как и сам их предводитель, «священный воитель» Чингисхан, ценить доблесть и мужество даже в противнике. Чего сами осаждающие, собственно говоря, и не скрывали. И потому защитники низаритской крепости, принужденные к сдаче, между прочим, нехваткой не только провизии, но и одежды (совершенно износившейся и превратившейся в лохмотья за тринадцать – или, по другой версии – даже семнадцать! – долгих лет осады), казалось бы, могли рассчитывать на снисхождение и пощаду. Но нет, страх монголов перед низаритами оказался сильнее их уважения к доблести противника. И все сдавшиеся низариты были поголовно перебиты монголами. Впрочем, в данном случае могло сыграть роковую для участи сдавшегося на милость беспощадных победителей стойкого гарнизона низаритской крепости роль и убийство низаритским «кинжальщиком» хана монголов Чагатая, одного из сыновей самого грозного «Потрясателя Вселенной» – Чингисхана…

Осознание «нами, нынешними», в полной мере, постоянного, тягостного чувства страха перед низаритами, испытываемого их современниками-иноверцами, имеет решающее значение для правильного понимания нами истоков, истории и характера этого движения. Поскольку сами «кинжальщики» не оставили о себе никаких письменных свидетельств, а избежавшие уничтожения, сохранившиеся и дошедшие до нас документы вышли главным образом из-под пера их противников, сложившееся – задним числом! – мнение о низаритах неизбежно несет на себе отпечаток предвзятости и негативного отношения. Наиболее сильное влияние на наши современные представления об истории низаритского движения и о самих низаритах, как о коварных, злобных, мстительных и кровожадных существах, вне всякого сомнения, оказали жившие в эпоху монгольского нашествия на мусульманский мир, имевшие иранское происхождение авторы хроник, уцелевших до наших дней – Ала ад-Дин Ата Малик ибн Мухаммед Джувейни, Рашид ад-Дин Фазлуллах ибн Абуль-Хайр Али Хамадани и Абу аль-Касим Абдаллах Кашани.

Все они, в силу своих религиозных убеждений, были ярыми врагами низаритов. Все они основывали свои труды на оригинальных низаритских источниках, но никто из них не относился к низаритам дружелюбно, не считая нужным дать тем возможности оправдаться в возводимых на них недоброжелателями бесчисленных обвинениях, оспорить точку зрения враждебных низаризму историков, изложенную в их хрониках, или внести в них свои поправки.

Хотя Рашид ад-Дин и Джувейни, вероятно, опирались на одни и те же источники, их точки зрения на низаритов и подход к низаритской теме сильно различались. Рашид ад-Дин приводил больше фактов, чем Джувейни, а Джувейни высказывал больше оценок, чем Рашид ад-Дин». Джувейни служит наиболее наглядным и ярким примером крайне антинизаритского подхода, характеризующегося преувеличениями и передергиванием фактов, поэтому при работе с его трудами следует проявлять крайнюю осторожность. Он находился на службе у монголов в период, когда они искореняли низаритов на территории Ирана. Прежде чем разрушить в 1256 году мощнейшую твердыню «кинжальщиков» – крепость Аламут – монголы позволили «своему» иранскому историку ознакомиться с книгами хранившейся в Аламуте богатейшей библиотеки. Персидскому историку-коллаборационисту было также позволено взять себе те книги, которые представляли для него интерес и ценность, а все остальное – главным образом, религиозная литература с изложением низаритского вероучения – было сожжено на огромном «погребальном» костре, чье пламя, вздымавшееся до небес, свидетельствовало всему миру о конце независимого низаритского государства на территории Ирана. Пожалуй, редко когда историку предоставлялась лучшая возможность сформировать у своих читателей – современных и будущих – взгляд на предмет его писаний, и представление об истории, соответствующие его собственным…Следует признать, что Джувейни весьма умело воздействовал на сердца, души и умы своих слушателей и читателей, убеждая их в своей правоте. Именно в его обличительных словах следует искать истоки позднейших «черных легенд» о низаритах, обретших, в кривом зеркале иранского прислужника монголов-победителей, карикатурный образ проклятых Богом и богооставленных адских служителей – «мульхидов»[4], отвратительных в своей жестокости, приспешников достойного проклятия Иблиса (дьявола), соблазняющих «малых сих» отречься от Аллаха и продать свои бессмертные души Шайтану (сатане)…

С учетом положения, которое перс-иранец Джувейни занимал при новой, монгольской власти, не следует удивляться его подходу к низаритской теме. Вскоре после падения Аламута монголы назначили ученого иранца правителем захваченного ими города Багдада – «богоданного града», недавней столицы аббасидских халифов, считавшихся духовными владыками всех мусульман-суннитов (к числу которых относился и Джувейни, закрывший, в данном случае глаза на жестокую казнь монголами плененного ими халифа, традиционно считавшегося повелителем всех правоверных – ведь мусульман иных толков суннитское большинство исповедников ислама считало вообще не мусульманами, а еретиками; впрочем, последние отвечали суннитам тем же). Подобное назначение поистине многого стоило… Не удивительно, что все сочинение Джувейни было пронизано резко и яро антинизаритским духом, порой оно прямо-таки дышит ненавистью к «нечестивым сектантам-безбожникам». Подобная позиция не была редкостью среди историков-суннитов, готовых славить принявших их на службу иноземных захватчиков за искоренение теми измаилитско-низаритской ереси в Иране… «Цари греков и франков, что бледнели от страха перед этими проклятыми, и платили им дань, и не стыдились такого бесчестья, теперь вкушали сладость покоя. И все обитатели мира, и в особенности правоверные, были избавлены от их злых козней и нечистой веры. И все человечество, высокие и низкие, вельможи и чернь, разделили это ликование».

Многое в подборе фактов и в манере изложения низаритской темы, характерных для Джувейни, заставляет задаться вопросом, был ли он непредвзятым и объективным историком, способным и желавшим подходить к предмету «без гнева и пристрастия», и усомниться в этом. Наглядным подтверждением обоснованности этих сомнений может служить хотя бы приведенный ниже комментарий Джувейни к сообщению о падении древнейшей и главнейшей низаритской крепости под названием Аламут:

«В этом рассаднике ереси, в Рудбаре (водообильной горной долине, образованной реками Шахруд и Аламут и служившей главным оплотом низаритов – В. А.) и Аламуте, родине порочных приверженцев Хасана ибн Саббаха (основателя низаритского «национал-революционного» тайного братства, о котором еще пойдет речь на дальнейших страницах нашего правдивого повествования – В. А.)… не осталось камня на камне. И в этом процветающем обиталище нововведений Художник прошедшей вечности написал пером насилия на портике каждого жилища строчку: “Эти их пустые дома – необитаемые развалины” <…>. И так был очищен мир, оскверненный их злом. И путники теперь идут своей дорогой без страха и опасений, и им не чинят неудобств взиманием пошлин, и они молятся за [продление] удачи счастливого царя (хана монголов Хулагу, уничтожившего низаритов – В. А.), который вырвал их с корнем и не оставил от них следа. И это деяние было истинным бальзамом на раны мусульман и исцелением недугов Веры. И пусть люди, которые придут после этого века и этой эпохи, знают, сколько зла они принесли и

Ознакомительная версия. Доступно 25 из 124 стр.