Драмы - Гуго фон Гофмансталь
Над улицей и домом этим, вьется
Вся жизнь моя, упущенная мной,
Все радости утраченные, слезы,
Пролитые в тиши моей душой,
Бесцельность всех исканий и надежд.
Стоя у окна.
Они теперь зажгли огни, весь мир
В домах их тесных заключен для них,
Со всем богатством скорби и восторгов,
Со всем, что держит душу в заключенье.
Они сердечно близки меж собой,
Печалятся в разлуке с дальним другом,
И если горести постигнут их,
Они сумеют и утешить, я же
Не в силах утешать людей.
В простых словах они передают
Все нужное для смеха и для слез,
Не надо им кровавыми ногтями
Рвать гвозди из дверей запечатленных…
Что знаю я о жизни? Только с виду
Среди нее стоял я, никогда
Я с нею не сливался. Там, где люди
Берут или дают, я оставался
Немым в душе, в бездействии, поодаль.
С любимых уст не пил я никогда
Напитка истинного жизни, скорбь
Могучая меня не потрясала,
С рыданьем одиноким никогда
Я не бродил по улицам пустынным!
Когда я ощущал в себе волненье —
Нет, только тень естественного чувства,
Природы щедрой дар, – стремился я
Умом чрезмерно зорким все назвать,
Все взвесить и сравнить, а между тем
Доверие и счастье исчезали.
А горе… разъедала мысль моя
Его, как щелоком, оно бледнело,
На пряди и на нити распадалось!
К груди моей хотел прижать я скорбь,
Упиться ею, в ней найти блаженство.
Едва она крылом меня касалась,
Ослабевал я, и печаль сменяли
Досада и неловкость.
( Пугаясь.)
Уж темнеет.
Опять томлюсь я думами… Да! время
Детей имеет разных… Я устал.
Слуга вносит лампу, уходит.
Теперь при блеске лампы вижу снова
Весь мертвый хлам, здесь собранный годами,
Хотел проникнуть тайно я чрез вещи
В ту жизнь, куда не знал прямых путей
И о которой молча тосковал.
Перед Распятием из слоновой кости.
К Твоим ногам, Распятый на кресте,
К священным язвам люди припадали,
Моля, чтоб в душу пламя снизошло,
Волнуя сладостно, когда же холод
Охватывал их сердца пустоту,
Томил их стыд, раскаянье и страх.
Перед старинной картиною.
Джоконда! Блеском одухотворенным
На темном фоне дивно ты сияешь
Суровыми и нежными устами
И взором, отягченным странной грезой.
Загадку ты раскрыла мне настолько,
Насколько сам я мысль в тебя вложил.
Подходит к сундуку.
Вы, кубки, – сколько уст в блаженной жажде
К прохладному металлу припадали!..
Вы, лютни старые, в чьих нежных звуках
Таится глубочайшее волненье, —
О, если б вы меня поработили,
Как радостно отдался бы я вам!
Железное оружие, щиты
Старинные из дерева, с резьбою,
С неисчерпаемым богатством форм,
Вы, жабы, фавны, ангелы и грифы,
Неведомые птицы и плоды
Из золота, сплетенные с ветвями,
Вы, страшные, чудесные предметы, —
Вас создала фантазия живая,
Прочувствовало сердце человека,
Великая волна вас принесла
И форма уловила в свои сети!
Очарованьем вашим побежденный,
Напрасно я всю жизнь стремился к вам:
Постиг я глубоко значенье ваших
Упрямых душ – и все же для меня
И жизнь, и мир, и сердце непонятны!
Меня, как рой неумолимых гарпий,
Вы окружили, свежее цветенье
Губили вы у свежих родников, —
В искусственном, в загадочном теряясь,
Я видел солнце мертвыми глазами,
Я слышал только мертвыми ушами,
Проклятье постоянное влачил,
Его почти не сознавал порою
И все же никогда не забывал.
Все было мелко – радости, печали,
Ничтожно все, так мы читаем книгу,
Ее наполовину понимая,
И ищем жизнь вдали от мертвых строк.
Как будто смысла не было ни в чем,
Что радовало или что терзало,
Во всем я видел только обещанье
Другого, полного существованья,
Во всем искал я отблеск дальней жизни.
И так, томился я в любви и в скорби,
Не насладился силами своими,
Но их растратил в призрачной борьбе,
В надежде смутной, что придет рассвет.
Я обернулся и взглянул на жизнь:
Там не нужна для бега быстрота,
Не помогает мужество при споре.
Несчастие там не печалит душу,
И счастье не веселит сердец.
Вопрос без смысла – и ответ без смысла,
У темного порога реют сны,
И счастье – все: и ветер, и волна!
Разочарован мудростью печальной,
В усталой гордости и в отреченье,
Без жалобы живу я в этом доме
И в этом городе. Мои привычки
Здесь никого уже не удивляют.
Входит слуга и ставит на стол тарелку с вишнями, затем хочет затворить дверь на балкон.
Клавдио.
Пускай останется раскрытой дверь.
Испуган ты?
Слуга.
Там люди, ваша милость.
( Про себя в страхе.) Теперь они в беседке.
Клавдио.
Кто они?
Слуга.
Не знаю, извините. Всякий сброд.
Мне жутко стало.
Клавдио.
Нищие?
Слуга.
Не знаю.
Клавдио.
Тогда запри садовую калитку,
Которая на улицу выходит,
И спать ложись. Оставь меня в покое.
Слуга.
Но, ваша милость, я калитку запер,
Они же…
Клавдио.
Что?
Слуга.
Они сидят в саду,
Где статуя белеет Аполлона.
Уселись двое рядом у бассейна,
А третий влез на сфинкса