Первая война Гитлера - Томас Вебер

Как и в предыдущие годы, военные власти старались предотвратить Рождественское перемирие посредством увеличенной боевой активности. Например, британские самолёты сбрасывали бомбы на деревни за линией фронта у Вими, в которых располагались командные пункты и резервные части 6‑й дивизии. Некоторые канадские офицеры были настолько обеспокоены повторением Рождественских перемирий в предшествующие годы, что они отменили ежедневную порцию рома в день Рождества. Однако офицеры канадского полка лёгкой пехоты принцессы Патриции удвоили порцию рома для своих людей. В результате ли удвоенной порции или же нет, но вскоре солдаты принцессы Пэт вступили в перемирие со своими немецкими оппонентами. Все попытки предотвратить перемирие были тщетны. Солдаты полка принцессы Пэт и стоявшие против них немцы встретились на ничейной земле, общаясь с помощью канадского солдата, говорившего по-немецки. Мы не знаем, был ли это полк Листа или одна из других германских частей на гряде Вими, что была вовлечена в это событие. Тем не менее мы знаем, что военный дневник родственного 16‑му полка также отметил попытки рождественского братания. Оба инцидента были прекращены по приказам сверху, равно как и начавшимся сильным артиллерийским огнём, явным намерением которого было предотвращение распространения перемирия. Как было записано в военном дневнике родственного 16‑му полка в день Рождества: "Попытки инициировать братание … врагом (призывы, поднятие рук и т.д.) были немедленно подавлены снайперами и артиллеристами, которые были призваны и стояли в готовности открыть огонь". Так же, как в предыдущий год, канун Рождества и день Рождества были отмечены усиленной активностью британских патрулей, что неминуемо вело к оживлённой перестрелке между полком Гитлера и соседних частей с одной стороны и канадских войск с другой стороны. Баварские и канадские офицеры в самом деле не зря не доверяли своим людям, и только их линия поведения предотвратила расширенное повторение Рождественского перемирия 1914 года.

Как показывает, таким образом, поведение людей полка Листа, в то время как моральное состояние в полку было на критическом уровне, начиная с кануна битвы на Сомме, солдаты 16‑го полка не проявляли какого-либо сходства с реагированием на ухудшавшуюся ситуацию Германии таким же образом, как это было у Гитлера по его заявлению в Mein Kampf.

Проведённое Гитлером время в Мюнхене было для него большим разочарованием. Этот город, как и Берлин, страдал от катастрофического дефицита материалов. Солдаты в отпуске в предыдущую зиму начали заниматься попрошайничеством. Реальность в том городе, который он выбрал в качестве своего дома в 1913 году, имела мало общего с Мюнхеном в его мечтах. Как и Берлин, Мюнхен видел продуктовые беспорядки в предыдущее лето, на пике которых 2000 человек участвовали в демонстрации у городской ратуши Мюнхена и выбили в ней окна. В предыдущую зиму в Мюнхене уже появились первые листовки, призывавшие к революции. В Mein Kampf Гитлер отметил, что условия в Мюнхене были гораздо хуже, чем в Берлине и в Беелитце. "Злость, недовольство, жалобы проявлялись повсюду … общее настроение было прискорбно. На искусство обмана смотрели почти как на доказательство большого ума, а приверженность долгу рассматривалась как признак слабости или фанатизма".

Гитлер чувствовал себя в Мюнхене не в своей тарелке, поскольку он ненавидел такое отношение людей к войне. И более того, он снова был никем. Так что он стремился обратно на фронт; не на сам фронт, но во вспомогательный персонал при штабе своего полка. 21 декабря он написал из Мюнхена Бальтазару Брандмайеру: "Несколько дней назад в полк отправился транспорт. К несчастью, я не смог на него попасть". Он писал Брандмайеру из Мюнхена по меньшей мере три раза.

В отличие от Гитлера другие люди из его полка при нахождении в отпуске в Баварии не стремились сесть на поезд в сторону фронта. Между окончанием битвы на Сомме и временем, когда Гитлер вернулся на фронт в начале марта, девять солдат превысили сроки своих отпусков домой настолько, что они предстали перед военным трибуналом 6‑й запасной дивизии. Подобным образом другие восемь солдат из полка Гитлера страстно желали путешествовать в направлении, обратном тому, что желал Гитлер. После ухода в самовольную отлучку они попытались вернуться обратно в Германию. Однако, поскольку германская военная полиция постоянно патрулировала поезда, идущие в Германию, на предмет поимки дезертиров, то только трое успешно добрались до Баварии.

В Mein Kampf Гитлер сообщал, что повсюду в Мюнхене он ощущал анти-прусские настроения: "Работа по восстановлению людей против пруссаков усилилась. И ровно так же, как ничего не было сделано на фронте для того, чтобы положить конец злобной пропаганде, так и здесь дома не было предпринято никаких официальных шагов. Казалось, что никто не способен понять того, что крах Пруссии никогда не сможет повлечь за собой подъём Баварии. Напротив, крах одного должен непременно увлечь за собой и другого".

Даже Гитлер знал, что несмотря на возможность того, что британская пропаганда имела существенный эффект на солдат на фронте, это не могло объяснить то, что он наблюдал в Беелитце и в Берлине, и чему был свидетелем в Мюнхене. Даже "глупые" письма, написанные женщинами, были в лучшем случае симптомом углубляющегося кризиса и средством переноса настроений из тыла на фронт, чем объяснением кризиса. Гитлеру нужно было объяснение, годившееся для всех признаков кризиса. Во время заключения в крепости Ландсберг в 1920‑х за всеми проблемами Мюнхена и Германии он распознает работу евреев:

В Mein Kampf Гитлер будет