Первая война Гитлера - Томас Вебер

В то время, как рядовой Гитлер – который пропустил то, что происходило на гряде Вими – думал, что упадок боевого духа в действительности происходил только в тылу, но не в его полку, в реальности настроения людей в госпитале в Беелитце и в его полку были, таким образом, почти равнозначными после Соммы.

Когда Гитлера в конце концов выпустили из госпиталя, он в первый раз встретился с реальностями тыла. Вскоре он был вынужден осознать, что тот вид поведения, который он встретил в Беелитце и который он мог бы встретить среди солдат своего собственного полка на гряде Вими, будь он солдатом на фронте, был повсеместным.

Первым местом, которое он посетил, был Берлин, куда он прибыл в начале декабря. Прежде он никогда не был в городе, который, в конце концов, станет и его столицей, и его могилой. Тем не менее, его зачитанный путеводитель по искусству Берлина, который он приобрёл в предыдущем году в Фурнэ, основательно приготовил его к пребыванию в городе. В то время, как солдаты его полка на фронте в Вими старались не быть погребёнными заживо в грязи от разрушавшихся стенок окопов, ефрейтора Гитлера очаровывали музеи и архитектура германской метрополии. Однако, если верить его рассказу в Mein Kampf о посещении Берлина, он вскоре осознал к своему великому разочарованию, что настроение среди населения "было в большой степени таким же, как в нашем госпитале".

Гитлер прибыл в Берлин во время "брюквенной зимы", наихудшей зимы в Европе за двадцать один год, во время которой много немцев умерло от недоедания. В течение всей войны по некоторым данным от 500 000 до 700 000 немцев умерло от косвенного эффекта недоедания, как например от туберкулёза. Другими словами, от недоедания во время Первой мировой войны умерло гораздо больше немцев, чем погибло от бомбардировок немецких городов во Второй мировой войне, что унесло жизни примерно 400 000 жителей. Городские беспорядки от недостатка продуктов питания и других факторов начались в Берлине уже в конце 1914 года. К лету 1916 года улицы Берлина наполнились связанным с продуктами питания недовольством, поскольку рацион питания многих немцев в городах составлял 40 процентов от довоенного уровня, а 25 процентов ниже нормы необходимого потребления. Ухудшавшиеся материальные условия в Берлине и беспорядки, производные от этого, прежде всего были результатом ограниченных пищевых ресурсов Германии, на что существенно влияла блокада союзников.

Проблемой, которая стояла перед Германией, было то, что по мере того, как мир двигался к тотальной войне, в конечном счёте возможности производства и доступа к сырью становились решающим фактором для победы. Совместные ресурсы Британской Империи, Франции, их союзников и поддерживавших их США настолько превышали ресурсы Германии, что в длительном противостоянии никакая степень самоотверженности немцев и никакой военный гений не могли компенсировать этот дефицит, разве что чудо. Таким образом, Германия вела войну, в которой все шансы были против неё с того самого дня, когда Британия вступила в конфликт. До тех пор, пока противники Германии не теряли свою волю сражаться, и до тех пор, пока они не делали каких-либо фатальных ошибок в ведении войны, вопрос был не в том, проиграет ли Германия войну, а в том, когда это произойдёт. Гитлер, разумеется, не рассматривал это в таком ключе, и после войны он выступит в крестовый поход, чтобы обозначить те элементы в тылу, которые очевидно несли ответственность за ухудшавшееся положение Германии в войне.

Между тем Гитлеру было позволено оставаться в Берлине лишь очень коротко, поскольку он должен был вернуться в запасное (Ersatz) подразделение своей части в Мюнхене. При нахождении в столице Баварии, где он останется до возвращения на фронт в марте, здоровье Гитлера ещё не восстановилось полностью. В результате этого, как горько жаловался Гитлер, ему было запрещено есть джем, его любимую еду во время войны. Он писал Бальтазару Брандмайеру, одному из своих товарищей посыльных: "Страдаю от вызванного голодом тифа, потому что я не могу есть хлеб; вдобавок мне категорически запретили любой джем". Во время своего нахождения в Мюнхене ефрейтор Гитлер встречался с Бахманом и Шмидтом, которых тоже выпустили из госпиталя, а также с двумя другими посыльными, Максом Мундом и Францем Виммером, с которыми Гитлер праздновал Рождество 1916 года. Даже в Мюнхене главными социальными контактами Гитлера были, таким образом, члены его основной группы на фронте, другими словами, вспомогательный персонал полкового штаба, а не довоенные знакомые и члены семьи, как это было бы для большинства солдат в отпуске. Так что он был относительно изолирован от тыла, даже когда был в Мюнхене. Он поверхностно наблюдал разрушение духа в тылу, не понимая этого явления.

***

Тем временем на гряде Вими, когда солдаты полка Листа готовились праздновать Рождество, мало что указывало на то, что бойня на Сомме в конце концов привела к ожесточению, подъёму национализма и росту ненависти к британцам среди солдат полка Листа. Весьма примечательно, что баварские и канадские солдаты по обеим сторонам окопов на гряде Вими попытались повторить Рождественские перемирия двух предшествующих лет. При подготовке к Рождеству 1916 года британские и германские командиры на гряде Вими старались сделать всё, чтобы предотвратить попытки инициировать новое Рождественское перемирие. События с октября красноречиво свидетельствовали о том, что новое Рождественское перемирие было весьма вероятно. Когда канадские войска сначала достигли гряды Вими в октябре, примерно в то же время, когда прибыл полк Листа, немецкие солдаты – мы не знаем, из какой части, – подняли плакат из своих окопов, на котором было написано: "Добро пожаловать, канадцы". Другой немецкий плакат говорил канадским солдатам: "Остановите свою проклятую артиллерию. Мы тоже были на Сомме". Также были случаи, когда канадские и немецкие солдаты приветственно махали друг другу во время подготовки к Рождеству. Канадские письма времён войны и военные мемуары в самом деле подтверждают, что, как это выразил один историк, "в отношении немцев большинство рядовых не чувствовали иных эмоций, кроме как лёгкое любопытство". Они стреляли в немцев, потому что те стреляли в них, не испытывая личной неприязни. Смертность среди личного состава полка Листа в те месяцы, в которых не было сражений, оставалась стабильной на протяжении 1915 и 1916 годов. Если мы вычтем из подсчёта три месяца в 1915 году и два месяца в 1916 году, в которые 16‑й полк был вовлечён в главные сражения, то в среднем почти