Развод. Ты разрушил нас (СИ) - Черничная Даша

— Детка, но это же лечится? — спрашиваю нарочито бодро.

— Врач сказал, что мой случай очень запущенный, — и снова крик, всхлипы.

Ксюшу трясет, я прижимаю ее к себе.

— Я так хотела его, Кир, — буквально умывается слезами. — Я так хотела ребеночка! И что теперь?!

— Маленькая моя, не изводи себя так! У нас все получится. Есть же какие-то стимуляции? ЭКО, суррогатное материнство, в конце концов?!

Жена отстраняется и смотрит на меня шокированно:

— Хочешь, чтобы другая родила тебе? — тон ледяной.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива, Ксюш, — говорю как можно мягче, потому что понимаю: она сейчас не в себе. — Если для этого нужна суррогатная мать или ребенок из детдома — я готов пойти на это.

Ее трясет с новой силой, она силится успокоиться, но не может взять себя в руки. Все, что мне остается, это держать ее в своих объятиях и гладить по спине.

— Я не дам тебе развод, — произношу спокойно, но твердо.

Ксюша проходит в квартиру, разувается, снимает пиджак, устало вздыхает.

— Слышала?

— Слышала, — тут же отзывается жена. — Но ничего не поняла, Кирилл.

Иду за ней по пятам.

Она садится на диван и вытягивает вперед ноги, устало откидывается затылком на спинку дивана.

— Послушай, я ошибся. И не отрицаю этого. Ты должна понять меня. Мы поссорились, я поставил тебя перед выбором: я или твой идиот-босс. И ты выбрала не меня, Ксюша!

Жена поднимает голову и мажет по мне взглядом:

— Это, конечно же, оправдание измены, — произносит сухо, безжизненно.

— Если бы это было в первый раз, Ксюша… Твои постоянные задержки на работе, продолжительные, совершенно необъяснимые командировки, срывы посреди ночи. Ты пропускала семейные дни рождения, наши годовщины, важные для меня мероприятия.

— У меня такая работа! — злится.

— Какая — такая?! Ты работаешь в фирме по организации мероприятий. Ты не нейрохирург, не генерал армии, не спецагент, Ксюша! Ты, мать его, организовываешь свадьбы!

Киплю. Желчь во мне бурлит, переливается через край. Но этот разговор давно нужно было начать. Года четыре как.

— Что ты хочешь от меня сейчас, Кирилл? — поднимает руку к волосам и распускает их.

Светлой волной они осыпаются на ее плечи, и я падаю ей в ноги. Становлюсь на колени, кладу руки на бедра Ксюше.

— Давай начнем сначала? Шаг назад. Миллион шагов назад, ну пожалуйста! Давай вернемся к тому моменту, когда все пошло через жопу? Я обещаю тебе, что больше никогда не предам, не посмотрю ни на кого. Черт возьми, да я и не смотрел никогда по сторонам! Всегда была только ты.

— Это конец, Кир, — говорил отстраненно и встает.

Отходит к окну, обнимает себя за плечи. Я поднимаюсь и иду за ней, как на поводке.

— Это не конец, Ксюш. Я по-прежнему люблю тебя, ты любишь меня. Развод не выход. Возвращайся домой, мы все начнем заново. Мне не жить без тебя, малышка.

Обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе, вдыхаю аромат ее волос, закрываю глаза.

— Прекрати воевать со мной. Это не приведет ни к чему. Сдавайся. Давай заведем ребенка, помнишь, мы хотели?

Она отшатывается от меня и смотрит влажными глазами:

— Не смей говорить мне о ребенке!

— Хорошо, давай не будем о ребенке, — тут же соглашаюсь. — Порви документы на развод, отзови Громова. Мы решим все, маленькая. Мы найдем выход.

— Конечно найдем. Я уже нашла, — кивает. — Развод — вот он, тот самый единственный возможный выход.

— Нет.

— Да.

— Нет, блять! — ору.

Делаю к ней шаг и беру лицо в руки, целую каждую слезинку, уголок рта, глаза, скулы.

— Нет… нет… — шепчу ей, не переставая.

Дрожащими руками расстегиваю пуговицы на ее рубашке, снимаю ее. Ксюша не сопротивляется, не отталкивает, и я расцениваю это как зеленый свет. Осыпаю поцелуями шею, грудь.

Толкаю Ксюшу к дивану и задираю на ней юбку. Спускаюсь ниже, целую кромку чулок, поднимаюсь выше, раздвигаю бедра еще шире. Она с шумом втягивает воздух и запускает руку мне в волосы, сжимает их, будто пытаясь вырвать. Пусть так. Пусть хоть разорвет меня в клочья, только останется рядом.

Вхожу в нее на всю длину, стону вместе с ней.

— Люблю… — шепчу ей на ухо и снова слизываю слезы, которые не перестают литься. — Не отпущу.

Вхожу в нее слишком яростно, но сейчас по-другому никак. Это не секс, это самый настоящий звериный трах. Ксюша стонет, а я вколачиваюсь еще быстрее. Ритмично насаживаю ее, улетая за границы разума.

Мы оба мокрые от пота и слез, разорванные в клочья, но только так — соединившись — мы сохраним тот самый один-единственный шанс.

— Девочка моя… маленькая, — шепчу ей.

Мы кончаем одновременно, и я падаю рядом с ней, подминаю ее под себя, прижимаю к стенке скрипучего дивана, зажимая в тисках, чтобы удержать, чтобы не отпустить. Закрываем вместе глаза и проваливаемся в черноту.

Кирилл

Просыпаюсь от жара. Мои руки оплетают Ксюшу, словно тиски.

Растерянно смотрю по сторонам, осознавая, где я нахожусь.

Буквально впечатываю жену своим телом в спинку дивана. С трудом вытаскиваю одну руку, потом вторую. Ксюша реагирует на движение и сама просыпается. Аккуратно вылезает из моих удушающих объятий, встает на ноги.

Рассматриваю ее со своего места.

Ее рубашка разорвана, трусики валяются на полу, лифчик оказался на талии и оголяя красивую полную грудь. По сути, на ней надета только юбка, которая больше не жизнеспособна — она варварски порвана и вся в следах нашего секса.

Щеки Ксюши тут же вспыхивают румянцем, и она бросает на меня совершенно потерянный взгляд.

От этой картины я моментально завожусь. Член встает как по команде. Моя жена, вся такая растрепанная, со следами нашей страсти, просто сводит меня с ума.

Ксюша смотрит на реакцию моего тела и с тихим: «Ох» приоткрывает пухлые, растерзанные мной вчера губы. Тут же заливается краской, когда понимает, что я четко прочитал ее эмоции.

Она поднимает с кресла халат и натягивает на себя, закрываясь от моего взгляда.

Встаю с дивана и подхожу к ней.

— Доброе утро, детка, — ослепляю улыбкой и веду носом у уха Ксюши, вдыхая ее запах.

Она снова дергается, и я стараюсь разрядить атмосферу:

— Хочешь, сделаю кофе? Как ты любишь? — улыбаюсь ей. Ну давай, детка, оттаивай. — Тут есть турка? Дай мне пять минут.

Натягиваю трусы и с трудом запихиваю туда стояк.

— Кир… — зовет она меня тихо.

— Да, малышка, — снова подхожу к ней вплотную и протягиваю руки для объятий.

Она делает шаг назад:

— Тебе лучше уйти.

Мои руки падают вдоль тела, так и не успев прикоснуться к жене.

Блять.

Какого…

— Ксюх, — вздыхаю, — не глупи. Возвращайся. Дай нам еще один шанс.

— Мне нужна свобода, Кирилл, — произносит твердо.

— Я никогда тебя не ущемлял ни в чем, — хмурюсь.

— Никогда — верно. Но сейчас ты душишь меня, — непроизвольно сжимает горло, будто я и вправду душу ее. — Дай мне свободу. Уходи.

Взъерошиваю волосы. Глаза моментально наливаются красным. Бешенство подступает откуда-то из глубин, но я сцепляю зубы, чтобы не нагрубить ей, хотя, блять, очень хочется.

Мы же вроде решили все вчера? Мы не может друг без друга. Ну и зачем все это сейчас?

— Ксюш. Я уйду, — киваю, сдаваясь. Ладно. Шаг назад, так шаг назад. — Но помни, пожалуйста, родная, что я люблю тебя. Ты смысл моей жизни, понимаешь?

Кивает скорее машинально, мыслями она где-то внутри себя.

— Да-да, понимаю, — пауза. — Хотя нет. Я ни черта не понимаю. Как можно говорить слова любви и предавать одновременно? Неужели это так работает?

— Ксюш, мы же вчера… — начинаю я.

— Да. Мы вчера, — кивает. — Мы просто трахнулись, Кирилл. Это не меняет ничего. И сейчас тебе пора уходить, — кивает на дверь.

— Ксюш… — начинаю я по новому кругу.

— Нет! — перебивает меня. В голосе — зарождающаяся истерика.