Развод. Ты разрушил нас (СИ) - Черничная Даша

Она смущенно улыбается и закусывает нижнюю губу. Ар-р-р! Да господи ты боже мой, как удержаться и не наброситься с поцелуями прямо на улице?

— Я тут рядом живу, — указывает подбородком на дом у набережной. — Голодный? Хочешь, накормлю тебя?

Голодный… и лучше тебе, девочка, не знать, откуда берет начало этот голод.

— Хочу, — киваю. — А ты не боишься приводить меня к себе? Вдруг обижу?

— Ты? — она вскидывает брови и улыбается так чисто, что в груди начинает щемить. — Нет, Кирилл. Ты меня не обидишь. Я знаю это.

— Ее самолет приземлился. Геолокация показывает, что она в новом микрорайоне. Я не уверен, но в этом комплексе квартира у…

— Ее босса… — сжимаю зубы. — Сука Марченко.

— Да. Марченко Евгений Станиславович. Будут еще указания?

— Нет, Леша. Свободны.

Сижу в тачке у аэропорта и понятия не имею, что делать дальше. Я был уверен, что она поедет домой. Но то, что она даже не зашла в квартиру, даже не забрала ни единой своей вещи, — убивает.

Неожиданно я понимаю, что мне просто некуда идти.

У меня ничего нет, кроме дома. Дом без Ксюши не дом.

Но самое главное — мне незачем идти туда. Все, что я делал в жизни, было ради Ксюши. Ради ее счастья, ее улыбки, ради того, чтобы она ни в чем не нуждалась.

— Куда едем, Кирилл Юрич? — спрашивает водитель.

— Поехали домой, Вань.

Тачка везет меня домой, и я заведомо знаю, что жены там нет. Дом встречает тишиной. Все запахи, звуки, вещи — все до боли знакомо.

Возле входной двери на тумбочке осталась ее помада. В ванной лежит расческа на бортике раковины. В спальне на кровати, два платья.

Скорее всего, Ксюша собиралась впопыхах.

Все бы отдал, чтобы вернуться в тот день. И тупо никуда не полететь. Остаться дома и ждать ее тут. Потом пойти в ресторан, подарить подарок. И попросить ее об ответном подарке. О том самом, который прошу у нее последние четыре года.

Но я уехал. Впустил в свою болезную голову дурные мысли, уничтожил все. Предал.

Иду в душ, быстро привожу себя в порядок, надеваю джинсы и футболку. Сажусь за руль. На сегодня я отпустил водителя. Не хочу лишних взглядов. Встраиваясь в плотный поток. До нужного места добираюсь долго. Паркуюсь, поднимаюсь в офис.

— Вы записаны к Евгению Станиславовичу? — подрывается секретарша.

— У меня пожизненный абонемент, — отвечаю и толкаю дверь.

Босс моей жены стоит у панорамного окна, оперевшись о него руками, и смотрит вниз, на открывающийся взгляду город.

— Лариса, я же сказал не беспокоить меня, — произносит устало, не оборачиваясь.

— По-всякому меня называли, но чтоб Ларисой…

Женя оборачивается, громко выдыхает при виде меня.

— Евгений Станиславович, он сам зашел! — причитает девушка.

— Иди, Ларис, — отмахивается Женя.

Когда за ней закрывается дверь, я произношу спокойно:

— Ты мне никогда не нравился.

Женя устало хмыкает и проводит рукой по лицу, стирая усталость.

— Это взаимно, Кирилл.

— Где моя жена?

— Там, где она чувствует себя в безопасности.

— Она может чувствовать себя в безопасности только дома, — парирую.

— Очевидно, нет, — хмыкает Женя.

— Я говорил тебе не приближаться к ней? — закипаю. Да, когда-то у меня состоялся разговор с этим хлыщом. — Я никогда не имел ничего против Ксюшиной работы. Но ты… В твоих взглядах всегда было слишком много личного.

— И что, Кир? — хмыкает он. — Похоже, ты больше не можешь оказывать влияние на свою жену, потому что… кажется, у тебя больше нет жены, Кир.

Делаю шаг вперед:

— Ксюша — моя жена. Была, есть и будет ею. Я не отпускал ее.

— Ты вообще слышишь себя? — Женя распахивает глаза. — Я, моя. А что она чувствует? На это насрать?

— О, ну теперь-то ты рассчитываешь утешить ее, — сука, бесит меня.

Я всегда знал, что он неровно дышит к моей жене.

— Утешу, не переживай, Кир, — кивает уверенно. — А тебе наверняка пора. Тебя заждалась секретарша.

Выходит, Ксюша успела все рассказать. Класс. Не успел ее самолет приземлиться, а она уже пообщалась со своим… боссом.

Делаю несколько шагов вперед. Я не могу это слушать, мне надо врезать этому уебку. Но ничего не происходит, потому что под руки меня держит охрана.

Секретарша Жени заламывает руки:

— Евгений Станиславович, я вызвала охрану, вы не против?

— Не против, — устало отвечает он.

— Слабак! — вспыхиваю. — Поговори со мной как мужик с мужиком.

— Тебе надо остыть Кир. И советую тебе в таком состоянии не соваться к Ксюше. Я уверен, ты уже знаешь, где она.

— Только прикоснись к ней, сука! — снова двигаюсь к нему, но меня крепко держат.

Марченко качает головой:

— Как же так, Кир? Ты мудак, да. Но ты ведь любил ее. И она тебя тоже. Как же так, Плотников? Как ты мог так глупо просрать свою семью? — спрашивает устало.

— Я верну ее, Марченко, — говорю уверенно. — Она вернется. Так что держи руки при себе.

— Боюсь, Кирилл, что у тебя ничего не выйдет.

Меня уводит охрана, и я смотрю на босса своей жены. Он растерян и расстроен. Непонимающе смотрит на меня, будто не верит, что все происходящее реально.

Еду к дому, где остановилась Ксюша. Нет, я не могу так это оставить, мне нужно поговорить с ней.

— Ксюша! — барабаню в дверь квартиры.

Она открывается не сразу и не полностью — нас разделяет цепочка.

— Уходи, Кир! — произносит устало жена.

Я плохо вижу ее. В квартире полумрак, да и большая часть лица скрыта.

— Ксюх, поехали домой! — произношу нарочито бодро, хотя мой голос трещит от боли. — Возвращайся, детка! Нахрен мне это все без тебя?

— Кирилл, не позорь меня и Женю перед соседями, — ее голос прерывается.

— Женя, Женя, блять, Женя, — психую. — А я, Ксюш? А я, девочка? Я подохну без тебя! Уже подыхаю. Маленькая, прости меня. Это была ошибка. Ну хочешь, я встану на колени перед тобой?

— Прекрати, Кир, — голос Ксюши тяжелее металла. — Я не хочу с тобой говорить или видеть тебя. Ты просто уничтожил меня. Нас. Спустил в унитаз десять лет совместной жизни. Не нужно просить прощения. То, что ты сделал, простить невозможно.

С грохотом захлопывает перед моим носом дверь.

Ксюша

— Можно я тебя поцелую? — нависает надо мной как гора.

— А что же кофе? — тихонько смеюсь и прижимаюсь к стене.

— Без кофе я не умру, — я слышу, как Кирилл тяжело дышит.

— А без моего поцелуя? — шепчу и облизываю губы.

Кирилл придвигается все ближе и ближе.

— А без твоего поцелуя я, кажется, уже умираю, — отвечает мне тихо, будто ему сложно снять с себя шелуху и признаться в этом.

— Тогда поцелуй меня, капитан, — произношу тихо, чувствуя, как мое сердце гулко стучит в груди.

Кирилл легко подхватывает меня за талию и поднимает выше. Опускает свои губы и целует. Сначала аккуратно, неспешно, словно примериваясь, пробуя меня на вкус. А после ускоряется, будучи не в силах контролировать себя.

Я тоже практически не отстаю от него, потому что чувствую — плавлюсь, как пломбир на солнце. У меня кружится голова, еще никогда я чувствовала себя такой нужной.

— Ты ведь не любишь алкоголь?

— Эй! Моя семейная жизнь только что сдохла, я имею право выпить!

Вика, моя подруга, садится в кресло напротив меня:

— Так это празднование? — выгибает бровь.

Выливаю остатки вина в бокал и выпиваю залпом. Терпкий пряный вкус растекается на языке:

— Это похороны.

Подруга поджимает губы и смотрит на меня с жалостью. Встаю на ноги и, шатаясь, иду на кухню. Вытягиваю руку, тыкая указательным пальцем в подругу.

— А вот этого не надо, — прошу ее, горько усмехаясь.

— Чего? — Вика поднимается и идет следом за мной.

Открываю дверцу холодильника и беру следующую бутылку вина.

— Выражения лица в духе: «Мне так жаль тебя», — хмыкаю пьяно.