Так далеко - Сильвия Дэй

Я размышляю о том, делают ли меня сложившиеся обстоятельства сильной или слабой. Я нуждалась в утешении и опоре, но получила их от специалиста по безопасности, у которого, как оказалось, есть член. И то, что в конечном итоге этот член был во мне большую часть ночи, является одновременно и бонусом, и способом заставить его владельца выполнять свою работу лучше.

Я пытаюсь встать и чувствую, что ноги меня совсем не держат.

– Проклятие.

В ванной внезапно становится тихо, и я понимаю, что сейчас оттуда выйдет начальник службы безопасности «Бахаран-фарма». На смену журчащим струям воды тишину заполняют звуки города снаружи. Непрерывный поток машин звучит ровным гулом, как кровь, текущая по артериям.

Я уже готова к тому, что испытаю дискомфорт от вторжения в мое личное пространство, но вместо этого ощущаю облегчение, когда Рохелио появляется совершенно голый.

Я много лет не разрешала себе полагаться на кого-то, кроме себя самой, и не отдавала себе отчет, насколько это утомительно. Но на самом деле полностью доверять я могу только себе.

Я наблюдаю за Рохелио в отражении большого зеркала, приставленного к стене напротив кровати. У него подтянутое мускулистое тело. Когда он одевается, его движения одновременно расслабленные и уверенные. Его темные волосы подстрижены коротко, почти по-военному, благодаря чему он выглядит намного моложе своих лет. Я рассматриваю нас вместе. Я хорошо сохранилась, и хотя уже не выгляжу на двадцать с небольшим, как он, все же я еще не настолько старая, чтобы казаться его матерью.

Он оглядывается на меня, застегивая брюки.

– Все будет хорошо, – заверяет он. У него есть способность успокаивать, когда он этого хочет. Хладнокровие – одна из его лучших черт.

Я внимательно смотрю на него и замечаю, насколько он изменился с тех пор, как я доверила ему свои тайны. Я начала трахаться с ним, потому что он смотрел на меня с вызовом и немалой долей презрения. Он не скрывал своего сексуального влечения ко мне, граничащего с неуважением. Довольно редко я могла сдержаться, чтобы не ответить на такой откровенно мужской вызов моей женственности. Я не добыча. Однажды была ею, но больше такого не повторится.

Теперь же в его бархатисто-карих глазах нет больше насмешки. Я бы его возненавидела, если бы заметила в его взгляде жалость, но он просто смотрит на меня так, словно увидел во мне человека. Наделенным властью женщинам часто чужды сильные эмоции и сострадание.

Возможно, мое отношение к нему кардинально изменилось, но его отношение ко мне тоже не осталось прежним.

Все еще сидя на кровати, я поворачиваюсь к нему лицом.

– Если из-за Алекса Галлагера полиция заявится в «Бахаран-фарма», я не хочу никакого скандала. Провалиться мне этом месте, если они выведут меня из офиса в наручниках у всех на глазах.

– Я не позволю этому случиться. – Он накидывает на плечи рубашку, его грудь и пресс бугрятся мышцами. До прошлой ночи я считала Рохелио посредственным любовником. Энергии и мужественности у него с избытком, а вот выдержки и рассудительности явно не хватает. Теперь же мне интересно, может, раньше я просто ему не сильно нравилась, ведь несколько часов назад он был совершенно другим любовником, нежным и внимательным к тому, чтобы я получила удовольствие, даже когда была наиболее уязвимой. – И с каждым часом, – продолжает он, – это становится все менее вероятным.

Время словно исказилось за те два дня, что Алекс снова появился в моей жизни. Кажется, прошла вечность. И в то же время такое чувство, что это было всего пару мгновений назад.

– Я спросила его, сколько стоит его член. – Мне ненавистна дрожь в моем голосе. Я ведь даже не помню, как ударила Алекса в пах ножкой от разбитого бокала для вина. И все же в тот момент безумия я быстро сообразила и воззвала к его непомерной жадности, которая, возможно, предотвратила последствия, с которыми я не смогла бы жить. Мне стоило бы это отпраздновать.

Рохелио смотрит на меня, удивленно выгнув бровь.

– Впечатляет. И пугает.

– Мне нельзя в тюрьму. – Я сжимаю руки в кулаки. – Мне пришлось напомнить ему, что он предпочитает откровенные издевательства. И деньги.

Рохелио сжимает зубы.

– Алия, он не контролирует эту ситуацию. У него будут другие жертвы. Насильник не способен сдерживать свои желания. Я найду их и…

– Я не хочу, чтобы кто-то знал об этом! – рявкаю я, встревоженная этой мыслью. Я никогда не хотела, чтобы правда о том, что партнер моего бывшего мужа по «Бахаран-фарма» делал со мной почти тридцать лет назад, вылезла наружу. И все это ради того, чтобы вернуть себе химические патенты, за которые Пол нес прямую ответственность. Получив лицензию на патенты, я могла обеспечить Кейну крышу над головой и еду на столе до тех пор, пока снова не вышла бы замуж. Алекс заставил меня заплатить за патенты, как шлюху.

Компания обанкротилась, потому что Пол совершил растрату. Можно было бы сказать, что Алекс мне ничего не должен. Но с другой стороны – он действовал не по доброте душевной, и я заплатила за это своей душой.

Теперь же я покалечила его, если не кастрировала, и помешать ему выдвинуть против меня обвинения в нападении дорого мне обойдется. Я уверена, что на камерах ресторана зафиксирован этот инцидент, и единственная моя защита – это заявить, что у меня было временное помешательство. Это потребует подробного описания того, как именно он повлиял на мое психическое состояние, а он заявит, что я сама согласилась с его требованиями. Ввиду этого присяжные вряд ли придут к выводу, что я находилась под влиянием физического принуждения.

Некоторые подумают, что я могла бы получить помощь в женском приюте, пока не встану на ноги, или обратиться к подруге. Есть другие варианты помимо продажи своего тела, скажут они. Но они не знают меня и того, в каком состоянии я была, когда мне стало известно, что мой любимый муж украл все и бросил свою семью ради другой женщины. На мой взгляд, я внесла в развитие «Бахаран-фарма» не меньший вклад, чем Пол, и будь я проклята, если соглашусь с тем, что моя тяжелая работа не будет оценена по заслугам.

– Никому и не нужно об этом знать, – успокаивает меня Рохелио. – Очень скоро он вообще забудет о твоем существовании. И постарается держаться от тебя как можно дальше.

– Ты не знаешь его.

– А ты не