Для тебя - Татьяна Тианина

Похоже, что на обдумывание ситуации у меня не осталось времени. Оставалось надеяться, что босс просто уволит меня, как это принято в цивилизованном обществе. Со слов Эдика я знал, что Евгений Петрович сколотил свой первый миллион в лихие девяностые, и если он вдруг захочет вспомнить молодость, то мне точно не поздоровится.

Судя по выражению лица Евгения Петровича, он явно не собирался сообщать мне о прибавке к зарплате или хвалить нас с Эдиком за достигнутые успехи в учебе и спорте.

Конечно, он был уже в курсе произошедшего — в этом доме ничего не скроешь, и единственным моим шансом на спасение была полная откровенность. Мне нужно было поторопиться с признанием, пока он не дал понять, что ему все и так известно.

Я не сомневался, что он во всем обвинит меня, а не своего обожаемого сына. С него станется выставить меня негодяем, злоупотребившим доверием семьи, приютившей его у себя в доме, и совратившим своего пациента, уязвимого и страдающего от одиночества…

Я спохватился, что уже довольно долго сижу в кресле, погруженный в свои мысли, и поднял голову. Евгений Петрович пристально глядел на меня. Под его взглядом мне немедленно захотелось уволиться без объяснения причин и без выходного пособия. Желательно, в ближайшие тридцать секунд.

— Я могу облегчить тебе задачу, Андрюша, — ласково сказал он, и я почувствовал, как у меня по спине медленно стекает струйка холодного пота.

— Ты не знаешь, как рассказать мне, что мой сын гей, и ты ему нравишься. Возможно, ты даже сомневаешься, стоит ли мне это говорить, так?

Я попытался взять себя в руки и кивнул.

— На будущее имей в виду, что не стоит скрывать что-либо от меня — я все равно узнаю, но не прощу нечестности и двойной игры. Это понятно?

Я снова кивнул. Пусть лучше он считает меня тупым идиотом, чем я ляпну что-нибудь лишнее.

— Все, что ты собирался, или не собирался сказать, мне известно. Про Эдика я знал еще до аварии, что же касается тебя…

Тут меня прорвало:

— Вы же не думаете, Евгений Петрович, что я как-то замешан в этом? Поймите, парень столько времени сидит в четырех стенах, ему одиноко, и возраст такой… располагает к романтическим чувствам! Если вы думаете, что я как-то поощрял… Ни в коем случае! Я нормальный, мне девушки нравятся!

— Прекрати психовать, Андрей.

Я перевел дух и заткнулся.

— Меня не интересуют все эти сантименты, а что касается ориентации — это твое личное дело. Мне важно, что мой сын захотел бороться за свое выздоровление, и именно благодаря тебе. Теперь наша главная задача — сделать так, чтобы он не утратил это желание, и неважно, как ты того добьешься. Если ты сумеешь помочь ему, получишь достаточно денег, чтобы закончить учебу и не хвататься за первую попавшуюся работу, а выбрать то, что тебе действительно интересно и принесет хорошие деньги. Конечно, если тебя чем-то не устраивает сложившаяся ситуация, ты можешь уйти, я не стану тебя удерживать и даже заплачу, сколько положено. Но если из-за этого моему сыну станет хуже, я тебя уничтожу.

Я откинулся на спинку кресла и попытался привести в порядок свои мысли, разбегавшиеся, как испуганные кролики.

«Каким образом я должен буду помочь его сыну? Он же не думает, что я буду поощрять увлечение Эдика и позволю ему… хоть что-то? Это совершенно невозможно! Я не гей, и даже не бисексуал. Более того, мне глубоко противна мысль об интимных отношениях с человеком своего пола. При одной мысли о том, чтобы поцеловать другого парня меня начинает мутить от отвращения, не говоря уже о чем-то более серьезном.

С другой стороны, я могу просто поддерживать Эдика, чисто по-дружески. Он почти два года жил среди женщин и пожилых слуг, потому увлекся первым же мужчиной подходящего возраста. Нужно организовать жизнь Эдика так, чтобы он чаще выезжал из дома, общался с другими людьми, нашел себе новых друзей, и тогда у него будет шанс встретить кого-то, кто лучше подходит для подобных отношений. Не станет же он насильно тащить меня в постель, в самом деле!»

— Итак, что ты решил, Андрей?

— Я останусь. Не из-за денег, и не потому, что испугался ваших угроз. Я действительно хочу ему помочь.

Я не солгал, но и не сказал всей правды. Мне не хотелось бросать Эдика в трудный момент — я же будущий врач, да и чисто по-человечески я ему сочувствовал. А еще — я хорошо помнил, что мне очень нужны деньги. И да, я испугался. А кто бы не испугался на моем месте?

Глава 7

Я полагал, что на следующий день Эдик попытается загладить нашу вчерашнюю ссору и будет вести себя как паинька, но ошибся — он был мрачен и еще более раздражен, чем накануне.

К тому же, с утра отец в очередной раз взял Эдика «проветриться» и не нашел ничего лучшего, как устроить ему встречу с приятелями из его прежней компании. Если бы босс снизошел до того, чтобы посоветоваться со мной, я бы постарался отговорить его от этой затеи. Эдик по-прежнему наотрез отказывался встречаться с кем-нибудь из старых знакомых, когда мы бывали в городе. Как-то он обмолвился, что только благодаря непробиваемому Федору ему удалось отвадить всех желающих продемонстрировать свое сочувствие несчастному калеке, а заодно и поглазеть на него.

Думаю, эти ребята должны сказать Федору большое спасибо, потому что от общения с Эдиком они вряд ли получили бы много удовольствия. А мне некуда было деться, и он изводил меня с утра до вечера. Чувствовалась большая практика в этом деле — вроде бы придраться было не к чему, но…

То ему было слишком холодно, то слишком жарко, а свет все время падал не с той стороны. Он сомневался: идти на прогулку или нет, заставляя меня то одевать его, то снимать одежду. Никак не мог решить, что съесть на обед, хочет ли он спускаться в столовую или есть в комнате.

Подушка была слишком жесткой, свитер кололся, а в чае оказывалось недостаточно или наоборот, слишком много сахара… Он как будто проверял, надолго ли хватит моего терпения. У меня даже мелькнула мысль о том, что Эдик хочет избавиться от меня. Раз со мной ничего не получилось, он, возможно, рассчитывает, что ему больше повезет со следующим помощником. Вполне