Хирург Коновалов (СИ) - Волкова Дарья

Кресло почти касается моих колен.

Я вздыхаю, смиряясь с неизбежным.

– Кроссовки хотя бы отдайте.

– Никаких кроссовок.

Коновалов вручает мне резиновые шлепки примерно сорокового размера.

– Только это. В кроссовки у тебя сейчас нога все равно не влезет.

Я не хотела, чтобы моя жизнь из-за Миши походила на плохой анекдот? Теперь меня повезут на мое рабочее место в кресле-каталке, а ноги мои будут при этом в веселеньких сиреневых тапках сорокового размера. Это, конечно, не анекдот!

***

Мое явление на каталке в административном корпусе не прошло незамеченным. Даже, можно сказать, вызвало эффект. К концу рабочего дня я вообще стала самой обсуждаемой персоной.

– Ну, какое всем дело до моего пальца?

– Ты чего, мать? – Женька деловито шуршит конфетой. – Эпичное видео, как Коновалов самолично несет тебя на руках в операционную, уже разошлось по всем чатам. Переслать?

– Не надо. Я там была.

– Ну, прости меня! – Женька подходит, гладит меня по плечу. – Я же говорю – сама тебя отвезу домой на машине.

– Не обязательно.

– Обязательно! Это же я тебя Нику сосватала. Но кто знал, что он такой рукожоп! Ладно. Слушай, может, тебе все-таки отлежаться хотя пару деньков, а? Больничный сегодняшним днем оформим.

– Я не могу, Жень. У меня тут… У меня тут дел много.

Слово «война» я не произношу, слишком оно громкое. Но по сути это именно она. Пока позиционная.

***

Нога болит, но умеренно. Мне и в самом деле нельзя сейчас ни на какой больничный, я сказала Женьке правду. Место работы мне нравится, но есть сложности с коллективом. А конкретно, с Кузнецовым. Мы не сработаемся, я это понимаю. И он это понимает. Только он считает, что сможет меня выжить. А я считаю, что ему пора искать новое место работы. И в такой ситуации уходить на больничный никак нельзя.

Я и не пойду. Меня, в конце концов, оперировал хирург, фамилию которого произносят чуть ли не с придыханием. Я буду исполнять все его рекомендации. И все у меня будет в порядке.

***

– Да, сейчас, я уже иду! – я спешно вношу последние правки.

– Вообще-то, я запретил тебе ходить без крайней необходимости.

Я отрываю взгляд от монитора. В мой кабинет входит Коновалов.

У меня резко пропадают куда-то все слова. Он, наверное, последний человек, которого я ожидаю увидеть. Даже Буров был бы более уместен, хотя и его появление в моем кабинете маловероятно. А уж Коновалов…

Он одет в традиционный синий костюм, на плече сумка. У меня не очень большой кабинет, а сейчас, в присутствии Коновалова, он, кажется, схлопнулся в размере вдвое.

Он вешает сумку на один из стоящих стульев.

– Ну чего смотришь? Раздевайся.

Мой ступор, наконец, прорывается. Для начала – нервным смешком.

– Доброе утро, Вадим Эдуардович.

– Доброе, – вешает с другой стороны стула пакет. – Твои кроссовки. Ну, иди сюда.

Я с запозданием понимаю, что матерчатая сумка, которую он принес с собой – это по мою душу. Что там? Не скальпель же?!

Коновалов смотрит, как я хромаю к нему.

– Рекомендации выполняла?

– Выполняла.

– Тогда садись и показывай палец.

Заведующий отделением, хирург, про руки которого я слышала массу разных определений – золотые, бриллиантовые, платиновые – самолично пришел ко мне в кабинет, чтобы осмотреть мою ногу. По-моему, такого быть не должно ни при каких обстоятельствах.

– Не стоило беспокоиться.

– Что, надо было прислать за тобой кресло-каталку? Ты же по своей воле в отделение бы не пришла. А мне человек-усы поручил лично твою ногу вылечить.

Охренеть. Вот это скорость распространения информации. Уже и Буров в курсе. Сколько внимания моему пальцу. Когда ты работаешь в больнице, в этом есть свои… нюансы.

Коновалов расстегивает сумку.

– Ну? Я долго буду тебя ждать? Садись и разувайся.

Ну, хоть раздеваться не надо – и на том спасибо. Я сажусь на стул, снимаю сандалии – благо, погода уже позволяет, и забинтованная нога в сандалию влезла. Коновалов одобрительно хмыкает на мою обувь.

– Болела? Сейчас болит?

– Нет, – вру я. Мне и в самом деле неловко. Сам заведующий отделением пришел, чтобы перебинтовать мне палец.

– Инна де Арк.

– А вы злой инквизитор.

Коновалов садится на стул напротив меня. Я замираю.

– Я что-то не понял, мы на «вы» или на «ты».

Он уже говорит мне «ты». Сбиваться сейчас на «вы» – это из серии «Мы с вами на брудершафт не пили». Глупо, пошло и похоже на кокетство. Вздыхаю.

– На «ты». Спасибо… Вадим. Что сам пришел.

Хмыкает.

– Ногу мне на колено. И расслабься. Больно делать не буду.

Неожиданная волна мурашек, когда его пальцы аккуратно подхватывают мою щиколотку, заставляет ляпнуть.

– На вавку подуешь?

– Не подую. Вдуть могу. Но это не сейчас и если сама захочешь. Да тихо ты, не дергайся, – плотнее сжимает мою ногу. – Я пошутил.

***

У нее изящная ножка. Я такие вещи обычно не замечаю в упор, пациент пола не имеет, только половые признаки. Сейчас дело, наверное, в том, что я не на своем рабочем месте. Не в отделении. А в небольшом светлом кабинете, обычном таком офисе. А на колене у меня лежит изящная женская ступня. У Ласточки маленький размер ноги, но шутить про обувь из «Детского мира» не хочется. Потому что нога не детская, а женская. Изящная, с красным лаком на ногтях. Вчера я этот лак в упор не видел. А сегодня…

– Ой… – слышится тихий вздох.

Ловлю себя на том, что глажу щиколотку. Успокаиваю, угу. Понимаю взгляд, а у Ласточки щеки цветом как лак на ногтях. Забавная она, конечно. Ладно, надо дело делать, там, в отделении Коновалова конь еще не валялся.

Я быстро выполняю все необходимые процедуры. Палец выглядит ровно так, как должен выглядеть спустя сутки после манипуляции. А после всего не сдерживаюсь и обвожу большим пальцем косточку на ноге. Ласточка еще раз ойкает, а дверь открывается.

На пороге какой-то бледный рыжий тип. Ласточка ойкает еще громче и пытается убрать ногу с моего колена, и я в последний момент ловлю ее в очередном эпичном падении.

– Извините, – цедит рыжий и закрывает дверь.

– Ну вот! – Ласточка все-таки снимает ногу с моего колена. – Что Слава подумает?!

Мне по хрен, что подумает неизвестный мне Слава. Подозреваю, это кто-то из ее сотрудников. Мои бы точно такой картине не удивились.

– Не переживай, Ласточка. Мою репутацию трудно чем-то испортить.

– А мою?!

– А твою пора начинать портить.

Розовые щеки и сведенные вместе брови – забавное сочетание.

– Спасибо большое, – она встает на ноги. – Правда, спасибо, Вадим. Но мне надо работать.

– Какое совпадение. Мне тоже, – я тоже встаю. – Завтра пришлю Коляна, чтобы ты не так нервничала. Он свое уже получил, сделает, как положено.

***

Стою, смотрю в корзину для мусора в собственном кабинете. Там лежит пара хирургических перчаток – или как они там называются. Хирург Коновалов мой палец обработал в перчатках. А вот за ногу лапал – без! Лапал же? Я не уверена. А вот кто уверен, судя по мерзкой ухмылке – так это Кузнецов. Ладно, наша с ним война только началась. И никакой палец и прилагающийся к нему хирург мне не помешают.

***

Сетевая инфраструктура настолько большая, что клиника обладает собственной серверной. Туда мы и идем с Кузнецовым. Он идет быстро, я стараюсь не отставать. Нога начинает болеть сильнее. До серверной путь не близкий.

Наверное, я неправильная девочка. Но когда я вижу стойки, провода, мигание огоньков, слышу тихое гудение – у меня от восторга замирает сердце. Да, это сердце – сердце, благодаря которому как часы работает это огромное, сложно организованное медицинское учреждение. Мощное, красивое, сильное сердце.

– Вот, – произносит Кузнецов. Но я уже и сама все вижу.

Разглядываю пустое место в стойке, разъемы, цифры и буквы серийных номеров.

– Теперь больше нет вопросов? – неприязненно цедит Вячеслав.