Хирург Коновалов (СИ) - Волкова Дарья

– Ну что же, – улыбаться, потому что так надо, я давно научилась. – Рада знакомству. Надеюсь, сработаемся. Еще подробно со всем побеседую, а пока… – оборачиваюсь к рыжеватому, вспоминаю имя. Вячеслав Кузнецов. В этот раз никто ничего из памяти не слизал. – Вячеслав, давайте познакомимся с объектом поподробнее.

Коллектив начинает рассасываться из кабинета, а Кузнецов косится на мой стол с ноутбуком.

– Здесь?

Я засовываю телефон в карман джинсов, беру со стола планшет со всеми схемами.

– Здесь – потом. Сначала – Мороз-воевода дозором обходит владенья свои.

Он криво и неискренне усмехается. Похоже, по чувству юмора не совпадаем. Неприятно, но не смертельно.

***

Есть такая расхожая фраза – где-то убыло, где-то прибыло. А еще – что когда закрывается одна дверь, всегда открывается другая. Вообще, тьмы есть всяких фраз на все случаи жизни. Но именно эти и именно сейчас в моей жизни сработали сто процентов.

Я потеряла Мишу. Звучит противно и пафосно, но по сути. Зато я приобрела охрененное место работы. И это очень выгодная сделка!

Мне нравится это место. Нравится настолько, что о Мише я почти не вспоминаю. Контакт налажен со всем – и с Офицеровым (это у безопасника такая говорящая фамилия), и с Арсением Романовичем (очень толковый и опытный хозяйственник, только слегка занудный), и с Костей Горбатенко (с ним проще всего оказалось, потому что Костик – бабник и перманентно на флирте со всеми женщинами, даром что юрист). А с заместителем Екатерины Анатольевны, Женей Антоновой, я на почве бурной верстки бюджета службы сошлась вообще близко. По характеру оказались схожи.

Мне нравится, как тут все сделано. Сколько нового и интересного я тут узнаю. Мне нравится, как мне тут платят – это тоже немаловажно, хотя я не из тех, кто гонится исключительно за деньгами. Я из идеалистов, но тех, кто предпочитает крепко стоять на ногах.

В общем, если за все это надо было заплатить историей с Мишей – это действительно выгодная сделка. О чем мне Миша не преминул напомнить.

Явился в самый разгар первого служебного разноса. От меня – коллективу. К работе девочек претензий нет, а вот некоторые мальчики… «Некоторые мальчики» как раз смирились с безуспешностью попыток оправдаться, налились красным и сердито сопели – и тут в дверь поскреблись. Мальчики воспрянули духом, почуяв перерыв в головомойке. А я, не выходя из образа, рявкнула:

– Да?

Оказываться не в то время и не в том месте – это у Мишани талант. Я отпустила своих «некоторых» и кивком пригласила Мишу присесть.

Миша молчал, разглядывая – кабинет, меня. А я продолжала думать, что делать с этими «некоторыми мальчиками» числом в два. Лень выбивать из таких взрослых лбов – занятие неблагодарное, но можно попробовать. А вот отсутствие лояльности к новому руководителю – уже серьезнее. Работа с кадрами у моего предшественника поставлена не очень. Видимо, у него руки другим заняты были. Так, стоп. Тут же Миша.

– Зачем пришел?

Он даже моргнул. Вышло и в самом деле грубо, но я честно не понимала, что ему может быть от меня надо.

– Ты и в самом деле тут работаешь.

Я лишь пожимаю плечами. Да, капитан Очевидность.

– А я вот… Меня сегодня выписали.

Снова пожимаю плечами. Мне-то до этого какое дело? Хотя… Я так с головой влетела в новую работу, что не заметила, как на смену сырому апрелю пришел май, у которого нет амнезии, и который помнит, он месяц не только весенний, но и почти летний. Что-то долго Мишаню лечили.

– Что-то долго, – ляпаю вслух. Ну, Миша же зачем-то пришел? Мы же должны о чем-то говорить?

– Ну… Я потом еще в другом отделении лечился.

– Да? – Коновалов производит впечатление человека, который способен долечить любого, даже человека, который лечиться не хочет.

– Да. В урологическом.

Еще месяц назад я понятия не имела, что такое урология. Теперь знаю. Ну и не удивительно, собственно. Туда Мише и дорога.

– И как там? Хорошие врачи? – пожалуй, единственная причина, по которой я продолжаю этот разговор – профессиональный интерес к месту, где работаю.

– Хорошие. Только руки у них большие.

Вспоминаю почему-то руки Коновалова. У него лопаты, да.

– Слушай, а как ты сюда попал? – вдруг запоздало интересуюсь я. А ведь да, какого черта? Это служебные территории, здесь, вообще-то, пропускная система и все такое. А тут пациент беглый шляется.

– Ну я… так… переходами…

Влезть куда-то без мыла – это Мишаня умеет. Надо будет пожаловаться, что у Коновалова из отделения пациент убег. А, хотя уже не из его отделения. Да и не пациент уже, так-то – раз выписали.

– Ладно, давай ближе к делу. Говори, зачем пришел.

Миша сопит.

– Иннусь, ты на меня сильно сердишься?

Я искренне не понимаю, что на это ответить. Кроме чистой и незамутненной правды.

– Мне на тебя пофиг.

– Значит, сердишься.

– Пофиг – значит, пофиг. Не знаю, как еще объяснить.

– То есть, мы… у нас… у нас больше ничего не будет?

Видимо, мое мышление несколько перестроилось от нового места работы. И я всерьез размышляю, какому специалисту Мишу показать? Если хирург и уролог ему не помогли. Отоларингологу, потому что он не слышит, что ему говорят, или психиатру, потому что налицо явное непонимание причинно-следственных связей? Лоров у нас целое отделение, а вот психиатров нет. Беда-беда.

– Миш, я очень рассчитываю, что ты сейчас встанешь и выйдешь из моего кабинета. И больше я тебя не увижу.

– Инночка, я… Все было совсем не так.

Твою мать… То есть, он пришел за «понять и простить»?! Да еще и фраза такая… Будто специально. Это и в самом деле похоже на дурацкий анекдот. А я не хочу, чтобы моя жизнь походила на дурацкий анекдот.

– Миш, отрывай жопу от кресла и проваливай. Иначе я звоню Офицерову.

– Это кто?

– Наш начбез.

Испустив серию душераздирающих вздохов, Миша сваливает. А я с чувством делаю себе крепкий кофе и с удовольствием его пью. Пусть и нет в нашей клинике психиатров, но мозг мне на место вернули качественно. Если бы не моя новая работа, хрен знает, как бы вся эта история повернулась. Нет, я бы ни за что не стала продолжать отношения с Мишей. Но жрать себя неизвестно сколько времени, все прокручивать и перекручивать – это обязательно. А тут – в рекордно короткие сроки пациент в моем лице полностью отпустил ситуацию и абсолютно здоров. Ай да Алька, ай да молодец! Да здравствует моя новая работа.

***

В честь официального вступления в должность мне насовали ординаторов. Причем одного лично мне. И я даже не пикнул. Во-первых, теперь уже обязан не пикать, а исполнять. Во-вторых, я очень отчетливо помню свое обучение в ординатуре. Когда ты первый раз берешь в руки вот эти блестящие железные штуки, и у тебя даже тремор легкий в пальцах, и ты пытаешь что-то впервые сделать. Что-то, конечно, очень простое. И кто-то из старших коллег забирает у тебя инструменты с демонстративным вздохом: «Ну, кто так делает, дай сюда». И ты потом, долго, раз за разом изживаешь в себе это чувство, что ты криворукий неумеха, и ни черта не способен сделать. Таким методом толкового хирурга не воспитать. Поэтому я так не поступаю. Хотя желание отобрать инструменты, наорать, а то и вовсе прибить возникает регулярно.

***

– Не хватает только трубки в зубах и попугая на плече.

Я вздрагиваю, оборачиваясь. Меня нагнала Женя Антонова.

– Ты о чем?

– Ласточка, ты хромаешь, в курсе?

– В курсе.

– Не зима вроде, чтобы на гололеде упасть и ногу подвернуть.

– А я и не подворачивала.

– А чего хромаешь?

– Палец. Болит.

Женька внимательно изучает мои кроссовки.

– А ну пошли в кабинет!

***

– Инка, ты как ребенок!

– Ай! Не трогай, там больно!

– Я уже поняла, что больно. Инчик, ты как будто не в больнице работаешь. И давно ты с таким пальцем ходишь?

– Не знаю. Дня три… четыре. Ну, может неделю.

Антонова демонстративно закатывает глаза.