Долина смерти (ЛП) - Халле Карина

— Это важно для тебя, — рычит Коул. — А для меня важно, чтобы мы не загремели все в тюрягу из-за того, что ты не можешь держать член в штанах.

Эти слова обжигают, как удар кнута. Я толкаю Коула, сильнее, чем хотел, и он врезается в стену.

— Следи за своим поганым языком!

— А иначе что? — Коул выпрямляется, направляя пистолет то на меня, то на Обри. — Ты защитишь свою шлюху из ФБР? Выберешь ее вместо своих? Мы купили тебя, Дженсен. А не она.

Всё выходит из-под контроля. Элай встает между нами, подняв руки.

— Оба успокойтесь! Так мы Рэду не поможем, и точно не выясним, что случилось с Хэнком!

На мгновение кажется, что Коул может отступить. Но потом его взгляд скользит мимо меня к Обри, и его лицо каменеет.

— Я ничего не буду делать, пока она не свалит отсюда.

Он бросается вперед, но не на меня, а на Обри, отталкивая Элая с удивительной скоростью. Я поворачиваюсь, чтобы перехватить его, но Обри уже двигается, уклоняясь от его атаки с отточенным мастерством. Коул пролетает мимо неё по инерции, и к тому времени, как он приходит в себя, она уже на другом конце комнаты, хватает винтовку, стоявшую у стены, и уверенно направляет ее в центр его груди.

— Не надо, — просто говорит она, её голос спокоен, несмотря на хаос последних минут. — Я не хочу никому навредить, но буду защищаться, если потребуется.

В хижине воцаряется тишина, слышно только прерывистое дыхание Рэда и вой ветра снаружи. Коул замирает, таращась на оружие в руках Обри — в ней профессионализм, уверенность, ни намека на колебание. Она держит винтовку, как будто родилась с ней.

— Вот кто ты на самом деле, — тихо говорю я, последние сомнения по поводу её личности развеиваются, когда я вижу, как она держит оружие, словно оно — продолжение её руки. Чистая тренировка, чистый инстинкт. — Специальный агент Уэллс.

Что-то мелькает на её лице, но затем её выражение снова становится профессионально-нейтральным.

— Да. Но это не меняет того, зачем я здесь, Дженсен. Я приехала, чтобы найти свою сестру. Это правда, что бы вы обо мне ни думали. Это правда. Всё остальное неважно.

«А я? Я важен?» — думаю я, но понимаю, что это эгоистично.

— И с чего нам верить хоть одному твоему слову? — рычит Коул, но стоит, как вкопанный, не поднимая руки. У него пистолет Обри, но если он его поднимет, то умрёт.

И он знает, что она не единственная, кто выстрелит.

— Потому что я могу помочь Рэду, — спокойно отвечает она. — И потому что я должна узнать, что случилось с Лейни.

Она смотрит на меня.

— Ты обещал показать мне пещеры, где ты её потерял. Обещание в силе?

Этот вопрос застаёт меня врасплох. Несмотря ни на что, она всё ещё готова идти до конца.

Меня бесит её упрямство, и одновременно заводит. Она чертовски сексуально выглядит с винтовкой в руках.

— Я многое ломаю, но обещания держу, — говорю я.

Она вздрагивает, скрывая боль.

— Верь, что я любила свою сестру. И я должна узнать, что случилось. Это неизменно, Дженсен.

Прежде чем я успеваю ответить, с улицы доносится тревожное ржание лошадей. Моё сердце сжимается при мысли о Джеопарди.

— Что там происходит? — спрашивает Коул, забывая про Обри.

Я подхожу к окну и смотрю сквозь щель в шторах. Лошади в панике мечутся по загону.

— Их что-то напугало, — говорю я, осматривая темноту за пределами хижины. Сначала я вижу только тени и летящий снег.

А потом это.

Там стоит неподвижная фигура и смотрит на хижину.

Смотрит на нас.

Я моргаю, когда порыв ветра швыряет снег в окно. Когда видимость восстанавливается, фигура исчезает, и я начинаю сомневаться, видел ли ее вообще.

— Хэнк? — спрашивает Элай, вставая рядом со мной у окна.

— Не знаю, — бормочу я.

Как будто в ответ, раздается тихий стук в оконное стекло с другой стороны хижины. Словно кто-то специально стучит.

Потом — еще раз.

Более настойчиво.

Не случайный стук ветки, а определенный ритм.

Как будто там кто-то есть.

Кто-то пытается привлечь наше внимание.

Пытается войти.

Моя кровь стынет от страха, когда мы поворачиваем головы.

— Не открывайте дверь, — тихо говорю я. — Не открывайте окна. Не двигайтесь.

— Это может быть Хэнк! — говорит Коул. — Надо его впустить.

— Ты совсем охренел? — ругается Элай, но Коул направляется к двери, и Обри встает прямо перед ним, направив винтовку в лицо.

— Ты слышал Дженсена, — говорит она, не отрывая взгляда от него. — Никто не пойдет к двери. Оставайтесь на месте.

Стук продолжается, становясь все более ритмичным, почти гипнотическим.

Тук-тук-тук. Пауза. Тук-тук-тук.

— Кто ещё там может быть, если не Хэнк?! — вопит Коул.

— Ты видел, что он сделал с Рэдом! — кричит она. — Он опасен.

— Рэд не знает, что он видел! — возражает Коул, брызжа слюной, но Обри по-прежнему твердо держит винтовку. — На него мог напасть… медведь. Кто угодно! Зачем Хэнку это делать?

Рэд стонет на столе, его лицо бледное от боли и потери крови. Бинты, наложенные Обри, уже насквозь промокли, малиновый цвет распространяется по белой ткани. Его глаза, когда открываются, выглядят стеклянными, взгляд блуждает по комнате.

— Холодно, — бормочет он. — Почему так холодно?

Тем временем стук усиливается, больше не мягкий, а настойчивый, требовательный.

И как будто кто-то говорит…

Впусти меня. Впусти меня. Впусти меня.

— Что нам делать? — спрашивает Элай, в его голосе слышится страх, он смотрит между нами и в окно, ища Хэнка.

Я смотрю на Обри, по-прежнему целящуюся в Коула.

— Ты у нас агент, — говорю я ей. — Что нужно делать в такой ситуации?

— Трудно соображать, когда тебя хотят пристрелить, — говорит она, не отрывая глаз от Коула.

— Коул, — говорю я ему. — Отойди и слушай. Не давай ей повода стрелять в тебя, потому что она выстрелит, если я не сделаю это первым.

Коул смотрит на меня, на нее, на окна. Его слегка трясет. Он до смерти перепуган. Но, наконец, отступает, пока не упирается в стену.

Я пользуюсь моментом, подхожу к нему и забираю пистолет Обри. Но вместо того, чтобы отдать его ей, засовываю за пояс. Она встречается со мной взглядом. Между нами возникает понимание.

Она мне не доверяет.

И я ей тоже.

23

—

ОБРИ

В хижине тихо, если не считать тяжелого дыхания Рэда и стука в окно. Стук замедлился за последние несколько минут, но потом снова начинается.

Тук. Тук. Тук.

Я стараюсь сосредоточиться на помощи Рэду. Пытаюсь не думать о Хэнке с безумными голубыми глазами и окровавленным ртом, стоящем за окном и стучащем в него, словно сумасшедший монстр. Он ведь может ворваться в хижину, если захочет? Но он даже не пытается. Просто монотонно стучит, словно хочет напомнить о своем присутствии.

— Нужно больше света, — говорю я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно, несмотря на леденящий ужас. — И чистой воды. Если у нас еще что-то осталось.

Лишь Элай реагирует, молча поднося ближе керосиновую лампу и ставя на огонь котелок с водой. Его лицо непроницаемо, но я вижу страх в его глазах. И еще… недоверие. Недоверие ко мне. Я ожидала, что Дженсен почувствует себя обманутым, но этот взгляд Элая ранит гораздо сильнее.

Рэд неподвижно лежит на столе. Его лицо осунулось, кожа приобрела землистый оттенок. Рана на руке выглядит ужасно, несмотря на все мои попытки ее обработать. Вокруг нее вздулась безобразная багровая опухоль, расползаясь словно яд. Это не похоже ни на одну инфекцию, которую я когда-либо видела. Слишком быстро, слишком агрессивно, словно кожу исковыряли.

— Насколько все плохо? — хрипит Рэд. Кажется, ему все равно, что я коп. Впрочем, чего еще ожидать от человека, который на пороге смерти?

Черт возьми. Нельзя думать об этом. Нельзя сдаваться так рано. У него еще есть шанс. Но он потерял слишком много крови, и мы застряли в этой богом забытой глуши. Ему нужен укол от столбняка, укол от бешенства, антибиотики… черт возьми, все, что угодно! Инфекция уже прогрессирует, и я не знаю, как нам успеть доставить его в город.