Увольняюсь, Ваша Светлость! - Наталья Варварова

Лепреконы — по природе своей стяжатели и шантажисты. И в спальню Выш залетел в приподнятом настроении. В нем бурлил азарт. Наконец-то появилось место, где можно присматривать за мной и потакать своим инстинктам.

Меня он считал своей своей семьей, а «Лепестки» — чуть ли не родным домом. Поэтому там «охота» была под запретом. Сейчас же он очутился в чужих стенах, где у каждого обитателя, Выш в этом не сомневался, под подушкой спрятаны секреты.

А секреты — это чистое и звонкое золото. Это вам любой лепрекон скажет… Поэтому недовольство Сноу я прекрасно понимала. Но рассчитывала, что мы с моим компаньоном-помощником не задержимся здесь надолго.

Однако лепрекон уже успел во что-то вляпаться. Выш протянул в мою сторону руки, на которых мерцали призрачные наручники.

— Представляете, полез в комнату к мальчишке. Ну, подправил там кое-что — одно-второе. Заговорил чернила на кляксы. Превратил всю обувь в однопарки. Может, еще что… Перед этим я, конечно, набрал воды из канавы в его же ведро и закрепил над дверью заклинанием на движение. Надеюсь, несколько головастиков попали ему за шиворот… И вот результат, — Выш зазвенел оковами, словно доказывая свою правоту. — Сразу видно, чей он сын. Ушлый, как папаша. Понаставил ловушек.

— Его зовут Френсис, — напомнила я. — Он командует в доме, потому что сэр Эллиот таким образом устраняет чувство вины. Кто бы объяснил ему, что это не лучший способ воспитывать детей.

С другой стороны, кто я такая? Собственных воспоминаний у меня нет, но чутье подсказывало, что с детьми я контактировала крайне мало. В этом мире я тоже видела их редко, исключительно из окна экипажа.

После выходки лепрекона я перестала злиться на избалованного юного лорда и испытывала что-то вроде угрызений совести.

Это не помешало мне следовать инструкциям Вышеслава и взломать замки на обеих его руках при помощи отмычки, с которой мой товарищ не расставался. В загнутых полях шляпы он прятал больше разной мелочи, чем помещалось в сумочке какой-нибудь модницы.

— Вот и все, — констатировал человечек, когда наручники растаяли у нас на глазах. — Теперь, когда этому задаваке надоест разлеплять смазанные воском страницы в книгах или получать по физиономии распахнувшейся форточкой, я пойду ему навстречу за умеренную плату. Регулярную. Скажем, три монеты в день.

— Выш, это ребенок, — к совести лепрекона взывать бесполезно, но я каждый раз пыталась. — Потерявший мать и с вечно занятым папашей. К тому же если он передаст герцогу, что именно ты устроил в его комнате, то тот не станет церемониться.

Вышеслав забрался на небольшой письменный стол-трюмо — так, что башмаки болтались довольно далеко от пола. Его непременно привлекали поверхности, возвышавшиеся над стульями и креслами.

— Не надо из здорового столетнего демоненка делать размазню. Он провернул отличный фокус. Облил Вышеслава Велерека Громадину при помощи отвлекающего заклинания — то есть как минимум достоин уважения и ответных военных действий. И он их получит.

В это время откуда-то снизу раздался длинный вопль. И, по-моему, он не мог принадлежать мальчику

— Либо форточка, либо дверная ручка. И, наверное, один из лакеев, — задумчиво выдал Выш. — Не переживайте, госпожа. Я отобью у маленького ловкача интерес ко всей этой ерунде. Он у меня займется чем-то более серьезным, в соответствии с возрастом.

Мне стало любопытно. Он хотел брать с Френсиса плату за безопасное нахождение в комнате или же намерен его воспитывать? Несмотря на отсутствующие манеры и лепреконские замашки, мой Выш часто вел себя, как курица-наседка.

Через открытое окно услышала шаги по насыпной дорожке, осторожно выглянула и поймала взглядом широкую спину. Конвей садился в экипаж и уже успел переодеться. Он сменил длинный сюртук цвета темной ежевики на более строгий, черно-оливковый.

Не сомневаюсь, что герцог — один из главных законодателей столичной моды. Он смело отказался от черного экипажа и ездил в махагоновом, из породы дерева с красным оттенком.

Я отпрянула раньше, чем Сноу, самостоятельно закрывая дверную створку, поднял глаза к окнам моей комнаты. Не удивлюсь, если он уловил мой взгляд даже спиной; от этого чувство беспомощности вернулось с новой силой.

— Мда, разве подумаешь на такого франта, что он демон? — поддакнул Выш, уловив перемену настроения. — Хотя, может, владыку копирует. Тот, говорят, предпочитал не демонстрировать силу, маскировал ее под элегантность.

Мне почему-то оказалась неприятна мысль, что Сноу притворялся. И я едва удержалась, чтобы не выступить в его защиту.

— Да бросьте вы так переживать, госпожа, — не унимался лепрекон. — Но я бы на вашем месте сказал ему правду. Что вы не просто девушка-наемница, на которую набросился высший демон… Я бы показал метку призыва пары и объяснил, как было. Что высший похитил и тут же напал… И вы с тех пор одна-одинешенька, без памяти, без надежды. Он же известный борец за права попаданок. Глядишь, переубивают друг друга, а вы получите свободу.

В доме Сноу это звучало еще хуже, чем если бы мы обсуждали подобное в «Лепестках».

— Выш, ты же знаешь, что одно дело запретить ритуал на своей земле, а другое —мешать верховному демону продолжить род. Конвей не имеет на это права. Если решится, его мальчик останется сиротой. Да и зачем ему это? Он на месте, приносит пользу, а такая самоубийственная схватка ничего не даст.

Я старалась говорить ровно. До сих пор не привыкла к мысли, что для меня скорее всего все кончено. «Моего» демона будут искать и, вероятно, найдут. С тем же успехом я могла бы отправиться в госпиталь и ждать своей участи там.

Шрам, который оказался клеймом, перечеркнул мне все. Сбежать из Бездны невозможно. И на что я рассчитывала до этого? В контракте указан совершенно случайный мир — и если меня выкинет туда по его завершению, то не факт, что я там выживу.

— Вы опять побледнели. Давайте пока побудете здесь, а я проведу полную разведку. Кстати, лорд, если верить расписанию, которое ведет Перес, отправился в управу. Оттуда на заседание городского совета, а вечером — к госпоже Элоизе Стефан, любовнице, которую он посещает раз в три дня. Соотвественно, к остальным…

— Достаточно, Выш. Любой демон назовет это не распутством, а разумной мерой, призванной защитить всех остальных женщин. А то, что их три, — так это чтобы не уставали.