Сорока на виселице - Веркин Эдуард Николаевич

Мы вращаемся медленнее Земли, и все в наших головах вращается медленнее, медленнее. Мария заглянула в путеводитель.

– Ладно, посмотрим… Что у нас тут? Принципиальная схема актуатора разработана Дель Реем… при участии Алана Сойера… Конструкция совершенствовалась, увеличивалась мощность… наименьшая динамика L‐иммобилити… исследования доктора Уистлера позволили значительно усовершенствовать архитектуру ядра и кардинально повысить… повысить… адсорбцию… при этом топология высших структур позволяет осуществить синхронизацию нулевого цикла…

Я вдруг услышал, что Марии… немного страшно. И поэтому она старается заполнить коридорную тишину чтением справочника и рассказами о том, что у нее в ушах гудит. У меня не гудит. Но необычно. Страх. Самое редкое чувство в освоенной Галактике.

– Принято считать, что больше всего актуатор напоминает стилизованную π, однако это верно лишь отчасти. Попытайтесь представить треугольник Пенроуза, только существующий в пределах привычного ньютоновского измерения… Нет, не могу…

Я тоже не мог представить.

– Холодает… Ты чувствуешь?

– Да…

Это актуатор. Дыхание. Лед самых чистых слез. Слезы самых чистых озер. Мария продолжала зачитывать справочник:

– …Регистрация потока Юнга позволит приступить к долгожданным практическим шагам: созданию мгновенной пространственной связи и широкой линейки приводов, способных осуществлять синхронизацию с любой точкой разведанного пространства… А ты уверен, что синий коридор? Ах, разумеется, Великий Змей же синего цвета.

Мы продолжили путь вглубь синего.

– Когда все-таки они собираются его запустить? – спросила Мария.

– Не знаю точно. Я спрашивал у Штайнера, он ответил, что есть определенные проблемы с настройкой. Не хватает техников, они долго не выдерживают в Объеме.

– Как это можно вообще настроить… – Мария потрогала себя за нос. – А связываться будут с Землей? Или с периферией?

– С Мельбурном, там располагается центр. Насколько я понимаю, они планируют провести сеанс после того, как Уистлер… определится…

– Почему нам никто не встретился? – перебила Мария. – Мы шагаем полчаса. Тебе не кажется это… необычным?

– Нет.

– Здесь мало людей, ты не заметил?

– Не знаю… Возможно, они… заняты работой.

– С нашего прилета я встретила Кассини, Штайнера и этого… забыла, как его там, Леворучкина… вот и вся компания. А, нет, еще повара в столовой видела, с красной рукой. А где остальные?

Повар в столовой – это повар с «Тощего дрозда», я его запомнил, у него крупные руки, минус повар, только Кассини, Штайнер и Шуйский.

– Остальные усердно сидят в лабораториях, – сказал я. – Думают. Грызут кислый мел. Штайнер обещал, что на днях и остальные прилетят, скоро опыт.

– Скоро опыт… – передразнила Мария. – Скоро опыт, опыт уже идет, вчера мы пережили небывалый опыт, поэзии да будет сладок мёд… Нет, у меня в этих трубах болит голова, раньше это называли мигренью… Смотри!

Мария и я продвигались по коридору, погружаясь в глубину машины Дель Рея, машина была вокруг, здесь за стенами коридора, в нескольких метрах от нас.

– Смотри!

Мария указала пальцем.

Самодельная вешалка на стене коридора, на медных крючках в виде овечьих голов овчинные полушубки, под ними серые валенки. Опять валенки, я думал недавно про валенки… Мария в недоумении смотрела на валенки.

– Что это? Монгольские войлочные сапоги… Унтусы?

– Валенки, – поправил я. – Валенки и полушубки, старинная зимняя одежда. Здесь холодно, вероятно, синхронисты пользуются… Похоже, мы на месте.

Мария сняла сандалии, сунула ноги в валенки, зажмурилась.

– Ты прав, – сказала Мария. – Актуатор близко, а там холодно. Лучше нам одеться.

Мария стала надевать полушубок, хихикнула.

– Щекотно… В Объеме постоянная отрицательная температура – это нужно… Не знаю, для чего это нужно… Улучшает какую-нибудь дисперсию. Или экструзию. Суперпозицию и проводимость. Или само собой…

Мария выглядела смешно в полушубке. И мило. У нее светлые волосы, они сочетались с полушубком. Я снял кеды и надел валенки. Приятно. А полушубок оказался тяжелым, свинцовым питоном лег на плечи, я опустил руки в карманы…

Складной нож, похожий на рыбу, узкую, как барракуда, накладки из полированного серебра.

– Зачем тебе нож? – спросила Мария.

– Это не мой нож. Лежал в кармане полушубка.

Я сдвинул пружину, из рукояти хищно выскочило треугольное лезвие.

Раньше не видел таких хитрых ножей, наши туристы обычно носили длинные, с черными узорчатыми клинками, с толстыми обухами. Мы на семнадцатой станции использовали другие, более функциональные. Наверное, это особый нож синхронных физиков.

– Дальше нам стоит быть внимательнее, – Мария проверила свои карманы, достала шишку, вроде еловую. Шишка озадачила Марию, она понюхала ее и трогательно потерла между ладонями, я вспомнил, что многие туристы делали с шишками так же.

– Что ты имеешь в виду?

– Считается, что вблизи актуатора… нередки неожиданности.

– А именно? – спросил я.

Мария продолжала разглядывать шишку.

– Нередки неожиданности, – повторила Мария. – Разные проявления, в зависимости от каждого человека… Индивидуально.

Она спрятала шишку обратно в карман.

– Одни начинают икать. Причем икота исключительно мучительная, длится часами и вдруг так же внезапно прекращается. Другие находят неожиданные предметы, например шпоры или старинные оловянные пуговицы…

Я проверил карманы еще раз – без пуговиц.

– …Третьи слышат голоса, точно рядом кто-то разговаривает.

Фольклор синхронных физиков. Так веселее жить.

– Забавы синхронных физиков? – спросил я.

– Необычный нож, – сказала Мария. – Никогда такого не видела. Это…

– Должны быть еще и шапки, – я постучал пальцем по голове.

Шапок не нашлось, на всякий случай я поднял воротник полушубка, и мы отправились дальше по коридору.

В валенках шагалось непривычно, как и в полушубке, раньше я примерял и валенки, и полушубок, но в ознакомительных целях, никогда в них никуда не ходил, и к валенкам, и к полушубку требовалось прикладывать усилия.

– Чтобы понять истинные размеры Объема, достаточно представить муравья на краю пятидесятиметрового бассейна… – читала Мария из путеводителя, я немедленно представил одинокого муравья у бассейна, представил себя печальным муравьем.

– На сегодняшний день актуатор потока самая масштабная машина из когда-либо существовавших… Энергия, потребляемая актуатором в момент синхронизации, равна энергии полутора тысяч молний… физики Института Пространства уверяют, что рабочие модели будут более эффективны, а их размеры удастся масштабировать до размеров десантных звездолетов… Здесь должна быть галерея, она тянется вдоль Объема…

После нескольких лет на семнадцатой станции я неплохо разбираюсь в холоде, различаю множество его разновидностей, в этом коридоре холод иной, воздух пронизан невидимыми стальными нитями, живыми, готовыми впиться в тебя, едва ты тронешь их тонкую паутину.

Мы вышли на галерею.

– Это…

Мария схватила меня за руку, забавно.

– Не думала, что это… производит такое впечатление.

– Согласен…

Производит впечатление.

Падал снег.

У нее сильные пальцы.

Я ожидал подобного, но оказался не готов, Объем да, производит впечатление, я увидел противоположную его сторону, она сияла искрящейся изморозью в пространстве, заполненном расплывчатыми фантомами. Внизу, на дне почти километровой бездны, чернела инерционная жидкость, она испарялась, наполняя Объем живым переливающимся туманом, клочья тумана медленно поднимались под купол и в нем превращались в снег.

Стужа. Иней. Снег, грустная песня Скади. Воздуха слишком много, он вдавливался в легкие с каждым вдохом, активный воздух.

И снег. Чудовищное пространство Объема заполнял поднимающийся туман и падающий снег, снег падал неестественно медленно, висел в воздухе, смешивался с туманом.