Арена: Уровень первый - Роман Костенко

этажах живет ланиста, а на нижних гладиаторы. Внутренний двор в лудусе это и есть тренировочная площадка, поэтому выход в него есть только с первого этажа, где живут гладиаторы. Для ланисты и его гостей существует отдельный вход в лудус. А сам ланиста, это человек, что отвечает за содержание гладиаторов. Это их хозяин. Вообще ланиста это профессия. Но здесь это больше призвание, при чем передающееся от отца к сыну. Или к дочери.

— Другими словами, ланиста этот богатей, который нас купит, а лудус, это то место, откуда нас иногда будут отвозить на арену? Звучит интересно, но грустно.

— Еще грустнее узнать, что в Столице около сорока лудусов и только с десяток наберется достойных, где с гладиаторами обращают подобающе, а не как в остальных, где их жизнь превращают в зверинец, чтобы они всегда были злые и голодные.

— А это ты откуда знаешь?

— Перекинулся парой словечек со слугой, который иногда приходит проверить нас.

— Проверить?

— Ну да. Он сказал, что до торгов обычно часть рабов не доживает. Не выдерживают условия. Он несколько раз подходил к тебе, думая, что ты умер, но ты начинал храпеть.

Я слегка улыбнулся. Не мог позволить себе большего. Я ведь надеялся совершенно на другое. В Митгарде все только и говорят о Столице, как о высшем уровне цивилизованности и просвещения. Говорят, что здесь все живут во взаимоуважении и достатке, что здесь нет места злобе и зависти. У Столицы явно прекрасный маркетолог. Он же, наверное, создавал и договор, который никто так и не осилил до конца.

Не такого я ждал. Не цепей и оков, не скотского отношения, не рабской жизни в конце концов. Быть гладиатором это же привилегия, а не наказание. Как гладиатор может быть рабом? Неужели столько зарабатывая, никто не может купить себе свободу? Я помню, что был такой пункт в договоре, что за определенную сумму любой желающий может покинуть игры и вернуться в свой мир в свое тело. Слишком много вопросов для того, кому задавать их нельзя.

А может всем вообще плевать на этот договор? Может им прикрываются лишь для того, чтобы мы ему следовали? Ведь о многих правилах, о которых говорят местные никто из закованных и не слышал даже. Может поэтому они были так удивлены? Договор договором, но нужно либо выбираться отсюда, либо самому создавать свой авторитет, чтобы никто не считал его безвольным рабом. Главное при этом остаться живым.

Час икс настал. Любитель забивать рабов ногами пришел к нам в общий сортир, в котором нас держали и приказал всем выходить. Конечно же, второй мужчина с палицей всех подпинывал с другого конца комнаты. Я видел, как у некоторых закованных затекли ноги, и они не могли идти. Их просто забивали. Я слышал, как один из этих надсмотрщиков сказал, что таких слабых все равно никто не купит, поэтому их не жалко. Их игра закончилась так и не начавшись.

Я вышел на улицу и горячие солнечные лучи сперва ударили по глазам, потом по всему телу. Было жарко. Очень жарко. Но постоять и привыкнуть к местной погоде нам не дали и погнали сразу на подиум. Нас выставили всех по росту, чтобы каждого могли разглядеть. Я обратил внимание, что принцип построения все же был еще один, кроме роста. В ряд стояли рабы одной расы, поэтому получилось восемь рядов. Сколько было строев я не видел. Да и не пытался увидеть.

Напротив нас на полулежанках распластались богатеи. В тени, окруженные своими слугами, они пили, ели фрукты и смеялись. Я не слышал их шуток, но смею подумать, что они были либо тупыми, либо высокомерными. От одного их смеха мне хотелось каждому сломать челюсть. Мерзкие богатеи, которые физически находились ниже нас, но все равно смотрели свысока.

На подиум перед нами вышел еще один мужчина. Я его раньше не видел. Те двое с палицами стояли по краям. Охранники. Мелкие сошки, а строили из себя важных писек.

— Приветствую вас всех, добрые господа Столицы! Я, ваш покорный слуга Мерес, смею представить новую партию рабов, только что выкованных из затвердевшего эфира. Крепкие, сильные, выносливые! В самый раз, чтобы сражаться на арене!

— Или работать в поле! — выкрикнул один из богатеев, и все остальные поддержали его смехом.

— Это уже вам решать, господа, — Мерес хихикнул. Гребанный торгаш. Видимо, он главный, кто похищает вновь прибывших для игры гладиаторов и продает их здесь. Хороший бизнес, когда товар не нужно покупать.

Торги начались. Богатеи обсуждали между собой кого купить, тыкали в нас пальцами и выкрикивали разные суммы. Все, как на аукционе, только товар — это мы. Все бы ничего, я даже уже свыкся со своим положением, но я услышал нечто странное — будто некоторые из богатеев покупают нас не для арены, а для личных утех, работы на их предприятиях или вообще просто в качестве слуг.

— Какого х…

— Я тоже удивлен, — вдруг я услышал шепот Гордона. — Я думал, что это все ланисты или их спонсоры, но что-то тут ареной и не пахнет.

В какой-то момент, пока я пытался понять, что здесь вообще происходит, один из богатеев указал на меня и предложил цену в двадцать вуанов.

— Кто-нибудь предложит больше? — спросил у толпы Мерес.

— Он же человек, — мерзкий картавый голос у этого богатея, который хихикал, будто задыхается. — Кто за него предложит больше? Двадцать вуанов это их предел.

Вот тогда я был в ступоре. Все богатеи, что здесь сидели были людьми. Ну как минимум выглядели они точно также. Или количество вуан в кармане делает тебя уже не человеком, а богом или просто возвышенным существом?

— Могу предложить тридцать вуан, — сказал другой богатей. Его тембр голоса был весьма суровым, будто он из другого теста сделан, нежели картавый.

— Зачем он тебе, Слинт? Ты его на арену выпустишь что ли? — картавый все хихикал.

— На арену? Нет, конечно. У меня поля пшеницы и винограда есть за моим лудусом, туда его отдам работать.

— Сам там работай, кучерявый, — я не выдержал и выкрикнул из строя.

На минуту среди богатеев была мертвая тишина, после все они разразились диким смехом.

— Я договор подписывал не для того, чтобы на ваших полях горбатиться, а чтобы на арене выступать, — я думал, что в этот момент