Ронин (СИ) - Путилов Роман Феликсович

Глава семнадцатая.

Февраль 1994 года.

Никто с моим рыдваном возиться не захотел, о эвакуаторах в наших краях еще слыхом не слыхивали. Следователь даже сделала вид, что не понимает, что формально я не владелец автомобиля, а пользователь по доверенности, передала мне по расписке мою колымагу, после чего правоохранители погрузились в «УАЗик», пожелав мне скорейшего выздоровления и пообещав вызвать, как только четыре негодяя, напавшие на меня, будут задержаны, укатили по своим важным делам, оставив меня посреди загородной трассы. Я помахал ручкой вслед оперативно-следственной группе и открыв водительскую дверь и, упав на колени, сунул руку под сиденье, нащупывая спрятанные там ключи.

К моему удивлению «копейка», завелась со второго раза, я погонял ее на холостых, после чего ловко пристроился за проезжавшим мимо грузовиком, но сотрудник ГАИ, давно следивший за моими манипуляциями, помахал мне полосатой палочкой.

— Права и документы на машину.

— Товарищ сержант, нет у меня ничего. Вы же видели своих коллег, которые машину осматривали? Ее у меня угнали, меня чуть не убили, кстати где-то здесь это все происходило, возле кольца. Я, когда меня из машины выбросили, плохо все помнил, но мне кажется, стучал в вашу будку, чтобы помощи попросить, но мне никто не открыл… У вас разве не круглосуточный пост здесь располагается?

— Все равно, угнали у вас машину или не угнали, вы обязаны иметь при себе документы на право управления автомобилем соответствующей категории…- включил сержант режим «уставника»: — Вы, вообще, даже метр на ней проехать не имеете права.

— А что мне теперь делать? Я не помню, куда делись документы? Давайте я у вас на площадке машину оставлю? Мы сейчас с вами акт составим, что я машину на хранение вам в полном порядке оставляю, вот, только набалдашника на рычаге не хватает…- я потыкал пальцем по резьбе на конце рукоятки: — А потом, когда «права» восстановлю, я за машиной вернусь. А знаете, что? Давайте сделаем еще лучше. Вы сейчас у меня примете заявление о том, что я забыл следователю рассказать, что у меня права и техпаспорт на машину преступники тоже отобрали, вы эти бумажки следователю отвезете, а я потом, когда выздоровею, к ней приеду и справку в ГАИ получу. Так же мне удобней будет?

— Я тебе что, райотдел, чтобы заявления принимать? — прорычал сержант, болезненно морщась, видимо от моей болтовни у стража дорог заболела голова: — Езжай сам к своему следователю и пиши все, что хочешь…

— Нет, сержант! — заулыбался я, перестав изображать «лоха ушастого»: — Ты при любом раскладе считаешься сотрудником милиции и по любому должен у гражданина заявление принять, о том, что в отношении него совершено преступление. А как ты будешь мое заявление моему следователю передавать, это уже дело не мое, а если ты не согласен с моей правовой позицией, то районный прокурор тебя поправит…

Сержант, судя по виду, хотел вступить со мной в спор, но передумал. Буркнув «Счастливого пути», побежал наперерез, приближающемуся к посту, оранжевому «Москвичу 2140», в котором неторопливо ехала чета пенсионеров, ну а мне дважды повторять не требовалось. Радостный от того, что не придется добираться с этой попы мира на перекладных, я нажал на педаль газа, и, за час добрался до ворот центральной станции «скорой помощи». К сожалению, ключи от машины с собой у меня были, а вот ключей от съемной квартиры — нет.

— Мужчина, вы куда? — дорогу в комнату диспетчеров мне преградила какая-то техничка в синем халате и платке, который через двадцать лет назовут модным словом «бандана».

— Здравствуйте, а мне доктор Кросовская нужна…

— А вы кто? — мой «колхозный» прикид мгновенно изучили от затылка до пяток и признали недостойным для встречи с доктором Кросовской.

— Я ее брат троюродный, из города Усолье-Сибирское, по дороге в Москву заехал с сеструхой повидаться, гостинцев наших, сибирских завез, ну там, сало, ранеток моченых, огурцов…

— Иди, на улице жди, а то ходют тут всякие…- выставила меня за дверь местный цербер: — Сейчас спрошу…

Ирина осторожно выглянула из-за двери минут через пять, видимо, в районе славного Усолья-Сибирского родственников она не имела.

Увидев мою побитую физиономию, девушка всхлипнула, сделала шаг вперед, но, оглянувшись на окна станции, где, за стеклами белело несколько лиц.

— Я в порядке, меня врач осмотрел, сказал, что ничего серьезного. Просто я ключи от квартиры с собой не взял, дай пожалуйста. И с собаками я погуляю, вечером и утром, ты, если будешь занята, то не приезжай, я же знаю, что на дежурстве зачастую ни одной минуты лишней нет.

Ира кивнула головой, зашла в помещение, чтобы через пару минут вынести мне ключи, после чего мы кивнули друг другу и разошлись

Демон, учуяв меня через дверь, чуть не выбил дверь, за то время, что я возился с ключами, после чего вертелся вокруг меня, метя хвостом и поскуливая, как щенок, ну и Герда присоединилась к общей радости, даже пару раз лизнув мне руки. Чтобы меня не развезло, я выгулял собак, благо, что уже темнело, после чего долго отмывался в ванне, чуть не уснув там же, под действием горячей воды и чувства безопасности, после чего упал на чистую постель и спал до пяти часов утра.

Ирина вернулась с дежурства около десяти часов, когда я, сидя на кухне, допивал третью кружку кофе. Ворвавшись в квартиру, только скинув пальто, доктор начала срывать с меня одежду, после чего долго осматривала, вертя перед собой, как безвольную куклу, тыча пальцем и давя на внутренности, после чего меня долго били по здоровому плечу, молотя крепкими кулачками и вытирая ладонью, бегущие из тёмно-зеленых глаз, соленые слезы…

А потом мы просто были вместе, стараясь не потратить задаром те часы, которые оставались до начала следующего дежурства Ирины. Но все когда-то кончается. Проводив девушку на следующие «сутки», я вызвонил Виктора Брагина, который снабдил меня десятком патронов к пистолету, так как я чувствовал, что появляться в Журавлевке без оружия, мне нельзя. Разжившись патронами, мы, вместе с Брагиным доехали до конторы, из которой я, трое суток тому назад, вызывал себе «скорую помощь». Пока Виктор отвлекал сторожа, опрашивая его о событиях той ночи, я, с помощью толстой медной проволоки, вытянул из, висящей на углу здания, водосточной трубы свой пистолет «Макарова».

Зачем мне был нужен Виктор? Ну, наверное. Второй раз проезжать мимо поста ГАИ на въезде в город, имея при себе полное отсутствие документов, с пистолетом за поясом и десятком патронов — перебор даже для меня.

В деревню Журавлевка я приехал под вечер, загнал машину во двор, зашел в сарай и спрятал пистолет в тайник, где он лежал у меня при прошлом нападении на меня, открыл дверь дома…

Несчастная дворняга, подобранная мной и, не по моей вине, запертая в доме, виновато прятала взгляд, метя коротким хвостом из стороны в сторону. Несмотря на кличку Пират, в своей тюрьме он вел себя максимально прилично — навалил две кучи в одном углу и съел палку варенной колбасы, той, что я, неосмотрительно, но, крайне удачно для Пирата, оставил на подоконнике в горнице.

— Ну что ты, что ты! — почесав счастливого кобелька за ухом, показав ему, что я не сержусь, я тяжело вздохнул и приступил к каждодневным деревенским обязанностям — таскать воду, топить печь и убирать дерьмо за домашними животными.

Незваные гости появились, когда мы с псом сели ужинать, разделив на двоих банку консервированного колбасного фарша из Дании. Пират, дрожащий всем телом над миской, утробно зарычал, развернувшись мордой к входной двери, оскалив мелкие, но острые зубы.

Председатель колхоза, а это был именно он, ввалился в дом в сопровождении двух молодых парней, не здороваясь, прошел к столу и, подтянув табурет, уселся, не сводя с меня недоброго взгляда.

Встретил бы я такого типа в Городе, равнодушно прошел бы мимо, особо не обращая внимания — передо мной сидел обычный дядек лет пятидесяти, облаченный в серую турецкую дубленку и норковую шапку.