S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I (СИ) - Перваков Тимофей Евгеньевич

В его душе всё перепуталось, всё перевернулось. Всё пошло колесом. Он только недавно был в бою. И всё было определено и понятно, так что же происходит. Монстр, настоящий, невыдуманный, чудесное выживание. А главное зачем это всё? Почему ему вообще нужно жить, когда у него ничего нет. От этих мыслей, от абсурда, творящегося в его судьбе, от не дающем сосредоточиться головокружении, он стал зарычал и заплакал, но плач тут же перешёл в дикий, безудержный истерический смех. Смех сквозь слёзы. Смех непонимания танцевал на его лице со слезами горя.

Ana rūqim alāk, ullil u išḫup,

tēmu ša dullu ina abni iṣbat.

В дальний путь ходил, но устал и смирился,

Рассказ о трудах на камне высек.

— Эпос о Гильгамеше — Таблица I

Пока Марк шёл к диспетчерской вышке, прилив гормона сражений постепенно отступал. Он проклинал себя за непонятную рассеянность, которой никак не могло быть у военного пилота. Ну как он мог забыть табельное оружие в самолёте, и почему рука даже не дёрнулась к бедру при появлении страшной лапы? Но это были штатные, дежурные мысли военного, а не человека. Марк скорее следил за потоком речи в голове, чем формировал его намеренно.

Может, он так приложился головой, что превратился в дегенерата? Потрогав рукой затылок, он почувствовал, как пальцы ощутили тёплое и липкое желе. Марк побелел от открывшейся правды. Затылочная кость была раздроблена и небольшой фрагмент её верхней части болтался на полоске кожи, словно крышка у банки, всё ещё зажатой в правой руке, а судя по ощущению, это было наименьшим поводом для беспокойства. Выругавшись про себя, Марк осознал, что дела его идут не просто хреново, а ужасно хреново – у него отсутствует часть черепа.

Он не догадался осмотреть себя и носился всё это время не просто с открытым переломом, а с открытым мозгом с насквозь пробитой головой! Немудрено, что она так болела. Но делать было нечего, и путь его по-прежнему лежал к диспетчерской вышке.

Марк добрался до рубки, покрывая расстояние короткими перебежками, когда светило уже клонилось к закату. Больше ему не встретилось ни единой живой души, и как он ни вслушивался монстров или хотя бы ёжиков он не услышал.

— А ведь ёжики топают очень громко, их за сотню метров услышишь, — неожиданно для себя вслух произнёс мужчина. С удивлением он понял, что уже много дней не слышал свой спокойный голос — мягкий шоколадный баритон, который очень ценили в хоре кадетского училища.

— Принял же я как-то ежа за вора... Так, снова эти подарки черепно-мозговой травмы. Какие, к чёрту ежи, когда ты находишься в непойми где?

Поднявшись по лестнице, Марк с удовлетворением обнаружил отлично обставленную квартиру, где, владелец дневников, вероятно, и проводил большую часть времени.

Отметив, что пора бы выяснить степень своих ранений, Марк стянул одежду и, встав напротив зеркала, принялся ощупывать голову. Разглядев запёкшуюся рану, он решил продолжить осмотр в душе. Тёплая вода блаженно стекала вниз, унося за собой грязно-багровые тяготы пережитого дня. Голову он не мочил, но постарался отмыть лицо от копоти и грязи. Марк с удовлетворением заметил, что мелкие царапины уже затянулись младенчески-розовым эпителием. «Ещё одна странность», — подумал он, после чего обтёрся и, переодевшись в чистое, занялся осмотром травмы. Пользуясь карманным и настенным зеркалами, он понял, что рана не загноилась. Наоборот, она выглядела так, словно была тщательно обработана и совсем не источала вонь, как ожидал Марк. Пользуясь набором первой медпомощи, он удалил оторванную часть и замотал голову бинтом. Мозг не чувствовал боли и потому перебинтовка прошла успешно. Было больно касаться лишь краёв разрыва. Однако мигрень охватила его с новой силой.

Как бы ему сейчас ни хотелось отдохнуть, но необходимо заняться делом спасения своей жизни. Может, если он выживет, то сумеет ещё отомстить. А кому? Да мало ли кому. Марк подошёл к окну, оценивая обстановку, да так и замер, увидев на месте Солнца чёрную дыру, втягивающую в глубину бездонного чрева пугливый свет. Это вызвало древний хтонический ужас и окончательно убедило Марка в том, что он попал в другой мир. Но больше испугало то, что за лесом вокруг аэродромного комплекса, куда ни глянь, во все стороны тянулась бесконечная обгорелая земля. Даже определить ландшафт толком не выходило, потому что у чёрной земли было чудовищное светопоглощение.

Под диваном нашлись обёрнутый промасленной власяницей автомат и цинки патронов к нему, кое-какие полезные вещи и боеприпасы. Подумав о пути отхода, Марк понял, что башня - самое неудобное здание для подобных манёвров, но решил остаться в ней на ночь, за которую планировал выяснить как можно больше обстоятельств. На лестницу он поставил простые растяжки на случай проникновения чудовищ. В металлических ящиках обнаружились искомые дневники, пронумерованные от одного до пятидесяти. Выбрав для себя первый, Марк стал читать, и, чем больше перед глазами пробегало страниц, тем тяжелее виделась ему ситуация.

Оказалось, клочок леса вместе с самолётом и Марком обновляется раз в четверть года, и у него есть от пары недель до двух месяцев, чтобы выбраться отсюда, поскольку в ином случае его ждёт неизбежная смерть.

Кусок его родного мира вместе с самолётом переносится сюда, стыкуясь с другим куском, на котором расположен старый аэродром. Ни ангар, ни полосы, ни деревья рядом с ним не обновляются — всё выглядит запущенным. Получалось, что всё то поле, на котором сейчас покоился самолёт, через три месяца сменится на такое же, каким было до момента вчерашнего падения. Сложно такое принять, особенно когда не знаешь природы этих явлений, а этого, как оказалось, не знал никто. Возможно, этот кусок пространства находился во временной петле и спустя три месяца откатывался ко дню падения самолёта, а, возможно, могущественный демиург выполнял на своём демиуржьем компьютере команду «копировать-вставить». Ответа не было, но факт того, что через пару месяцев обломки его любимой Ириши исчезнут, а в воздухе появится её идентичная копия с копией его самого за штурвалом, был очевиден.

Марк №5 упоминал, что поселиться на островке посреди черноты не выйдет. Каждый, кто пытался — обезумел. Пятый Марк нашёл своего обезумевшего предшественника, решившего, видимо, ждать какой-нибудь помощи. Большинство попаданцев сходили с ума через две недели, но если всё же оставались живы, то могли протянуть ещё примерно пару месяцев, однако исход был аналогичным. Почему были именно такие сроки, тоже оставалось загадкой. Все, кто не умирал в попытке перебраться через черноту, сходили с ума, и сменщики находили их шатающимися по комплексу в поисках пищи. Они нападали без раздумий и жаждали свежего мяса, словно зомби. Правда, умирали они, как обычные люди.

Многие версии Марка пытались соорудить аппарат из обломков самолётов, на котором будет возможно уехать из этого проклятого места. Марк №7 даже обнаружил путь к спасению. Взяв бинокль, Марк посмотрел в указанное направление, помеченное на оконном стекле рубки. Вдалеке на краю видимости, можно было различить полоску зелёного леса. По расчётам предшественников, эта земля была гораздо шире их острова. В других сторонах была только чернь, хоть глаз выколи. Именно в тот зелёный край, названный Марком №7 Оазисом, были устремлены усилия предыдущих попаданцев.

Первый Марк сумел приземлить самолёт без повреждений и потому попробовал поднять его в воздух, о чём и написал в своём журнале. Но уже второй Марк описал покрытый чёрной пылью остов самолёта в нескольких десятках метров от начала владений обсидиана. Он провёл серию экспериментов и понял, что причиной неудачи была чёрная крошка. Всё, что покидает границы острова, скоро ломается, превращаясь в ту же однородную пыль.

Его записи показались Марку особо любопытными, поскольку изобиловали экспериментальными подробностями:

«Первым делом я испытал влияние черной крошки на различные материалы. Взял несколько образцов: кусок стали, алюминия, керамическую пластину, деревянную рейку и полимерный контейнер. Оставил их на черном грунте.