Карт 2: Робинзоним дальше? - Артур Фатыхов
На реку даже залетать не стали, а сразу отправились на лесную опушку. На этот раз выбрал дерево даже чуть потолще и повыше предыдущего. Оставив меня с пилой и топором и, конечно же, Блудом, избушка отлетела на всякий случай в противоположную сторону поляны поближе к кустам. Пушистик с гаргой тут же занялись фармом всякой летающей мелкотни, имевшей неосторожность залететь в периметр подконтрольной избушке земли. А Фома отправился искать нужные ему травы. Блуд, по идее, должен был следить за окружающей обстановкой, чтобы из леса ко мне никто не подобрался, но увлёкся охотой за греющимися в ласковых лучах долгожданного солнышка бабочками и стрекозами.
…долгожданное солнышко? Уже через десять минут активной работы я понял, что погорячился. Духота! Как в русской бане, когда кто-то дурной плеснул на каменку целый ковшик холодной воды. Излишняя влага, не впитанная землёй, принялась испаряться, да так интенсивно, что пришлось снять рубашку, всё равно мокрая, хоть выжимай.
В общем, к тому времени, как я дерево наконец-то завалил, был мокрый, как цуцик, попавший под ливень. К тому же ещё и всхуднул, похоже, килограмма на два точно. Как только подлетевшая избушка опустилась на землю, я буквально вполз на крыльцо и устремился на кухню, где был кувшин с уже остывшим отваром. Заодно и оценил действие травок Фомы. К удивлению, одним стаканом напился. Не отказал себе в скромном пятиминутном удовольствии постоять под прохладным душем, — властелин я замка или нет. А потом снова где-то два часа рубил, пилил и таскал дрова. Хорошо ещё Глюк озаботился запасом чудесного отвара.
— Карт, — позвал меня мажордом, почему-то прохлаждавшийся у крыльца, когда я принёс на площадку утилизатора очередной распиленный метровый чурбан, — Сердце замка поднялось на следующий уровень. Можно заказывать улучшения.
— Отлично, — я с размаху опустил чурбан на каменную поверхность, чуть придержав его рукой, чтобы не отскочил, и чуть не грохнулся на булыжники, когда тот исчез. Впрочем, это мне грозило разве что синяками и шишками, — никто из живущих в нашей избушке не исчезал, если случайно наступал на камни утилизатора. Проверено несколько раз. А вот с другими живыми существами не всё так однозначно.
— Если случайная бабочка сядет на камень или гость по недосмотру наступит, скорее всего, ничего не произойдёт. А вот если Сердце Замка про кого-то подумает, что он угрожает безопасности жильцов, тому на булыжники лучше не вступать, — рассказывал мне Глюк, сразу после нападения свино-чертей.
— Фома, — позвал я садовника, продолжавшего пилить бревно, — пошли передохнём. Но тот лишь свистнул-щелкнул в ответ и продолжил работу. Ну и ладно, может, кому и было бы стыдно, то точно не мне.
— Мы можем выбрать оружейную, лабораторию алхимика, жилую комнату или увеличить радиус подконтрольной замку земли ещё на пять метров, — огласил список возможных улучшений мажордом, когда мы с ним остановились в центре фойе.
Прихлебнув из стакана холодного, спасибо, избушка, отвара я на секунду задумался: всё надо! Но… я дал обещание.
— Жилую комнату.
— Сердце Замка запрашивает уточнение: для мужчины, дамы или детскую.
Опа, а чего такая дискриминация? Как мужская, так просто для мужчины, а как для Клык так сразу для дамы? Хех…
— Для дамы.
А потом мы наблюдали действие магии вживую. Сначала густая сизая, но без запаха дымка заволокла кусток стены от двери моей спальни до угла. А когда развеялась, увидели, что сама стена вроде как удлинилась, иначе как можно объяснить появление ещё одной двери, находившейся на том же расстоянии от торцевой стены, что и дверь моей спальни когда-то. Магия! Пространственная, наверное.
Мы с Глюком посмотрели на закрытую дверь, а потом переглянулись.
— Пойдём, посмотрим? — предложил мажордом.
— Нет уж, — хмыкнул я, — эту комнату для Клык заказывали. Вот пусть она первой дверь открывает. Иначе нам этого фурри никогда не простит. Надо её разбудить, что ли?
–@лять! — вырвалось у меня от неожиданности, когда, повернувшись к отгороженному тряпками углу, я вдруг увидел полульвицу, молча стоявшую у меня за плечом. И как только бесшумно подобраться умудрилась?
— Чего стоишь? Иди открывай, интересно же, что там?
Фурри как-то неверяще посмотрела на меня, на мажордома, снова на меня и как-то испуганно, пошла к двери. Взялась за ручку…
— Открывай уж, что ли, — подогнал я полульвицу, когда понял, что ожидание затянулось. А Клык просто боится потянуть дверь на себя.
— Хренасе! — вырвалось непроизвольно, когда я увидел убранство комнаты.
Она как бы была даже больше, чем моя спальня. В центре стояла просто огромная кровать с балдахином. С балдахином! Сквозь опущенную кисею было видно, что кровать заправлена постельным бельём тёмно-фиолетового цвета, а не завалена шкурами, как моя. Справа от кровати стояли большой шкаф и ширма, за которой дамы обычно переодевались, если в комнате был кто посторонний. Слева стояло… трюмо? Или как там называется трёхстворчатое зеркало, стоящее на столе, с двух боков которого были тумбочки с многочисленными ящичками. Дальняя от нас стена была задёрнута плотными тёмными шторами, видимо, не пропускающими солнечный свет. А ещё стулья! Этакие старомодные мягкие полустулья-полукресла, аж три штуки! Зависть! Чёрная!
Тут я услышал непонятные звуки. Всхлипывания, что ли? Повернув голову, увидел Клык, спрятавшую свою мордашку в ладони, её плечи вздрагивали.
— Эй, ты чего? — развернув полудевушку к себе лицом, я убрал её ладошки и заглянул в глаза. — Не понравилось?
Фурри рывком прижалась к моей груди и уже разрыдалась в голос.
— Пон… пон… понравилось! — Смог я разобрать спустя минуты. — У меня… у меня… угла-то своего никогда не было. А тут… Такое!..
— Такое, да. Что могём, то могём, — поглаживая полудевушку по спине, бормотал я. — Всё иди обживайся. А главное, угол освободи, нам ещё сегодня магичить.
— Я мигом!
А спустя ещё почти четыре часа и полтора дерева в торцевой стене, почти там, где раньше был отгороженный