Воин-Врач III - Олег Дмитриев
А третьего хлопка́-выстрела снова никто не услышал.
Это был провал. Полный провал.
Такое я раньше только по телевизору видел, когда сообщали, как героические сапёры МЧС уничтожали подрывами ледовые заторы в руслах рек, спасая от затопления города и веси. Ну, и ещё тут, на испытаниях. Которые приходилось проводить на мелких речках типа Виты, Дарницы или Нивки. На крупных, Ирпени, Лыбеди и Почайне, зареклись, как и на озёрах. И так рыбу уже девать некуда было. Её даже голодные свиньи жрать отказывались.
Столбы воды и льда взвились над обезумевшими от грохота оккупантами. До них звук явно дошёл быстрее, чем до нас, застывших всего в паре-тройке перестрелов от ближайших вражьих конников. С разинутыми ртами и крепко сжимая поводья, чтобы не вывалиться из сёдел, если кони вдруг понесут или встанут на дыбы. Хотя им и залепили уши тёплым воском ещё с вечера Алесевы ветеринары-любители.
На этот раз столбы напоминали падавшие колонны, потому что направлены были к центру реки. И в бочонки с громовиком наши немые подрывники сверху настелили плотно камня: кремня и гранита. Импровизированная щебёночная шрапнель выкашивала не то, чтобы просеки, конечно, в рядах супостатов, но эффект давала ощутимый. Когда рядом с тобой взрывается, как упавший арбуз, голова бегущего товарища — это всегда очень острое ощущение. А для этого времени и этих конкретно поляков, что уверенно чувствовали себя полнейшими хозяевами и положения, и жизни в целом, придя учить дикарей почтению и миролюбию — тем более. Ни звуков таких, ни ударных волн, ни направленных взрывов со шрапнелью в этом добром и милом Средневековье, с его четвертованиями, забиваниями камнями и сажаниями на кол, никто не видел и не ожидал. Сюрприз удался вполне.
Полуметровый лёд под Изяславовым воинством начал рушиться, будто бы волной, от нас к повороту Днепра. Видимо, следуя тем задержкам в доли секунд, что разделяли подрывы зарядов. Как ни бились Фома со Свеном, но изготовить хитрую крутилку, чтоб хватало искры́ больше, чем на два бочонка, находившихся не далее, чем в пяти шагах один от другого, у них не вышло. И я со своей школьной и институтской программой помочь ничем не мог, потому что сам не знал, что исправить. Но хватило и этого. С лихвой.
Визжали тонувшие кони, молотя передними копытами по обезумевшим от грохота и ледяной воды ляхам. Ближе к берегам, там, где отработала по противнику щебёнка, Днепр заметно окрашивался красным. Льдины, забрызганные и залитые алым и вишнёвым, забросанные розовым и серовато-жёлтоватым, поднимались на дыбы, переворачиваясь, роняя, давя и калеча людей и животных.
Распахнулись вдоль берегов белые плетни, не отличимые от снежных склонов с пары-тройки шагов, и за ними обнаружились цепи из Ждановых, что склоняли рогатины к воде. На лёд никто и шагу не ступал, как и было приказано. Сверху, с высокого обрыва, время от времени пощёлкивали тетивы латгалов. Прозвучала какая-то протяжная команда — и луки замолчали. Правильно, чего до срока стрелы-то топить? На берегу их хоть собрать потом можно будет.
Вой и визг, надрывный, страшный, людской и конский, метался над чёрной и чёрно-красной водой, отражаясь от берегов. Ужасая и запоминаясь на всю жизнь наблюдателям, пусть даже и имевшим боевой опыт. С тем, что творилось здесь, никакие конные атаки или штурмы не шли ни в какое сравнение. Тут только что на глазах десятков людей жуткий Полоцкий Чародей неизвестным и лютым колдовством уничтожил огромное вражье войско, без единого убитого или раненного со своей стороны. Да, в воде ещё орали и выли, захлёбываясь и кашляя надрывно, живые ляхи. Но все они уже были мертвецами. И сами знали об этом, потому и летел над Днепром ужасавший стон-плач.
Мы с князем знали, что следом за войском тянулся обоз. И что сновали по берегам на лёгких лошадках соглядатаи от Болеслава, а то и от Генриха с Александром. Их решили не трогать. Пусть вернутся к хозяевам и расскажут об увиденном. Вдруг брат Сильвестр, храни его Господь, сгинул где по дороге? Или в подвалах запытали насмерть добрые католики, энтузиасты-палачи? И тут вот, пожалуйста, свежие новости из диких краёв, получите-распишитесь. А обоз показался вскоре на правом берегу, двигаясь в сторону Киева. Но вели его уже не ляхи, а Алесевы коноведы и Гнатовы людоеды. Выжившие связанные обозники во все глаза смотрели на то, как «кипела», паря́ на морозе, вода великой реки. Где одна за другой исчезали го́ловы и обрывались крики непобедимого войска польского.
Мало хорошего я слышал что в той, что в этой жизни про ляхов. Наверное, было в том что-то к правде близкое. Тонули поляки долго, вопя и голося на весь Днепр, зовя на помощь кого угодно: Езуса, Матку Боску, Перкунаса и Святовида. Но дозваться, кажется, удалось только того самого Речного Деда. Что на этой реке совершенно точно играл за хозяев. За нас со Всеславом.
Коней ловили арканами, вытягивая из воды и пуская вскачь в сторону Вышгорода, откуда уже бежали и скакали вои и горожане. Тех, кто пытался удержаться за своего скакуна, выбраться на твёрдую землю его силой, сшибали точными выстрелами Яновы родичи. Тех, кто умудрялся добраться чудом до берега, в основном бездоспешных, либо скинувших, либо не имевших броней, обратно к Дедушке под воду отправляли Ждановы, точным ударом рогатины. Многих просто затянуло течением под лёд, и, кажется, можно было при желании услышать, как стучались они там, снизу, в полуметровую толщу твёрдой воды. Которая, как и всегда, вспять не текла, унося их навстречу смерти. Но желания прислушиваться не было никакого. Тех, кто пришёл насиловать и убивать, жечь и грабить, не было жаль даже мне, выходцу из высокоморального и человечного двадцатого века. После трёх войн я и в той, прошлой жизни, отучился от гуманизма, предпочитая ему справедливое воздаяние. И в том, чтобы убить человека, что собирался убить меня или кого-то из моей семьи, не видел, в отличие от гуманного и щадящего законодательства, ничего плохого. Никогда не мог понять, зачем тратить деньги на то, чтоб кормить, одевать и обеспечивать досуг мразей, совершивших доказанные страшные и отвратительные преступления? Дожидаясь, пока их Бог не приберёт. Тут как-то честнее выходило: пришли негодяи, открыл батюшка-Днепр с нашей малой помощью пасть под ними — и всё, нет вопросов, нет проблем.
— Ставр! — позвал Всеслав, повысив голос так, чтобы пробиться сквозь ставший уже гораздо