Госпожа частный сыщик - Наталья Сергеевна Филимонова

Я только теперь осознала, что сижу, вжавшись в спинку своего диванчика. Как будто от этого что-то изменится.

–  Нисс… –  я прокашлялась, –  нисс Памела Оллинз.

Скрывать сейчас свое имя не было никакого смысла –  оно указано в моем билете.

–  Оллинз, вот как! Уж не в Доревилль ли направляетесь, дорогуша? Давненько у нас не было слышно ни о ком из этой семьи!

Я сглотнула. Ну вот, так и думала. В моем родном провинциальном городке нашу фамилию все еще помнят.

Мама не желала переезжать в столицу. А еще считала, что ребенку лучше расти в маленьком городке. Поэтому папа каждый день ходил на службу телепортом –  благо для него это не означало баснословных расходов. Это после их исчезновения мне пришлось переехать в столичный особняк. Теперь, к слову, мне не принадлежит даже он.

–  Нет, я… в монастырь.

–  Вот как! Ваша компаньонка, надо полагать, едет вторым классом? Следует признать, ужасающе, что билеты для прислуги надо оплачивать отдельно!

Ниссин Факстон вздрогнула, и я ее понимала. Она-то ощутила разве что едва заметный холодок, пробежавший по шее, а вот я отлично видела, чем этот холодок был вызван.

Ниссард Муркинс, так звали моего кота. Я подобрала его слепым котенком, бедолага едва не замерз насмерть, и выкармливала теплым козьим молоком, в которое макала тряпку, чтобы он мог сосать. Увы, обморожение дало о себе знать, и Мурс не вырос большим котом, так и остался мелким и довольно болезненным.

А потом умер, прожив со мной без малого десять лет.

Животные редко становятся призраками. Неправда, что у них нет души –  я-то знаю. Просто призраками становятся лишь те, кого что-то держит –  незаконченное дело, или любовь, которую нельзя отпустить, или гнев и неисполненная месть… да мало ли причин может быть. Звери же куда более цельны, чем мы, и обычно уходят с миром своим путем. Но мой ниссард Муркинс –  особенная история. Для него я была одновременно мамой, хозяйкой и центром вселенной. Уйти он так и не смог.

Впрочем, вполне возможно, что дело даже не в нем, а во мне –  это я не отпускала его. Я была тогда еще почти ребенком, одиноким ребенком, и едва почувствовав в Мурсе тот особенный холодок, что предвещает скорую смерть, начала умолять его со мной остаться.

И он остался.

Живых питомцев я больше не пыталась заводить. Иначе в конце концов за мной бродил бы призрачный зоопарк, ведь прощаться и отпускать я, как оказалось, просто не умею.

Сейчас невесомый Мурс азартно ловил завитый локон у жесткого воротничка ниссин Факстон.

–  В этих поездах всегда ужасные сквозняки! –  дама передернула плечами. –  Так отчего, говорите, вы решили удалиться от мира? Это чудовищно глупо в таком юном возрасте, должна сказать!

Я изо всех сил старалась не смотреть, как Мурс перепрыгивает с плеча на шляпку и упоенно впивается зубами в тряпичную розу. Люди обычно считают меня странной, когда я слежу глазами за чем-то невидимым.

–  Исключительно докучливая особа! –  провозгласил рядом дядя Рэндаф, и я все-таки скосила глаза. Призрак сидел, закинув ногу на ногу и придерживая трость одной рукой.

Да как с ними всеми вообще пытаться выглядеть нормальной!

А главное –  как мне переодеться в мужское платье и выйти на одной станции с попутчицей так, чтобы она не заметила ни того ни другого?

*

Очень скоро я была совершенно согласна с Рэндафом: ниссин Факстон решительно невыносима.

–  Вы знаете, дорогая, я обожаю читать в газетах колонку объявлений для одиноких сердец! Это так романтично. Между прочим, именно так я нашла своего второго мужа, да покоится он с миром, мой драгоценный Новард. А вы читаете газеты? В них порой пишут такую чушь! Вы видели, к примеру…

От необходимости отвечать на очередной шквал вопросов меня избавил мелодичный перезвон, раздавшийся со стороны моих чемоданов. Почтовая шкатулка!

Ох, надо было вытащить ее сразу!

Я торопливо полезла расстегивать верхний кофр. Надеюсь, шкатулку Нэн положила сверху. Все же я предупреждала ее, что жду важного письма.

Писать поверенному в Доревилле заранее я не стала, опасаясь, что, пока я под опекой, он может связаться с дядей Вильгемом, чтобы что-нибудь уточнить.

Но перед отъездом написать все же пришлось. Я ведь даже не знаю, в каком состоянии мое единственное оставшееся имущество –  доревилльский дом моих родителей. Столько лет он простоял пустым и запертым –  выстроен он был на совесть, но в запустении дома часто ветшают.

Однако последовавший спустя несколько минут ответ ниссарда Новилла поверг меня в крайнее изумление. “Дом в полном порядке. Прошу прислать новый адрес для перечисления доходов от аренды”.

Аренды?

Признаться, мне и в голову не приходило, что в доме моего детства все эти годы жили чужие люди. А ведь могла и подумать! Дядя же говорил о каких-то “доходах от дома”, которые теперь будет получать монастырь. Откуда бы там взяться доходам?

Недолго думая, я отписала ниссарду Новиллу распоряжение выселить арендаторов до моего приезда. И новый ответ вызвал уже настоящий шок.

“К сожалению, в ближайшее время это невозможно. Большинство арендаторов вносят плату вперед, и досрочное расторжение договоров повлечет значительные неустойки в каждом из случаев. Особенно неудачным решением было бы расторгать договор аренды с магазином. Возможно, удастся освободить одну из контор на первом этаже. Кое-кто из жильцов второго этажа тоже, кажется, неаккуратен в платежах, и это можно использовать для выселения. Я отпишу вам, как только смогу уточнить подробности. Всегда ваш, Квертин Новилл”.

Я тогда долго сидела, таращась в стену перед собой. Потому что… магазин? Конторы? Жильцы второго этажа?

Неужели… наше семейное гнездо превратилось в доходный дом? Уму непостижимо! Да как дядя вообще на такое осмелился?!

Представлялась почему-то орда варваров, разносящих мою комнату, бьющих фарфоровых кукол –  я давно в них не играла, но они всегда сидели в ряд на полочке. Какие-то люди врывались в спальню мамы и папы –  может быть, даже не снимая сапог! Топтали ковры. И загибали, вполне возможно, углы книг в нашей библиотеке.

Только чуть остыв, я начала размышлять более здраво. Наверное, непросто было найти в Доревилле арендатора на весь огромный дом Оллинзов. А вещи… вероятно, кукол и книги оттуда вывезли раньше. Вряд ли все это нужно тем, кто снимает одну-единственную комнату для жизни.

И,