Двенадцать подвигов дурностая - Александр Франк

— Должна сказать, что я отпустила Теда, он спокойно ушёл домой.

— И как…

В этот самый момент мы услышали крики продавцов газет:

— Сенсация! Сенсация! Что скрывает лордессаВитинари? Убийственные подробности!

Наши конкуренты похоже не дремали.

— Божественная все пропало, ты упустила подозреваемого, мы потеряли деньги, — от отчаянья хотелось биться головой об стенку.

Я взглянул на Анойю, та сохраняла полное спокойствие и лишь слегка улыбалась:

— Как ты могла? Я всю ночь подвергал свою жизнь опасности, а ты… Кстати Генрих тоже страдал…

— Ну те то чтоб очень, кабачок был вполне себе уютным, мясо вполне съедобным, — наш сосед крайне некстати вступил в разговор и отверг мою версию..

— Так и знал, что всегда самым несчастным оказываюсь Я!

— Мой громогласный друг, к чему все эти истерики, игра на публику. Я же сказала. Что отпустила Теда, а не то что упустила преступника. Ты невнимательно слушаешь меня.

— И где же преступники, покажи мне их наконец, — хотелось кричать и кричать громко, ибо это был голос голодного и холодного дурностая.

— Они всегда были перед твоим носом, — Анойя небрежно показала на здание редакции.

— Ничего не понимаю…

— Вся суть в мелочах мой фамильярный фамильяр.

— Не томи божественная. Ты же понимаешь, что я безмерно любопытен.

— Следуй за мной мой юный друг, — и божественная устремилась в дверь.

И еле поспевал за ней:

— Куда мы так стремимся?

— Вести профилактическую беседу с преступными элементами.

— И кто же это?

— Горгульи, мой ненаблюдательный…

Упс, я чуть не слетел с лестницы.

— КАК!!!!

— Все элементарно, Вермик. Редакция переехала с полгода назад, когда и начались проблемы, в кабинете у Диггера валялась галька, а он расположен далековато от моря. А как известно каждому горгульи обожают гальку. Так что вчера вечером я понаблюдала во-очую как горгульи встали на крыло у улетели в даль.

— Гениально, мудрейшая, — я искренне восхитился.

Между тем Анойя выбралась на крышу. Мне вновь пришлось следовать за ней, вот чего не сделаешь ради счастья шефа, вот даже своим здоровьем приходится рисковать. Голова кружилась, черепица скользила под ногами. Между тем ловчайшая быстрым шагом подошла к одной из статуй горгульи, а затем небрежно похлопала её по крылу. Статуя медленно, со скрипом, повернула к ней морду:

— Как звать, — спросила Анойя строго, сдвинув брови.

— Глум, — прозвучал рокочущий голос, как казалось из глубины камня.

— А как товарку звать? — продолжила свой допрос мудрейшая.

— Длан, — прозвучал тот же голос, идущий от камня.

— Прекрасно дорогие мои. Как говорится ваша карта бита, планы раскрыты и нам предстоит решить, что делать с вами.

Дрожь пробежала по каменному телу. Существо чувствовало божественность моей хозяйки и прекрасно осознавало, чем все это может закончиться. Вечная ссылка на крышу какого-нибудь здания и работа в качественной дождевой трубы. Для существ хоть каменных, но способных к полёту ужасная участь.

— Но всегда же есть альтернатива. Вам предлагается работать на другого хозяина, разведка с воздуха, добыча ночных новостей. Зачисление в штат и кормление лучшими типами камней я гарантирую.

— А мистер Диггер? — существо тяжело завозилось на своем постаменте.

— Этот вопрос я решу сама в свободное от основной работы времени. Ему придется принять то, что его осведомители сменили хозяина.

— Да, — кивнуло рогатой головой Глум, после долгой паузы.

— Так, а твоя сестрица, — Анойя обернулась ко второму каменному монстру.

— Хорошо, мы согласны. — существо с огромными ушами тоже кивнуло головой в знак согласия.

— Прекрасно, я пойду сообщу мистеру Смитенну о некоторых изменениях в его штатном расписании его газеты, — с этими словами она скользнула обратно в чердачное окно. Правда у меня остался вопрос, зачем я лез на крышу? Зачем подвергал жизнь опасности?

Владелец газеты удовлетворённо кивнул, выслушав последние новости, и тут же полез за кошельком. Вот обожаю я обязательных в расчете пунктуальных людей. Но тут божественная остановила его руку:

— Мы можем снизить гонорар за одну маленькую услугу.

— Какую? — в голосе Джеймса появилась заинтересованность.

— Да так, надо напечатать одну правдивую рецензию, — и загадочная улыбка коснулась губ мудрейшей, — я пришлю текст. И разумеется гонорара не надо.

Ну что же месть, это то блюдо, что стоит есть холодным, а кто как не боги могут подавать это блюдо. Ведь у них в запасе почти вечность, если они сумеют сохранить веру в себя у людей и дурностаев.

Глава VI: Девушка с дурностаем или мисс Хинд.

Это случилось в то время, когда у нас внезапно закончились посетители. Ну знаете он как бывает, то густо, то пусто. То жаждущие прикоснуться к нашей мудрости и величию толпятся и ломятся в дверь. А то ретроградный Меркурий и упс… Никого нет.

В это трудное время мы прогуливались по городскому рынку, знакомясь с широким ассортиментом продовольственных и промышленных товаров. И в этот самый момент, когда божественная начала торговаться за аппетитную дыньку, к нам подбежал молодой человек с безумными глазами и в балахоне, выпачканном краской. Мой острый глаз и гибкий ум сразу определил его как художника.

— Мисс, я слежу за вами уже полчаса, должен сказать, что вы прекрасны. Я хочу написать ваш портрет. Не могли бы вы попозировать мне?

Мне было лестно, что юноша выделил мою богиню из сотен женщин на этом рынке, но было обидно, что он не заметил меня. Ведь я тоже прекрасен и неповторим. На сколько я знаю, больше фамильяров-дурностаев в нашем мире нет.

— Почему нет, — божественная одарила юношу своей царственной улыбкой, — мне это будет очень приятно. И если результат удовлетворит, то я даже приобрету вашу картину. Знаете, всегда мечтала о настоящем портрете, а то всё эти культовые изображения… Это приятно но они слегка искажают действительность.

С этими словами Анойя грациозно опустила руку, как бы демонстрируя себя миру. А я многозначительно склонил головку в сторону, показывая что я тоже ого-го и стою того чтобы мой портрет был написан. В отличии от божественной мое скульптурное изображение не было представлено н в одном городском храме.

Потом я закатил глаза и активно замотал хвостиком. Нет до чего тщеславные люди, то есть богини пошли. И до чего слепые художники, нет бы предложить написать мой портрет, я же, тоже, по-своему красив с прекрасной шёрсткой,