Оторва. Книга вторая - Ортензия
Я на цыпочках подкралась к дамочке и, встав у неё за спиной, попробовала прислушаться. Кое-что пробилось, но точно ко мне никакого касательства. Говорили про коньяк и рыбу. И какая связь?
Развернулась всё так же на цыпочках, и хотела было уйти, но дверь внезапно распахнулась, и на пороге возник Илья Спиридонович. Громко крикнул: «Ева», — и уставился окосевшим взглядом на тётку.
— Паша, ну вот что ты за человек? По работе ко мне, — возмутился такой диспозиции майор, а узрев за спиной мамочки меня, громко хрюкнул.
— По какой работе, ну вот что ты Илюша обманываешь, я же всё слышала. Вы коньяк распивать собрались. И на каких радостях аж две бутылки? Тебе утром на работу и как себя чувствовать будешь?
— Ну какие две бутылки, чисто символически за встречу выпьем.
— А зачем Еву позвал? Ты ей налить хочешь? Да ты с ума сошёл, ей только 15 лет.
Вот загалдела, в XXI веке ей точно стримером быть, если доживёт. И почему 15? Через два месяца паспорт смогу получить (а дома уже два года, как имела бы его), а коньячку мне точно сейчас не помешало бы. Не день, а сериал какой-то. Бинджвотчинг рили.
— Ну что ты городишь, какой коньяк Еве? Пару вопросов к ней имеется.
— И что за вопросы? Видела я уже ваши вопросы.
Боже, и как отец Евы столько времени терпел эту душнилу?
— Так, Паша, перестань городить ерунду. Сядешь рядом, но чтоб я тебя не слышал, пока будем выяснять подробности случившегося, — майор начал закипать, и вероятно тётка это тоже сообразила, но в принципе, уже добилась своего. Сидеть во главе стола.
Вот только я видела на кухне всего три табуретки. И что? Буду стоять как пай-девочка и отвечать на вопросы?
Хотела уже стул из комнаты притаранить, но нет, обнаружилась четвёртая табуретка под столом. И да, две бутылки коньяка и пара здоровенных копчёных лещей. Извращенцы.
— Ну, здравствуй, Ева. Помнишь меня? — задал вопрос гость, едва мы расселись.
И что ответить? Ева его наверняка знала.
— Дядя Игорь, — вышло как-то вопросительно, но незнакомец ухмыльнулся в пышные усы, которые закрывали пол лица.
Или так показалось. Напомнил Эркюля, голова круглая, стрижка под котелок. Глаза, чуть навыкате, но не пучеглазие (возможно эффект создавал нос, выглядевший как здоровенная картофелина), смотрели на меня проницательно. Если вспомнить теорию Гоши из электрички — так смотрит мент. И судя по возрасту — «примерно» майор.
— Гляди-ка, — «примерно» майор ткнул кулаком Илью Спиридоновича в плечо, — помнит. А сколько лет прошло. Вона, какая девица вымахала. Красавица. Может её с моим обормотом познакомить? Вовку помнишь?
Последняя фраза адресовалась мне и по теории случайных чисел — Вовка и есть тот самый обормот. Кивнула.
— А как камни кидала в поплавок? Вот никогда не забуду. Я её спрашиваю: «Ева, ты что делаешь», а она честно признаётся. Камни она кидает. Я ей говорю: «Иди папе кидай». А она, помнишь Илья? «Папе нельзя, он рыбу ловит». А я, значит, танцевал!
Они оба расхохотались. Мама, наоборот, насупилась, будто про неё разговор шёл.
Но вывод из этого я сделала правильный. Ева в тот момент была ребёнком и может вообще ничего не помнить. Так что снова кивнула, тем более сюжет уже нарисовали. Даже улыбнулась.
— Ева, — обратился ко мне папочка, — мы здесь, в общем, уже разобрались, поэтому к тебе у дяди Игоря всего пару вопросов.
Они разобрались. Знать бы ещё в чём, до вопросов.
— Дело такое, — заговорил дядя Игорь, — то, что о тебе идёт речь, мне даже в голову не пришло, а потому вышла, понимаешь, катавасия. Врач, с которым у тебя назрел конфликт, так уж получилось, приходится зятем одному нашему знакомому. И вот он заявил, что ты ему угрожала. Ты и в самом деле угрожала?
— Вашему знакомому? — задала вопрос, чтобы потянуть время и найти в голове решение. Ну а что, судя по постановке предложения, действительно нельзя понять, кому я угрожала. Пусть ставит вопросы рили.
— Да нет. Причём тут наш знакомый? Доктору в больнице ты угрожала?
Захотелось придраться к «да нет», но передумала и, просто молча кивнула.
Гость хмыкнул и перевёл взгляд на папочку.
— И вот как может угрожать несовершеннолетняя девчонка взрослому мужику, чтобы он обде…испугался так сильно, чтобы пожаловаться?
И они вдвоём снова заржали.
— Надеюсь, ты это сгоряча сказала, а на самом деле ничего не имела в виду? — снова спросил дядя Игорь.
Ну, вот совсем не сгоряча. Абсолютно. Очень реалистичные планы были отоварить лепилу как-нибудь потом. Но про это, пожалуй, не стоило распространяться. Но возмутилась:
— Ну а что он на мою задницу пялился?
— Что значит, пялился? — встряла тётка.
Ну вот никак ей неймётся.
— Он тебе укол должен сделать, а ты бегаешь по всей больнице.
— Подожди, Паша, — Илья Спиридонович сжал руку своей любовнице.
И это правильно. А то всю ночь кайф ловила с нормальным мужиком, а теперь сидит и выпендривается, сучка драная.
Дядя Игорь кивнул и снова посмотрел на меня.
— И значит, тебя за это шлангом били?
Кивнула.
Он помолчал и задал самый коварный вопрос:
— А кто техничек избил? К тебе одноклассники приходили и вступились? Ты их настропалила?
Я едва не поперхнулась. Это он что сейчас шьёт? Преступление группой лиц по предварительному сговору? А то, что меня шлангом — это как?
— Ну, давай, не бойся, тебя это не коснётся. Но кто это сделал, по любому будет наказан, — и голосок какой елейный, прям соловушка заливается.
Даже если бы кто помог, промолчала. Не совсем дура.
— Никто ко мне не приходил, — я отрицательно замотала головой, — только Люся.
— Ева, — взвизгнула тётка, — отвечай немедленно. Или ты не понимаешь, чем тебе это может грозить? Их же всё равно поймают.
Поймают, как же. Хотелось бы на это глянуть.
— Илья Спиридонович, — я вперила взгляд в папочку, — я же всё рассказала.
— Кхе, — хрюкнул бравый майор, — уж извини, Ева, но ты бы не смогла этого сделать.
— Чего этого? — не поняла я.
— Ева,