Оторва. Книга вторая - Ортензия

Началась тазиковая жизнь.

Сняла со стенки натуральную шайку, такая вот небольшая деревянная кадушечка с двумя ручками, внутри которой обнаружилась пластмассовая лейка в форме большой кружки. Выбрала из двух мочалок ту, на которой была большая буква «Е». С трудом нашла мыло и точно не банное, скорее смахивало и цветом, и запахом на солдатское. В полиции им выдают такое, что ли?

Обматерила про себя тётку, которая по недоразумению некоторое время будет исполнять роль моей матери.

Ну а что? Дочка явилась из больницы домой и вместо того, чтобы спросить, не голодна ли, допрос с пристрастием. Хорошо Люська накормила, а то бы уже сдохла от голода.

И эта, малолетняя дура неизвестно каким образом коньки отбросила прямо в больничке. Ну не придушили же её, в самом деле? Во всяком случае, первая мысль была именно такой. Бредовой. Кому она могла дорогу перейти?

Пока поливала себя из тазика, протащила через мозги 333 варианта. В какой-то момент даже показалось, что голова стала большой и квадратной.

Три юбки, два платья. Перерыла весь шкаф. Джинсы ни на одной полке не отыскались. Да их вообще в комнате не было. Это что, у Евы не было нормальных брюк? Или они на вешалке?

За этим занятием меня и застали предки. Рылась в коридоре среди одежды.

— Ева⁉

Сказали синхронно, в один голос. Как будто заранее отрепетировали.

— А я это, джинсы ищу, не помню, куда их повесила. И да, а где фен? — я вытянула рукой мокрую прядь волос, — волосы высушить.

Наверняка ляпнула хрень какую-то. Упёрлись в четыре глаза, но если у масика вид растерянный, то тётка вылупилась рили. И что не так? Джинсы не носят? Попыталась вспомнить людей в автобусе, но ничего не вышло. Думала о своём, и кто в чём заходил-выходил, в памяти не отложилось. Или с феном что-то не так? Ну, чем-то ведь сушили волосы в это время.

На всякий случай пискнула:

— Что?

— Что ты ищешь? — тётка аж шею вытянула в мою сторону.

И что ей ответить? Про джинсы в это время не слышали? Отстой. Но ведь быть такого не может. Нашла в голове синоним:

— Штаны

Лицо у новой мамки прояснилось.

— Ты же гладила их перед больницей. На стуле должны быть.

Отлегло. Значит всё-таки штанцы какие ни есть, но имеются.

— А фен в кладовке, где всегда, — тётка обернулась к майору, — достанешь? Я закончу с готовкой.

Ну, вот и фен есть. Значит, стойку сделали на слово «джинсы». Нужно будет погуглить Люську по поводу одежды.

В комнату пройти не успела, оглянулась на шум в прихожей и едва не приложилась об косяк. Как раз получилось бы для пропорции. Но и было отчего.

Мужественное лицо товарища майора покраснело от натуги, когда он вытащил из кладовой здоровенный ящик почти квадратной формы, вокруг которого был закручен шланг длиной не меньше двух метров.

— Ева, — прокряхтел Илья Спиридонович, — к тебе в комнату?

Ко мне в комнату⁈ Да ни в жизнь не поместится. Успела сообразить, что это, а ведь едва не ляпнула: на хрена мне этот пылесос сейчас. Советский фен! И как пользоваться этой бандурой?

— Дядя Илья, вы извините, не нужно, я полотенцем подсушу. И на мокрые волосы укладку сделаю.

Вот ляпнула!

Майор перевёл взгляд на ящик, потом на меня и пожал плечами.

— Ну ладно, но если что…

— Нет, нет, спасибо, — и отвернувшись, чтобы он не увидел ужас в моих глазах, всё-таки въехала лбом в дверной косяк.

Едва не обматерила всех вокруг, вовремя прикусила язык и спряталась в комнате, притворив за собой дверь. И вот что это было? Этот громадный ящик, в который свободно поместиться два пылесоса из прошлой жизни и есть фен?

Потёрла ладонью ушибленный лоб и, усевшись на диван, попыталась собрать в кучу мозги, которые при виде чудо конструкции разбежались по закоулкам как тараканы.

Перевела взгляд на спинку стула. Действительно, под белой сорочкой проглядывало нечто неопределённого цвета. Точно не джинсы, но хоть брюки, потому, как и платья и юбки нужно перешивать, или моя клятва пацанам исполнится. Так и буду ходить в грёбаном халате.

Убрала блузку и нахмурилась. На спинке стула брюк не было. Ну, вернее сказать, не совсем. Висели пижамные штанишки в разноцветную полосочку и всё. Для наглядной убедительности скинула их на диван и почувствовала, как брови поползли вверх. Приподняла на вытянутых руках, разглядывая. Пижама как пижама, вот только для чего ей лямки и ремень? И не просто ремень, а офицерский ремень!

Так эта пижама и есть мои брюки? Я уронила штаны на стул и, откинувшись на стенку, закрыла глаза. Кажется, босиком и в халате я чувствовала себя не столь тоскливо.

Из размышлений вывело громкое дребезжание. И точно не дверной звонок, его-то я уже слышала. Но что-то знакомое. Ставила подобное дзиньканье на будильник. Мерзкий. Мёртвого поднимет. А мне утром именно такой и был нужен. Наш колобок терпеть не мог опоздунов.

Подхватилась с места к двери, когда услышала голос папочки.

— Ну, здравствуй, здравствуй. Пока дома. Не спрашиваю, как узнал, догадался. Да заезжай, рад буду. Хорошо.

Вроде не по мою душу и на том спасибо, а то, как бы пока в воздухе всё. Вот угораздило же меня так вляпаться.

Я вернулась к дивану и подняла со стула пижаму. И ещё один шок. Штанина ниже колена уходила в клёш. Да ещё какой, ноги слона поместятся, и ещё места хватит, чтобы меня втиснуть.

И да, вспомнила, таскали этот лейм хиппи или битлы. И мне это напялить на себя? Полный зашквар.

Или это сегодня ауф?

Чёрт, чёрт, чёрт.

Действительно чёрт. Вот тупая овца, наверняка от мёртвого тела такие тормоза. Люся должна же знать, что сегодня носят.

Но додумать не успела. Новый звонок затрещал, а это снова гости пожаловали. Бросила штаны, резво подскочила к дверям и выдохнула. Пришёл какой-то Игорёк, знакомый товарища Козырева. А папочка конкретно переселился, уже и друзья в гости захаживают. Мамочку из кухни погнали, а сами там расположились.

Ну вот не было у меня раньше такого любопытства: захотелось срочно узнать, о чём они там болтают. Просунула в щель голову и тут же отпрянула, едва