250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке

«Великий князь доказал свои военные способности, руководя в чрезвычайно трудных обстоятельствах отступлением русских армий. Ныне окончательно исчезла надежда австро-германских полководцев охватить или уничтожить русскую армию. Она сохранила свою неприкосновенность, и огромные жертвы, принесенные австро-германцами, были тщетны. Этот блестящий результат достигнут великим князем» (Journal des Balkans).

Другая бухарестская газета La Politique говорит: «С самого начала военных действий великий князь Николай Николаевич сумел одержать верх над оппозиционным течением, которое его политика встречала в высших придворных сферах и в лоне правительства, но его противники не сложили оружия. Неудачный ход военных событий в течение последних 4 месяцев способствовал торжеству противников великого князя». «В настоящее время положение г. Сазонова окрепло; последние перемены в высшем командовании подтвердили то, о чем говорили с самого начала войны. Антагонизм между великим князем Николаем Николаевичем и г. Сазоновым кончился торжеством последнего. Некоторые хорошо осведомленные круги утверждают, что к довольно неожиданным для посторонних людей переменам причастны и союзнические дипломатические круги. Как бы то ни было, нельзя отрицать, что великий князь впал в немилость по чисто политическим причинам, ибо поражения русских нельзя приписывать всецело высшему командованию, так как недочеты в организации могут свести к нулю лучшие распоряжения верховного начальника».

► Царь с наследником поехал на Юго-Западный фронт.

► Приехал полковник л. – гв. Семеновского полка Семен Иванович Назимов, когда-то нашумевший и снискавший высочайшее благоволение организацией «потешных»; сейчас он комендант этапного пункта. Какой-то развинченный, с мягкой чувствительностью, с женскими манерами и голосом и, видимо, добрый человек, что не мешает ему быть типичным карьеристом. Приехал, как выразился, в наше «святое святых»; это действительно общее на словах ощущение приезжающих. Рассказывал, как грабят казаки, как нелепо был обставлен наш совершенно неожиданный для него отход от Ново-Свенцян. Никто ничего не знал, не знал и он сам, этапный комендант! Бывшие у него казаки, по обыкновению, доносили, что все обстоит благополучно, а к вечеру пришлось бросить все это благополучие и стремительно удирать.

Привожу дословно привезенную им «записку», которую он представил начальнику штаба.

Оборона и эвакуация ст. Ново-Свенцяны

«29 августа сего года, находясь с двумя ротами вверенного мне этапного батальона и управлением в местечке при станции Ново-Свенцяны для открытия того же числа сборного этапа, согласно распоряжению этапно-транспортной части штаба X армии, я около четырех часов дня совершенно случайно узнал от сотника, прибывшего в местечко с сборной сотней 1-го Нерчинского полка, что Кукинишки заняты противником, который, двигаясь вперед, находится уже верстах в 15–20 от станции Ново-Свенцяны, причем, по словам казаков, на всем своем пути до станции Ново-Свенцяны они не встретили ни одного нашего солдата. Сам сотник с двумя офицерами и 80 казаками оторвались от своего полка, входившего в состав отряда генерала Казнакова. Получив данное сообщение, я, во избежание могущей произойти паники и в целях предупреждения опасности, угрожающей станции, немедленно задержал казаков и привлек все находившиеся в районе станции и местечке военные силы для совместного действия против надвигающегося неприятеля, организовав из них оборону станции. В моем распоряжении оказалось: 1) две этапные роты вверенного мне батальона, в числе около 300 человек, вооруженных японскими винтовками, с 60 патронами на каждого солдата, 2) 3-я рота 367-й пешей Минской дружины, находившаяся в распоряжении начальника жандармского полицейского управления железной дороги, в числе около 200 человек, вооруженных берданками, 3) взвод от 2-й роты 390-й пешей Минской дружины, находившийся в том же ведении, числом 50 человек, из них: 30 вооруженных берданками, остальные без винтовок, 4) три взвода от 4-й роты 382-й пешей Минской дружины, обслуживавших тыловой этап фронта, в числе около 100 человек, вооруженных карабинами, 5) 80 человек казаков 1-го Нерчинского полка Забайкальского войска. Всем означенным частям отряда мною были даны указания о мерах обороны станции, выставлены от рот полевые заставы и караулы по обе стороны станции, как это видно из прилагаемого при сем плана, и высланы вперед казачьи разъезды, причем, ввиду заявления командира сборной сотни, сотника Жуковского, о невозможности произвести должную разведку из-за чрезмерного утомления лошадей, мною было приказано заведующему, прибывшему в Ново-Свенцяны с конским запасом гвардейского корпуса, предоставить казакам 15 лошадей из этого запаса, которые и были на следующий день ему возвращены обратно. Одновременно мною были даны распоряжения об отправке этапного имущества по узкоколейной дороге в Свенцяны и эвакуации находившихся в местечке госпиталей, казенных учреждений и местного населения. Поручику 4-го понтонного батальона, присланному накануне и начавшему с утра 29-го, по приказанию начальника штаба гвардейского корпуса, постройку моста через реку Женманы, протекающую близ станции с западной стороны, я приказал приостановить постройку впредь до выяснения создавшегося положения. С ночи на 30-е стали поступать донесения о движении неприятеля, из коих выяснилось следующее: около 12 ч ночи в 8 верстах от станции в сторону Подбродзе на блокпосту № 37 (южнее Ново-Свенцян) неприятельский разъезд силою около 40 человек пытался перейти речку с целью подойти к полотну железной дороги, но вовремя был обнаружен, обстрелян и принужден был отступить, оставив на берегу: бикфордов шнур, 14 пик, немецкий мундир и одну пару сапог. К утру 30-го возвратился посланный на Маляты и Лабонары казачий разъезд, который донес, что он был обстрелян значительной кавалерийской частью неприятеля у деревни Стырленко, отчего не мог продвинуться дальше и отошел на Лабонары, где узнал от ночевавшего там разъезда л. – гв. Конного полка, что этот разъезд сжег у деревни мост, отступая под давлением больших неприятельских сил, направляющихся на линию железной дороги в сторону Ново-Свенцян, в числе около двух полков кавалерии и пехоты с артиллерией. В 12-м ч дня другой казачий разъезд по дороге на Маляты атаковал конный разъезд неприятеля из пяти человек, зарубив трех из них и захватив трех оседланных лошадей, с притороченными к седлам шинелями, на погонах которых стояла цифра «10». В том же часу в 4 верстах от ст. Ново-Свенцян неприятельский разъезд обстрелял шедший на Ново-Свенцяны паровоз с двумя вагонами, на паровозе были видны следы пуль; этот разъезд был казаками отогнан. В час дня было сообщено об обстреле поезда, шедшего из Ново-Свенцян на Подбродзе у блокпоста № 37, причем в вагоне 1-го класса оказалась пробита стена, а у паровоза колпак. Около 3 часов дня телефонное и телеграфное сообщение в направлении к ст. Подбродзе прекратилось. Эвакуация станции шла весьма успешно, и управление станции к 3 ч дня перешло в ведение 2-го железнодорожного батальона. В