Все под контролем - Том Саттерли
Теперь, отдыхая за коктейлем в Сент-Луисе, Джен почувствовала, что наконец-то можно спросить его о Могадишо. Ей рассказывали, что это сражение стало самой продолжительной перестрелкой в военной истории США со времен войны во Вьетнаме. Кроме того, это была первая боевая операция Тома в составе Подразделения.
— Можешь что-то рассказать мне о «Черном ястребе»?» — спросила она во время паузы в их разговоре.
Том заколебался, но потом, похоже, принял вопрос. Начал рассказывать о видах, запахах и звуках, о ярости и страхе; о том, как погиб его друг, получив пулю в лицо в самом начале боя… А потом его голос стал затихать. Она заметила, как он беспокойно заерзал на стуле; как начал смотреть куда-то вдаль, а его взгляд становился все более отрешенным.
— Все в порядке, — произнесла она. — Мы можем остановиться.
Том покачал головой, и Джен с удивлением заметила, что его глаза стали влажными, когда он попытался пошутить — он всегда так делал, когда разговор становился неловким. Затем он извинился за то, что «проявил слабость».
Она схватила его за руку.
— Плакать — это не слабость.
Том боролся за контроль над своими эмоциями. Прошло почти двадцать лет с тех пор, как его первая жена спросила его, каково ему было в ту ужасную ночь. Сейчас он отреагировал так же, как и тогда.
Он разрыдался.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Лето 1977 года
Эдинбург, штат Индиана
«О, Боже! Как они нашли нас на этот раз?»
В свои десять лет я увидел, как в лесу, где мы играли с моим лучшим другом Робби, только что появились объекты моего ужаса. Двое мальчишек постарше приближались к нам со злобными ухмылками и сжатыми кулаками.
Я чувствовал себя беспомощным. Мы с Робби даже не должны были находиться в «лесу» — круглом, заросшем и огороженном участке размером с футбольное поле. Участок находился в конце моей улицы, недалеко от окраины города. Он зарос густым кустарником, травой и низкорослыми деревьями, его пересекали грунтовые тропинки, и он был местом свалки брошенной техники и автомобилей. Кроме того, там был небольшой пруд, что делало его слишком заманчивым для пары таких авантюрных мальчишек, как мы.
Лес был идеальным местом для игры в войнушку, для воспроизведения боевых действий, которые мы видели в документальных телевизионных фильмах и выпусках новостей о войне во Вьетнаме, для охоты на «гуков» среди подлеска и выброшенной техники, чтобы устроить засаду и «убить» их. До сих пор лес также был хорошим местом, чтобы избегать двух хулиганов, но, видимо, теперь уже это было не так.
— Ну-ка, гляньте-ка, кто тут у нас!? — ухмылялся один из них, толстый фермерский паренек, который всегда ходил в компании своего высокого тощего друга.
Я застонал, понимая, что последует дальше. Начиналось все с нескольких излюбленных ругательств: «Ты маленький педик… Ссыкло… Твой отец настолько тупой, что вынужден работать в продуктовом магазине. Мы воруем все, что хотим, а он слишком глуп, чтобы поймать нас». Потом толстяк бил меня по лицу, смеялся и продолжал обзываться, — а я начинал плакал. Все заканчивалось тем, что худой хулиган бил меня по яйцам. После этого они набрасывались на Робби и издевались над ним, но никогда настолько сильно, как надо мной.
Все всегда происходило одинаково. Оскорбления; удар по лицу; удар по яйцам. Плач — отчасти от боли, но в основном от стыда, от осознания того, что ничего не могу с этим поделать. Мои противники были на два года старше и намного крупнее. Но хуже всего было то, что я их боялся.
По какой-то причине мне казалось, что я притягиваю хулиганов. Я не знал почему, — потому, что я был маленьким для своего возраста, или потому, что у меня была аллергия, от которой у меня слезились глаза и казалось, что я плачу? Даже девчонки задирали меня. Но эти два мальчика постарше были хуже всех.
*****
В свои десять лет я был маленьким, худеньким ребенком, который играл на скрипке, следил за порядком в своей комнате и гулял с Робби в удушающе влажные летние дни в маленьком городке в Индиане. Мы вдвоем играли в бейсбол, сражались друг с другом зелеными пластмассовыми солдатиками или с воображаемыми врагами в лесу. Затем, как правило, мы шли через весь город, чтобы охладиться в общественном бассейне. Единственное, что приводило меня летом в уныние, это попытка держаться подальше от двух моих антагонистов. Но они появлялись повсюду, преследуя нас, как белые акулы, которые кружат над детенышами тюленей, прежде чем наброситься на них, чтобы убить. Оскорбления; нужно стоять и терпеть; удар по лицу; удар по яйцам; слезы.
Я никогда не рассказывал родителям об издевательствах. Они бы просто посоветовали мне подставить другую щеку. «Не опускайся до их уровня. Попытайся их образумить. Будь выше этого». Я рассказал обо всем старшему брату, но он, похоже, не захотел мне помочь, а посоветовал дать отпор. Но я не верил, что способен на это.
Я был самым младшим из трех детей, родившихся у Стива и Марты Саттерли. Мой брат, Стив-младший, был на два года старше. Моей сестре, Шелли, было четыре года, когда в семье Саттерли появился я, — она была не слишком рада этому обстоятельству, и попросила наших родителей вернуть меня туда, где они меня нашли. Когда они отказались, она объявила голодовку, пока семейный врач не вернул ее на место, заверив родителей, что девочка снова начнет есть, «когда проголодается».
Однако со временем чувства Шелли ко мне изменились. Этот милый, добродушный малыш стал ее ребенком. Конечно, я мог быть занудой. К пяти годам я повсюду следовал за сестрой и ее друзьями; они, конечно, бросали меня, а она жаловалась нашим родителям на свою миниатюрную тень, но бог в помощь всем остальным, кто меня дразнил.
Мы были семьей среднего класса, живущей жизнью среднего класса в срединной Америке. Четвертое июля с его флагами и петардами было таким же великим праздником, как и Рождество, и мы, дети, воспитывались, зная, что по сравнению с большинством людей во всем мире у нас все хорошо.
Мой отец работал на самых разных работах — от изготовителя инструментов и штампов в Сеймуре, штат Индиана, где я родился, до управляющего местным продуктовым магазином IGA в Эдинбурге. Однако это не его вина, что ему постоянно приходилось менять работу. Моя мать была медсестрой, и